В Театре наций поставили мюзикл «Кабаре»

В Театре наций сыграли премьеру мюзикла «Кабаре», у которого есть две легендарные версии — бродвейская постановка Гарольда Принса, чьи многочисленные лицензионные «потомки» триумфально идут во всем мире по сию пору, и экранизация Боба Фосса. Московскому спектаклю Евгения Писарева удается заставить зал забыть о неизбежных сравнениях, в первую очередь там, где речь идет о взаимоотношениях большой истории и частной жизни, считает Ольга Федянина.

Звезда кабаре Салли Боулз (Александра Урсуляк) знакомится с застенчивым, полунищим литератором-американцем (Сергей Кемпо) и почти что силой навязывается ему в подруги. Пожилой торговец овощами (Александр Сирин) трогательно влюблен в хозяйку дешевого пансиона (Елена Шанина), и дело почти доходит до свадьбы. Обе эти любовные истории могли бы закончиться счастливо, а заканчиваются расставанием и смертельной тревогой. Злым демоном всех героев оказывается элегантный господин (Дмитрий Соломыкин), уголовник по профессии и национал-социалист по убеждениям, которые вот-вот станут былью для всех действующих лиц — дело происходит в Берлине в начале 1930-х.

Когда-то, в середине 1960-х, на Бродвее композитор Джон Кандер, авторы текстов Фред Эбб и Джо Мастерофф, хореограф Рон Филд и режиссер Гарольд Принс сделали из этой истории, основанной на книгах Джона ван Друтена и Кристофера Ишервуда, триумфальный суперкоммерческий мюзикл. Его лицензионные версии благополучно живут на сценах всего мира в разнообразных звездных составах. Чуть позже, в 1972-м, Боб Фосс добавил личным историям героев остроты, поменял некоторые акценты и расстановку фигур и создал лучший музыкальный фильм ХХ века. В антураже поздней Веймарской республики и фильм, и спектакль на самом деле обращались к собственному времени — и эта способность вступать в диалог с конкретной эпохой, как ни странно, сделало «Кабаре» таким долговечным.

Понятно, что у большинства нашей публики на памяти «Кабаре» Боба Фосса, но спектакль Театра наций — не ремейк фильма, а отечественное воплощение бродвейско-вестэндовской истории. Театр наций, купивший лицензию на «Кабаре» и пригласивший звездную постановочно-актерскую команду, заведомо шел на сложное сравнение. Мюзикл — перфекционистская машинка, которую собирать долго и дорого, а играть в нее потом довольно изнурительно. Особенно в репертуарном театре, для которого она вообще-то не приспособлена. К тому же, имея дело с жестко прописанным каркасом лицензионной постановки, совсем уйти от «конкуренции», предложив самостоятельную версию, невозможно.

Зрелищная постановка Евгения Писарева, с размахом и динамично сделанная, с отлично переведенными текстами (перевод Алексея Франдетти), разумеется, сравнений и упреков все равно не избежит. Прекрасный, темпераментный оркестр (музыкальный руководитель постановки и дирижер Евгений Загот, дирижер Мариам Барская) не всегда звучит сбалансированно, вполне профессионально поющим драматическим артистам сложно держать ритм игры в сочетании с вокалом, не все участники в одинаковой степени освоили резкий и остроумный пластический рисунок (хореограф Дмитрий Масленников, режиссер по пластике Альберт Альбертс). Зато — нужно отдать должное всем актерам — сложный переход от русских драматических диалогов к музыкальным номерам на английском и немецком языках совершенно не выглядит искусственно: все исполнители без исключения делают иноязычные тексты органичной частью характеров и ситуаций. Александре Урсуляк при этом, очевидно, очень кстати приходится опыт работы с брехтовскими ролями; ее Салли, лирическая героиня и эксцентричная оторва одновременно, как бы восстанавливает связь «Кабаре» с кабаретным началом в ранних пьесах Брехта, искусства воображаемой Веймарской республики с его реальными историческими корнями. Есть в спектакле и школа эксцентрики совсем другого свойства — Елена Шанина и Александр Сирин в ролях пожилых влюбленных сохраняют и трогательность, и точность, и острый юмор (не в обиду Евгению Писареву будет сказано: глядя на ленкомовскую пару, немножко жалеешь, что Марку Захарову когда-то не пришло в голову поставить «Кабаре»).

Самый сильный и самостоятельный образ этого спектакля — само кабаре. Постановщики аккуратно воспроизводят фактуры и антураж поздней Веймарской республики (сценография Зиновия Марголина, костюмы Виктории Севрюковой), но вооруженный всем своим историзмом спектакль говорит не о прошлом, будь то 30-е или 60-е, а о настоящем. Главная фигура, отвечающая за этот внутренний сюжет,— распорядитель и конферансье кабаре Эмси, то есть MC (master of ceremonies). Олег Савцов — не только мотор спектакля, но и его, если можно так сказать, концептуальный центр. Он носится по сцене, поет, тараторит полупристойные шутки и политические колкости, подгоняет и заводит своих «подельников». В его бешеном, нервическом оживлении звучат и подлинная веселость, и отчаяние, и немалая злость. Эмси у Савцова — клоун, но точно не белый, он прямая родня Джокера, азартный провокатор, а его кабаре — место не слишком уютное и точно не спасительное. Здесь тебе между танцами весело расскажут о страшном, а ужасная повседневность все равно до тебя доберется — только в виде сальной шутки, злого анекдота, кривого зеркала с гротескными отражениями.

У Гарольда Принса, а потом и у Боба Фосса кабаре было своего рода последним бастионом фриков и поэтов, в котором они защищали свое право на жизнь перед нормативной, униформированной серостью. Для 60-х и 70-х годов это был очень понятный сюжет. В сегодняшней Москве «Кабаре» Евгения Писарева и его команды превращается в рассказ о капитуляции нормальной жизни, той самой, спокойной, серой и буржуазной. Под напором агрессивных людей с нацистскими партийными значками на обшлагах Салли решается на аборт, ее любимый Клифф — на отъезд, да и трогательные старики, только что нашедшие друг друга, вынуждены расстаться. Ребенок, семья, свадьба, домашний уют и тепло — все это становится недосягаемой мечтой. Остается только кабаре, шумное, грязное, скабрезное — зато резистентное ко всем перипетиям большой истории.