Правозащитники готовы пополнить портфель законопроектов, направленных на криминализацию жестокого обращения с заключенными

Юристы фонда «Общественный вердикт» (внесен в реестр иноагентов) и Комитета против пыток (после признания НКО иноагентом был ликвидирован и воссоздан без образования юрлица) подготовили совместный законопроект о криминализации пыток. Это третья «пыточная» инициатива за последние три месяца. Один законопроект уже поддержан Думой в первом чтении, но его критики считают, что пытки должны быть криминализованы не как отягчающее обстоятельство превышения полномочий, а как самостоятельный состав преступления. Из этого исходит автор второго законопроекта сенатор Людмила Нарусова; той же точки зрения придерживаются и правозащитники. Они надеются внести свой проект в Думу через «заинтересованных депутатов», но готовы и к обсуждению своих предложений в качестве поправок к уже внесенным документам.

Юристы Комитета против пыток и «Общественного вердикта» предлагают ввести в УК новую статью «Пытки и иные виды жестокого обращения» под номером 286.2. Предполагается, что она разделит понятия «пытка» и «жестокое обращение» и предусмотрит за такие преступления от 3 до 20 лет колонии в зависимости от обстоятельств. «Пытка — это также жестокое обращение, но с конкретной целью получить показания, наказать, добиться сведений,— поясняет директор "Общественного вердикта" Наталья Таубина.— Мы дополняем статью перечнем отягчающих обстоятельств: организованная группа, особая жестокость, в отношении нескольких лиц или заведомо уязвимых категорий, например женщин с признаками беременности или несовершеннолетних». Госпожа Таубина отмечает, что сейчас доказанное применение пытки чаще всего квалифицируют как «превышение должностных полномочий» (ст. 286), в единичных случаях — как «принуждение к даче показаний» (ст. 302 УК РФ).

Как отягчающее обстоятельство превышения полномочий пытки предлагает криминализовать и одобренный в первом чтении законопроект сенаторов Андрея Клишаса, Владимира Полетаева и депутата ГД Павла Крашенинникова. Они предлагают определить пытки согласно соответствующей Конвенции ООН, но исключить их упоминание из составов «Истязания» и «Принуждения к даче показаний», оставив только в ст. 286 и увеличив наказание за них для сотрудников силовых структур с 10 до 12 лет колонии. Альтернативный проект подготовила сенатор Людмила Нарусова — она предлагает считать пытки отдельным преступлением, наказывать за них лишением свободы на срок до 15 лет, исключить возможность использования показаний, полученных посредством пытки, а также найти возможность преследовать за пытки не только силовиков, но и, например, сокамерников.

Проект правозащитников концептуально похож на проект Людмилы Нарусовой. Наталья Таубина также считает, что для преследования за применение пыток в УК нужна отдельная статья.

«Масштабы проблемы очень велики,— добавляет зампред Комитета против пыток Ольга Садовская.— Отдельная статья — это не только приведение законодательства в соответствие с международными стандартами, но и признание проблемы как таковой».

Правозащитники предлагают снять для преследования за применение пыток срок давности: расследование каждого случая затруднено, иногда для этого нужны годы — ранее основатель Комитета против пыток Игорь Каляпин упоминал о случаях, когда комитет добивался расследования пыток в течение 20 лет. Сейчас срок давности для тяжких преступлений составляет десять лет. Проект госпожи Нарусовой предполагает его увеличение до пятнадцати.

Авторы законопроекта, по их словам, пытаются договориться с «заинтересованными депутатами», которые могли бы внести документ в парламент. По словам госпожи Садовской, они рассчитывают на фракцию «Новые люди», депутаты которой вместе с правозащитниками участвовали в работе над документом. Ольга Садовская не исключает, что часть предложений может быть внесена в качестве поправок в одобренный законопроект Клишаса—Полетаева—Крашенинникова или в законопроект Людмилы Нарусовой, если он получит движение. Впрочем, вариант поправок Ольге Садовской не кажется перспективным: «Надо не корректировать законопроект, а сразу заниматься грамотной криминализацией пыток».

По мнению госпожи Садовской, поддержка одобренного законопроекта рядом профильных ведомств — прокуратурой, МВД, СК, ФСИН — уже может рассматриваться как признак низкого качества документа: «Если их устраивает предложенный вариант, значит, они видят в нем возможность дальше пытать и не расследовать».

Рост числа законопроектов об уголовной ответственности за пытки создает риск «забалтывания» проблемы, считает партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Вадим Клювгант. Он отмечает, что главная претензия к одобренному в первом чтении проекту — возможности привлекать за пытки только должностных лиц. Самостоятельная статья УК, устанавливающая ответственность за пытки не только для должностных, но и для иных лиц, представляется господину Клювганту «более предпочтительной». При этом он обращает внимание на предлагаемое правозащитниками разделение понятий пытки и жестокого обращения, которое, по его мнению, усложнит обсуждение, а в гипотетическом случае принятия — и применение закона.

Мария Старикова