Айгуль Абдуллина о проблемах авиаторов с возвратом парка

28 марта стало последним днем действия контрактов европейских лизингодателей с российскими авиакомпаниями. Но дата, которой ЕС ограничил срок действия всех финансовых отношений, оказалась скорее формальной, потому что на практике большинство договоров были фактически аннулированы раньше.

Финальным аккордом тут стало решение бермудских и ирландских авиавластей отозвать сертификаты летной годности у самолетов в российском лизинге. С середины марта любой такой самолет с точки зрения европейских владельцев поднимался в небо нелегально. Это и был конец всяких надежд договориться.

Впрочем, как выясняется, даже если бы кто-то из перевозчиков захотел вернуть самолеты иностранным собственникам, механизма получения разрешения на их вывоз до сих пор просто нет.

Хуже того, рассказывают мои источники в нескольких авиакомпаниях, у них копятся запчасти, которые необходимо вывезти на ремонт: например, в Китай. Договоренности на обслуживание есть, а понимания, как согласовать перемещение и, главное, у кого спрашивать разрешения, нет.

Запрет на вывоз до конца 2022 года самолетов, вертолетов, беспилотников, двигателей, шасси и других авиадеталей был введен правительством еще 10 марта. Днем ранее, как писал “Ъ”, Минтранс подготовил документ, согласно которому любой возврат судна и двигателя иностранному лизингодателю должен быть одобрен правкомиссией по импортозамещению — но он до сих пор не принят. Вместо этого 19 марта правительство подготовило постановление 412, из которого непонятно, кто должен принимать решение по вывозу иностранной авиатехники из РФ. Да и этот документ до сих пор не вступил в силу.

Из выступления министра транспорта Виталия Савельева в Совфеде 22 марта стало ясно одно: возвращать оставшийся флот Россия не планирует, «потому что отдать — означает оставить себя без авиации». Тем не менее, думаю, авиакомпаниям хотелось бы иметь выбор и получить возможность вернуть хотя бы старые или избыточные самолеты.

Нужно признать, что лично я не наблюдаю у перевозчиков единого порыва возвращать борта, но правительство не дало им даже шанса сохранить лицо.

Виталий Савельев утверждал: «Мы не теряем надежды и ищем легальные пути договориться с лизингодателями». Сложно сказать, действительно ли министр верил, что лизингодатели «не хотят вступать в переговоры по компенсации им оплаты и выкупа у них судов». Они не «не хотят», они не могут: санкции ЕС прямо запрещают финансовые отношения с российскими авиакомпаниями. Хотелось бы, чтобы отечественные авиакомпании столь же четко понимали, что им можно и нельзя по российским законам. Вероятно, в будущем авиаперевозчиков ждут судебные разбирательства с лизингодателями, и четкая правовая позиция — то немногое, чем власти РФ могли бы им помочь.