Стала ли смена власти в Афганистане материализацией страхов мирового сообщества

В августе 2021 года в Афганистане произошло событие, которое выглядело как локальный апокалипсис. Буквально за несколько дней террористическое движение «Талибан» стало единственной властью в стране, а силы западной коалиции просто приняли этот факт и в обстановке, близкой к панике, покинули афганскую территорию. С тех пор в Афганистане произошли большие перемены, и, хотя далеко не всем в мире нравится сползание страны во времена средневековья, у мирового сообщества связаны руки: ему придется оказывать стране гуманитарную помощь и размораживать афганские авуары в иностранных банках, чтобы не допустить гибели тысяч афганцев от голода и болезней.

Запрещенное в России движение «Талибан» управляет Афганистаном уже полгода, хотя, по прогнозам американской разведки, должно было занять Кабул примерно в новогодние праздники или немного позже. Во всяком случае, еще в июне в Вашингтоне были уверены, что после ухода войск международной коалиции (он был запланирован на 11 сентября) правительство во главе с президентом Ашрафом Гани продержится еще полгода. В августе, когда крупные города стали один за другим без боя сдаваться боевикам, предполагаемый срок сократили до трех месяцев.

Выходит, что, даже по самым оптимистичным оценкам, афганцы могли только оттянуть неизбежное, пожертвовав за это тысячами человеческих жизней. Была ли возможность пустить эту историю по другому сценарию, вопрос гипотетический. Зато совершенно точно, что это пытались сделать и США, и Россия, которые в один голос уговаривали президента Гани пойти на уступки и сформировать переходное правительство. Но добровольно сложить свои полномочия без каких-либо гарантий на будущее он отказался — и, скорее всего, точно так же на его месте поступили бы многие политики.

В дни стремительной смены власти журналисты задавали политикам, экспертам и самим себе одни и те же вопросы. Можно ли рассчитывать на то, что новый режим «Талибана» будет мягче, чем в конце 1990-х, например в отношении прав женщин? Согласятся ли талибы разделить власть хотя бы с какими-то политическими силами? Можно ли верить, что они будут, как и обещали, бороться с наркотрафиком, а не станут его новыми бенефициарами? Что станет с другими запрещенными в РФ группировками, действующими на территории Афганистана: «Исламским государством» (ИГ) и «Аль-Каидой»? Не будет ли у них соблазна просто интегрироваться в систему новой власти, сохранив свои взгляды — еще более беспощадные, чем у талибов? Наконец, смогут ли талибы управлять современным государством, где расчеты выполняются путем электронных трансакций? Добьются ли того, чтобы в кранах всегда была вода, в проводах — электричество, а в больницах и аптеках — лекарства?

И что же можно сказать спустя полгода?

Об инклюзивном правительстве Афганистана мировые политики еще говорят, но скорее дежурно, чтобы не признавать свое дипломатические поражение. В сентябре талибы уже сформировали свой кабинет из ветеранов движения, назвали его переходным и пообещали заняться формированием нового когда-нибудь потом. Но даже если у кого-то из талибских «реформаторов» возникнет такое желание, сделать это будет практически невозможно, так как в движении есть и радикальное, и консервативное крыло.

При этом с надеждой на то, что новое афганское правительство сохранит республиканскую форму правления и сделает выборными хоть какие-то органы власти, видимо, стоит расстаться. Буквально на днях в Кабуле объявили о ликвидации Независимой избирательной комиссии, которая при Ашрафе Гани выполняла роль ЦИКа, и дополнительного органа — Комиссии по жалобам на выборы. По словам представителя «Талибана» Биляла Карими, «в нынешней ситуации эти органы не нужны», но при необходимости в будущем их могут возродить.

Правда, скорее всего, это лишь отговорка, чтобы не признавать очевидное: новый афганский режим будет похож на деспотическую ближневосточную монархию, где власть распределяется путем внутриэлитных интриг.

Операции против ИГ талибы проводят, но получают ответы в виде терактов, в том числе в Кабуле. Даже если поверить, что цель уничтожить террористов «Талибан» преследует искренне, его ресурсов для этого явно не хватает. По оценке главы Центрального командования США Фрэнка Маккензи, данной в недавнем интервью агентству AP, после ухода международного контингента численность бойцов «Аль-Каиды» в Афганистане «слегка возросла», а ИГ «оживилось». Это произошло за счет того, что, захватывая города во время летнего наступления, талибы зачастую выпускали всех заключенных местных тюрем без разбора. К тому же, по словам генерала, обе организации набирают новых боевиков как в самой стране, так и за рубежом.

Рассуждать о борьбе с другим злом — производством наркотиков — можно будет не раньше следующего сельскохозяйственного сезона. Смогут ли, а главное — захотят ли талибы заставить крестьян посеять что-то вместо опиумного мака? Здесь следует отметить, что кроме политической нестабильности в Афганистане есть и другие проблемы — например, засуха, которая может продолжиться и в 2022 году.

