Муса Мурадов о том, как 30 лет назад расходились чеченцы и ингуши

9 января 1993 года официально перестала существовать Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика (ЧИАССР). Чечня заявила о своей независимости, а Ингушетия осталась в составе России на правах субъекта федерации. Этот развод привел к драматическим событиям. Особенно в Чечне, которая прошла через две разрушительные войны.

«Хватит, пора на выход»

Летним днем 1993 года в бывшем кабинете первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС в Грозном сидели и по-дружески, можно сказать, даже по-братски беседовали два генерала — Джохар Дудаев и Руслан Аушев.

Последний был в парадном генеральском кителе, на котором сверкала Золотая звезда Героя Советского Союза. Руслан Аушев, который к тому времени уже второй год руководил новым субъектом РФ Республикой Ингушетия, любил носить военную форму. У себя на работе он надевал полевую форму, а в гости ездил в парадной. В следующий раз в нарядном генеральском кителе в Грозном ингушского президента я видел в январе 1997 года на инаугурации президента Ичкерии Аслана Масхадова.

Джохар Дудаев был в элегантном двубортном костюме, в белой рубашке и в галстуке с маленьким узлом, как он любил. А еще он любил носить широкополые черные шляпы, длинные кожаные плащи и солнцезащитные очки. В таком одеянии он смахивал на итальянского мафиози. Особенно в окружении своих суровых охранников, которые одевались, подражая боссу.

Президент Ичкерии не расставался и со своей генеральской формой, бережно хранил ее тут же в президентском кабинете, надевая по разным торжественным случаям. Осенью 1991 года после избрания президентом Ичкерии перед своими многочисленными поклонниками с инаугурационной речью Джохар Дудаев выступал в форме генерала Советской армии.

С генералом Аушевым генерал Дудаев разговаривал как наставник. Может быть, потому что был старше, может быть, испытывая чувство превосходства лидера независимого, как он считал, государства перед руководителем маленького только что образовавшегося субъекта России. Иногда он вставал из-за стола и начинал ходить по своему просторному кабинету, продолжая говорить.

«Халлас (в переводе с арабского — "хватит".— “Ъ”), веками мы были под гнетом, пора на выход»,— четко, по-военному, как будто отдавал приказ подчиненному, говорил Дудаев.

Было не совсем понятно, то ли это был совет ингушам, то ли комментарий того, что сделал он и его сторонники, провозгласив независимость от России. Так или иначе, но было очевидно: ичкерийские лидеры хотели, чтобы их примеру последовали в других северокавказских республиках.

Аушев с Дудаевым не спорил, молча и терпеливо слушал. Ингушский лидер был в Грозном не с праздным визитом. 9 января 1993 году вступил в силу Закон о поправках в Конституцию России, согласно которым бывшая Чечено-Ингушетия была разделена на два субъекта — Чечню и Ингушетию. Лидеры мятежной Ичкерии этот закон проигнорировали, провозгласив независимость.

«Чеченский народ объявил независимость, и я с уважением отношусь к этому выбору,— сказал генерал Аушев,— но ингуши с Россией, и нам нужно договориться о границе между республиками».

Договориться не получилось. По итогам переговоров было объявлено, что границы между братскими народами не будет.

Когда Руслана Аушева во времена его президентства и после спрашивали, где проходит граница между Ингушетией и Чечней, он отшучивался: «Ингушетия начинается от Владикавказа и заканчивается у Хасавюрта, а Чечня начинается от Хасавюрта и заканчивается у Владикавказа».

Административная граница между Чечней и Ингушетией была официально проведена только в октябре 2018 года.

Народ не может ждать

Про то, что «чеченский народ» объявил независимость, Руслан Аушев, конечно, лукавил. 19 августа 1991 года, когда в Москве случился ГКЧП, Джохар Дудаев, тогда глава исполкома Общенационального конгресса чеченского народа, зашел в кабинет председателя тогда еще чечено-ингушского телерадиокомитета и потребовал дать ему эфир. «Я хочу обратиться к моему народу, он в смятении, не знает, что делать»,— объяснил он.

Генерал любил выражение «мой народ» и употреблял его даже тогда, когда разговаривал с чеченцем. Однажды я пришел к нему на прием как главный редактор газеты «Грозненский рабочий» с просьбой о какой-то преференции для газеты. Он, внимательно выслушав меня, стукнул крепко сжатыми кулаками по столу и чеканно произнес: «Что может дать твоя газета для моего маленького и гордого народа?»

