Зачем Россия спорит с Западом

Обозреватель “Ъ” Владимир Соловьев о том, как конфликт в Донбассе из регионального кризиса превращается в мировой.

Тему регионального конфликта на Украине расширила Россия, выдвинув Западу ультиматум: или мы с вами юридически оформляем взаимные гарантии безопасности, или мы себе их обеспечим самостоятельно и тем способом, который сочтем нужным. Это создало новую геополитическую ситуацию. А чтобы понять, насколько она серьезная, достаточно взглянуть на недавнее прошлое.

2021 год заканчивается неожиданным поворотом в международной политике. Россия потребовала от Запада обсудить вопрос предоставления ей юридических гарантий безопасности. События развивались стремительно. Если оглянуться назад, можно убедиться, что они не были случайными.

Напомню содержание предыдущих серий. 18 ноября президент Владимир Путин выступает на коллегии МИДа и дает наказ дипломатам: «Надо ставить вопрос о том, чтобы добиваться предоставления России серьезных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности».

1 декабря в Кремле во время церемонии вручения иностранными послами верительных грамот президенту России Путин не просто повторяет эту запросную позицию, а обозначает ее как первоочередную задачу, поставленную перед российским МИДом. Он подчеркивает, что Москве «нужны именно правовые, юридические гарантии, поскольку западные коллеги не выполнили взятые на себя соответствующие устные обязательства». «В частности, всем известно о дававшихся этих устных заверениях, что НАТО не будет расширяться на восток, но все было сделано ровно наоборот. По сути, законные российские озабоченности в сфере безопасности были проигнорированы, и сейчас их продолжают игнорировать дальше», — заявил российский лидер. Он пояснил, что этот вопрос будет обсуждаться с США и их союзниками.

Уже 2 декабря в Стокгольме министр иностранных дел России Сергей Лавров процитировал Владимира Путина с трибуны ОБСЕ, а затем обсудил тему гарантий с американским коллегой Энтони Блинкеном. После встречи Лаврова и Блинкена на сайте российского МИДа появилось заявление, похожее на ультиматум: «Игнорирование законных озабоченностей России, втягивание Украины в геополитические игры США на фоне развертывания сил НАТО в непосредственной близости от наших границ будут иметь самые серьезные последствия, вынудят принять ответные меры для выправления военно-стратегического баланса. Альтернативой этому могли бы стать долгосрочные гарантии безопасности на наших западных рубежах, что следует рассматривать как императивное требование».

Дальше был видеосаммит президентов России и США. 7 декабря два лидера проговорили два часа. Именно итоги разговора и дают основание думать, что Запад, во-первых, услышал запрос Москвы, а во-вторых, готов начать на эту тему переговоры. Владимир Путин, напомню, заявил, что стороны условились создать некую структуру, внутри которой будет вестись этот диалог, а Джо Байден анонсировал встречу на «самом высоком уровне» с участием США, союзников по Североатлантическому альянсу и России, чтобы на ней обсудить российские озабоченности.

Такого не было давно. Российские озабоченности по поводу НАТО и инициативы чаще игнорировались, чем брались в расчет. Тут уместно добавить важную деталь: фоном всему перечисленному служили сообщения о том, что Россия сосредотачивает мощную группировку недалеко от границы с Украиной и вот-вот нападет. Они шли плотным потоком с начала ноября и не закончились после российско-американского саммита.

Все перечисленные новости на самом деле давно не новости. У любого, кто следит за внешней политикой Москвы, заявления Владимира Путина и российского МИДа о гарантиях безопасности и том, что расширение НАТО беспокоит Москву, не могли не вызвать эффект дежавю. Примерно то же самое российский лидер говорил в 2007 году в своей знаменитой Мюнхенской речи, которую принято считать началом жесткого внешнеполитического курса Кремля. Приведу фразу, которой в феврале 2022 года исполниться 15 лет: «Процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия».

В той же речи Путин процитировал Рузвельта: «Где бы ни был нарушен мир, мир повсюду оказывается в опасности и под угрозой». Здесь уместно напомнить, что было дальше. Дальше был саммит НАТО в Бухаресте в апреле 2008-го, где Киеву и Тбилиси пообещали членство в альянсе. Путин лично летал в Румынию, чтобы уговорить США и их союзников не давать подобных обещаний. Разговора тогда не получилось.

В июне 2008 года Дмитрий Медведев, на четыре года заменивший Владимира Путина в кресле президента, вышел с инициативой подписания Договора о европейской безопасности. Но тоже услышан не был. А потом была война. Точнее, войны. Сначала в Грузии в августе 2008-го и спустя шесть лет на востоке Украины. В обеих так или иначе поучаствовала Россия.

В 2007 году в Мюнхене Путин говорил: «Мы подошли к тому рубежному моменту, когда должны серьезно задуматься над всей архитектурой глобальной безопасности». А сейчас повторяет: «Мы исходим из того, что при обеспечении безопасности безопасность должна быть глобальной и распространяться в равной степени на всех, поэтому это тема отдельного разговора». Фразы очень похожие. Как и предупреждения Москвы, которые звучали тогда и звучат сегодня. В Мюнхенской речи Путин говорил, что «Россия — страна с более чем тысячелетней историей и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику». Вполне перекликается с обещанием принять меры, чтобы выправить военно-стратегический баланс. Иллюстрацией решимости выполнить это обещание служат сообщения о военной активности России вблизи Украины.

Причем здесь Донбасс? Он тоже иллюстрация того, как может действовать Москва для защиты своих интересов. Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье — картинки из того же геополитического пособия. Они словно призывают: «Хотите узнать будущее? Загляните в прошлое».

Если приведенных выше аналогий недостаточно, можно добавить немного конспирологии. Грузинская война 2008 года и украинский кризис 2014-го случились во время Олимпийских игр. Вряд ли нужно напоминать, когда пройдет ближайшая Олимпиада.

Будущее, как и прошлое, создается действиями в настоящем моменте. Российско-американский саммит и начавшаяся сразу после него предпереговорная работа дали робкую надежду на то, что Россия и Запад готовы к тому, чтобы это будущее получилось не таким, как всегда. Впрочем, трудно уверенно сказать, надежда это или иллюзия. Во всяком случае, пока кажется, что обе стороны слушают друг друга и начали движение навстречу трудному, но все же разговору.

Владимир Соловьев