Обещания талибов сохранить права женщин, которые при прежнем правительстве свободно учились и работали, порой занимая высокие посты, пока что можно считать невыполненными. В единственном указе, который посвящен этой теме, не упомянуто ни образование, ни право на работу, зато подробно регламентированы семейные отношения. Тезисы из документа кажутся очевидными и уже закреплены в шариате (который талибы считают базой для своей правовой системы), но все-таки нарушались в Афганистане, где верх над религиозными нормами порой берут жестокие местные традиции. Например, талибы закрепили, что в брак может вступать лишь взрослая женщина, давшая свое согласие, а овдовев — имеет право на долю наследства и не должна принуждаться к новому браку с кем-то из родственников скончавшегося супруга.

Де-факто же талибская «полиция нравов» работает не очень системно, но весьма жестко.

Например, без формальных причин женщины стали намного реже появляться на телевидении, хотя сразу после прихода к власти представитель талибов давал интервью журналистке телеканала Tolo News в прямом эфире. А недавно ведомство с очень необычным названием — Министерство одобрения поощряемого и предотвращения порицаемого — решило, что женщин нельзя показывать в любых развлекательных шоу и телесериалах. Впрочем, во время прошлого правления «Талибана» (1996–2001 годы) телевидение было запрещено в принципе.

Ситуация с образованием для девочек тоже неоднозначная. Во многих провинциях им не позволяют учиться с объяснением, что для девочек еще не создано специальных условий. Но то, когда они будут созданы, зависит исключительно от чиновников на местах и их представлений о приоритете этой задачи.

Успехи афганской экономики при талибах можно оценить по динамике курса национальной валюты афгани: в середине декабря он достиг рекордно низкой отметки, после чего в стране просто запретили любые операции с иностранной валютой. Но с учетом того, что бюджет прежнего правительства заморожен в иностранных банках, ничего другого ждать и не стоило.

Между тем одно немаловажное обещание талибы, похоже, все же сдержали. Изменение власти в Афганистане не вызвало (во всяком случае пока) серьезных проблем в странах Центральной Азии: им даже не пришлось сдерживать поток беженцев, не говоря уже о более серьезных угрозах. Зато целых 300 тыс. афганцев устремились в Иран, где к присутствию беженцев из соседней страны всегда относились вполне лояльно.

Вооруженные инциденты на границах нового Афганистана случались, но пока только там, где это не волнует или практически не волнует Россию и Запад. Перестрелку на границе с Ираном, которая произошла 1 декабря, обе стороны объяснили недопониманием и пообещали впредь координировать свои действия. Артиллерийский удар пакистанских военных по афганской провиции Кунар — более серьезный симптом. Власти Пакистана ведут войну с собственными талибами — террористической организацией «Техрик-е Талибан Пакистан», которые время от времени могут заходить на афганскую территорию в поисках укрытия. Если подобные случаи станут системой и приведут к полноценному конфликту между талибами и Исламабадом (который долгое время считался их главным спонсором) — об этом заговорят всерьез. А пока зачем обращать внимание на новости с афгано-пакистанской границы, которые редко бывают позитивными уже несколько десятилетий?

Можно было бы сказать, что и талибы, и внешний мир, наконец, дождались осуществления давней мечты — оставить друг друга в покое и поменьше пересекаться в будущем. Но на самом деле это не так.

Новые власти Афганистана еще долгие годы не будут в полной мере независимыми, так как решение любой проблемы внутри страны, будь то засуха, эпидемия или просто суровая зима, зависит от гуманитарной помощи из-за рубежа. Ее уже поставляют практически все страны региона: Россия, Китай, Иран, Узбекистан, Туркмения, ОАЭ, Индия. Поступала помощь и из Вашингтона, и теперь ее должно стать еще больше: в конце декабря Минфин США разработал специальные лицензии, которые будут выдаваться гуманитарным организациям, чтобы взаимодействовать с режимом талибов и не попадать под санкции. Но даже разморозка авуаров прежнего правительства общим объемом $10 млрд, о которой говорил на ежегодной пресс-конференции президент России Владимир Путин, будет весомой, но временной мерой: с учетом масштаба проблем в стране эти деньги потратят достаточно быстро.

Теоретически зависимость Афганистана от международной помощи, конечно, может служить рычагом давления на «Талибан», чтобы он не забывал открывать школы для девочек и воздерживался от жестоких наказаний. Но талибы уже поняли приоритеты внешних игроков: голода внутри Афганистана и беженцев на его границах соседние и прочие страны боятся куда больше, чем невыполнения талибами обещаний быть прогрессивными. А значит, для получения помощи, вероятно, будет достаточно декоративных мер и пустых обещаний, в то время как реальное развитие страны будет отложено.

На этом фоне вопрос признания режима талибов законным правительством, по которому Владимир Путин призвал искать «консолидированное решение», кажется не таким уж значимым. Потому что де-факто такое признание случилось уже давно, и в этом процессе консолидированно участвовали как Вашингтон, так и Москва.

Кирилл Кривошеев