Виктор Вяткин, руководитель компании «3В Консалтинг»

О вовлечении членов семьи в управление компанией, передаче бизнеса по наследству и о том, почему российские предприниматели мало задумываются об этом, “Ъ” рассказал руководитель бутика наследственных решений «3В Консалтинг» Виктор Вяткин.

— Что такое наследственное планирование для бизнесменов?

— В первую очередь, это понимание того, что владелец компании и глава семьи хочет от своего капитала и наследников. Перед выполнением плана необходимо сформулировать задачи, причем не только касательно юридических аспектов передачи имущества. Можно передать акции, но бизнес завтра умрет. Нужно подготовить бизнес так, чтобы он мог существовать без присутствия текущего владельца. А также понять, что делать, если наследник некомпетентен управлять.

— Многие ли предприниматели при жизни задумываются о том, что будет с компанией после их смерти?

— Есть исследование PwC за 2016 год, по которому всего 6% российских компаний имеют документированный план преемственности. Но надо отметить, что мировая статистика не сильно лучше, в целом примерно 15% компаний имеют такой план.

— Почему так обстоят дела?

— У консультантов есть консенсус о нескольких причинах. Во-первых, бенефициаром наследственного планирования выступает не тот, кто тратит на это ресурсы. Выгоду получат жена и дети, но не сам бизнесмен, поэтому сейчас его это мало заботит.

Во-вторых, по социально-экономическим причинам из-за отсутствия частного капитала у нас в стране долгое время не передавалось крупных и сложных наследств — существовавшая традиция прервалась на советский период. Это привело к тому, что для многих владельцев компаний не очевидны проблемы преемников, в силу отсутствия собственного опыта. Есть даже такой термин «сиротский бизнес» — то есть человек создал его с нуля. К тому же целый ряд selfmade-предпринимателей, например совладелец «Технониколь» Игорь Рыбаков, считает, что их дети тоже должны всего добиться самостоятельно.

Третью причину можно назвать культурологической — это суеверия. В нашей культуре считается, что говорить о негативных сценариях, как смерть, не стоит, «можно накаркать». Хотя, например, Рокфеллер занялся своим наследственным планированием в 45 лет и прожил еще 50 лет. Ну и нотариальная практика не подтверждает — нет такого, что пишущие завещания быстро умирают.

Последняя причина — в России умирать дешево. У нас нет налога на наследство. Если наследник получает, например, 1 млрд руб., он не платит налоги, только небольшую нотариальную пошлину. В западных странах налог на наследство может достигать 40%, поэтому там придумывают схемы, как передать активы с минимальными налогами, создают трасты и тому подобное.

— Если о наследовании активов редко задумываются, то уж о рисках наследования долгов, видимо, совсем нет?

— Предприниматели даже о своих собственных будущих рисках зачастую не думают, а о наследниках тем более. Практика показывает, что к юристам обращаются, когда претензии по субсидиарной ответственности уже появились. Сравните выручку юристов от «тушения пожаров» и от работы на перспективу — по последнему направлению нет потока, это единичные обращения.

По идее, надо готовить почву заранее. Но обычно учитывают только регулярно возникающие риски, например, связанные с предоплатой контрагентам, а о «черном лебеде» не думают. Хотя то, что ты умрешь — это железно, это событие точно наступит, лишь дата неизвестна.

Хорошим примером продумывания будущих рисков служит страховка организаторов Уимблдона на случай пандемии. Они застраховались после появления первого коронавируса SARS-CoV-1 (известен как «атипичная пневмония») и в пандемию SARS-CoV-2 получили £100 млн из-за отмены турнира. Также недавно у Ozon сгорел склад с товаром на 10 млрд руб., но компания имела страховку, поэтому для них ничего страшного не произошло. В общем, есть те, кто заранее готовится, но их меньшинство.

— Может, тогда стоит обучать будущих наследников и посвящать их в вопросы своего бизнеса?

— Этим тоже занимаются мало. По оценке PwC, в России дети работают в компании своих родителей лишь в 25% случаев, а в мировой статистике — в 69%. Есть исследование Центра управления благосостоянием и филантропии МШУ «Сколково» о том, почему у нас люди не вовлекают семью в управление бизнесом. Топ-3 ответа такие. Первое — это плохо для семьи, поскольку вопросы бизнеса продолжают обсуждаться дома, нет личного пространства, все становится рабочей территорией. Второе — это транслирует на семью риски, которые генерирует бизнес. Третье — это плохо для бизнеса, когда людей ставят на должность не за заслуги, а за родственные связи.

— Как предприниматель может облегчить жизнь своим наследникам?

— Базовый принцип — занимайтесь проблемами до их возникновения. Если хочешь подарить внукам или детям что-то — подари сейчас, до того, как взял кредит и образовались долги. Любая проблема — это реализованный риск, его надо учитывать и продумывать варианты решения.

Среди рисков могут быть даже претензии супруга, если у вас нет брачного договора, а вы хотели оставить имущество другим наследникам. Если кредиторы есть не только у владельца компании, но и у его сына, то можно в завещание включить, например, внуков, и тогда кредиторы сына не смогут претендовать на активы. Если дети малолетние, управлять бизнесом они точно не смогут, и лучше при жизни решить, кто будет опекуном. Его можно погрузить в какие-то вопросы или познакомить с доверенными консультантами.

Надо решить еще такой вопрос: ваше наследство — это актив или это бремя, насколько в вашей компании профессиональный совет директоров и менеджмент? Если владелец при жизни может положиться на свой менеджмент и на пару месяцев уехать на Камчатку любоваться дикой природой, то и после смерти можно сильно не волноваться. А если без него все развалится, то и дети вряд ли справятся.

Интервью взяла Анна Занина