Федор Лукьянов — о войне, которая на пороге

Война! Слово уверенно вошло в международный лексикон в последние недели. Если верить медиапространству, она на пороге и все ее ждут. Биржи скачут, украинские власти уже просят пощады — не у врага, а у друга. Не надо больше нагнетать! Надо, лапидарно отвечает главный друг. Высоко сижу, далеко гляжу…

Боязно? Кому как, местами неприятно. Но давайте по-честному — что происходит? Россия осознанно и целенаправленно взвинтила ставки. Понятно почему — иначе просто отмахиваются. Так что мегафон в руки, сталь — в голос, а для достоверности и колонны туда-сюда. Довольно прямолинейно, но работает.

Впрочем, тогда не надо удивляться, что и встречный залп соответствующий. У собеседников по ту сторону есть крупное преимущество — глобальное информационное доминирование. Так что в ответ на постановку вопроса ребром с российской стороны — нагнетание массового психоза по поводу русской агрессии.

Игра нервов. У каждого свои козыри.

Мы заявляем о «военно-технической альтернативе», напоминая об ассортименте передовых видов вооружений. В ответ — применим санкции, которых никто никогда еще не видел, мир содрогнется… Мы подспудно наводим на мысль об энергозависимости. Они помахивают массированным присутствием того же НАТО вокруг российских границ. И так далее.

А чего вдруг такой сыр-бор? А как иначе? Речь-то не об Украине, а о принципах безопасности в Европе, которые перестали соответствовать соотношению сил и приоритетов. О геополитическом устройстве региона, остающегося, пусть во многом и по инерции, ключевым на мировой арене. Не совсем «кто в доме хозяин», но точно про правила совместного проживания.

Без преувеличения — политико-дипломатическая баталия первостатейная. Как в переломные моменты мировой истории. Даже приемы многие повторяются, только на другом уровне.

Исторически подобные вопросы решались войнами. К счастью, сейчас в силу ряда обстоятельств классическая война как проба сил противостоящих крупных стран — не решение. Максимум — опосредованно, чужими руками, да и там масса издержек и нет гарантии результата. Значит, выход — в договоренностях больших игроков. Но столь комплексных договоренностей за расслабленным чаепитием не достигают. Поэтому в ход идут все виды убеждения. И демонстрации силы. Потому что сила и готовность ее применить остаются мерилом остального. Но вот пересечение грани от демонстрации к применению — выход на качественно иной уровень рисков и последствий. К ним современные общества не готовы, и их руководители это знают.

Поэт Юлий Ким когда-то вложил в уста нашего национального героя Остапа Бендера исчерпывающее описание не только текущего момента, но и отечественного характера в его наиболее ярких проявлениях: «О наслажденье — скользить по краю. // Замрите, ангелы, смотрите — я играю. // Моих грехов разбор оставьте до поры. // Вы оцените красоту игры». В некоторых ситуациях кураж оказывается решающим фактором. Особенно когда правила и приличия уже сокрушены (не нами, а вообще). Правда, в том же тексте есть оговорка: «Хотя не знаю, где найду, где потеряю. // И очень может быть, что на свою беду // Я потеряю больше, чем найду…» Но это не теперь, скорее предупреждение на будущее. Пока актуальнее: «Мне уступают, я не смею отказаться». А ведь уступят в итоге.

Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»