«Может, для нашего народа»,— уточнил я, намекнув, что я тоже чеченец.

«Ну тогда для нашего народа»,— согласился генерал.

В августе 1991 года Дудаева к народу не пустили, отказав в эфире. Через две недели после этого дудаевцы разогнали Верховный совет ЧИАССР и объявили о фактической независимости Чечни.

Спасти ситуацию попытался, прилетевший в Грозный председатель Верховного совета России Руслан Хасбулатов. Он встретился с частью разогнанного дудаевцами парламента ЧИАССР, сформировал из них группу депутатов, которая должна была осуществлять власть в переходный период до новых выборов органов власти республики.

«Джохар принял этот план, дал мне слово, что будет придерживаться его, а как только я уехал, поступил по-своему, подло обманув меня»,— сокрушался впоследствии господин Хасбулатов.

К концу 1991 года Джохар Дудаев, уже избранный президентом Ичкерии, своим указом отзовет из Москвы депутатов СССР и РСФСР, избранных от Чечни, в том числе и Руслана Хасбулатова.

Тогда же вступила в силу конституция республики Ичкерия, в которой она признавалась «суверенным и независимым демократическим правовым государством, созданным в результате самоопределения чеченского народа».

Высшим органом законодательной власти объявили постоянно действующий парламент, а исполнительную власть (кабинет министров) возглавил президент. Государственной религией был провозглашен ислам.

Ичкерийские лидеры так торопились задокументировать независимость, что дело порой доходило до курьезов. Помнится, в конце октября 1991 года в редакцию газеты «Грозненский рабочий» пришла генеральный прокурор провозгласившей независимость Ичкерии Эльза Шерипова и положила мне (я был заместителем главного редактора) на стол текст основного закона: «Публикуй!»

Машинописный текст изобиловал опечатками. В некоторых абзацах вместо «Чечня» было «Судан» или названия прибалтийских республик: документ был наспех скомпилирован из конституций этих стран. «Это пустяки,— заявила генеральный прокурор, исправляя ошибки.— Нам нужно как можно скорее зафиксировать суверенитет. Народ устал, он не может ждать».

Москва не хочет ждать

Свержение власти Чечено-Ингушетии не обошлось без крови. Летом 1991 года радикально настроенные активисты ворвались на сессию Верховного совета республики, чтобы объявить парламент нелегитимным. Услышав крики ворвавшихся в здание, депутат и глава Грозного Виталий Куценко стал выбираться на улицу через потайной ход, но под натиском преследователей сорвался с окна второго этажа и разбился насмерть.

Или же его столкнули. Как было на самом деле, никто выяснять не стал.

Большая кровь пролилась через два года, когда противники Дудаева все же решили провести референдум, чтобы выяснить, хотят ли чеченцы отделиться от России или нет.

Произошло это так. На рассвете 4 июня 1993 года дудаевские боевики во главе с Шамилем Басаевым окружили здание грозненского городского собрания. Внутри были депутаты, готовившие референдум о независимости, а также охранявшие их милиционеры.

На ультиматум дудаевцев выдать приготовленные для голосования бюллетени депутаты ответили отказом. К зданию подогнали самоходную артиллерийскую установку «Гвоздика». Но даже тогда депутаты не приняли ультиматум.

«Гвоздика» выстрелила болванкой, пробив в стене огромную дыру. Из здания выскочили милиционеры, по которым был открыт прицельный огонь из пулеметов и автоматов. Было много погибших и раненых — около двух десятков человек.

После этой кровавой атаки во избежание еще больших жертв лидеры оппозиции распустили проходящий на Театральной площади Грозного много дней мирный антидудаевский митинг. На этом митинге произошел любопытный инцидент.

В самый разгар акции совершенно неожиданно на Театральной площади появился сам Джохар Дудаев. Говорят, хотел выступить перед собравшимися, надеясь убедить их перейти на свою сторону. Генерал был уверен, что его поддерживает большинство чеченцев, а в массовых протестных акциях он обвинял «российских провокаторов».

Говорят, генерала отговаривали от визита на Театральную площадь, но он был неумолим. «Я должен поговорить с моим народом»,— настоял он.

Как утверждали очевидцы, попытка поговорить с народом чуть не закончилась гибелью для генерала. Он лишь чудом смог спастись от набросившейся на него толпы.

Дудаевскому режиму тогда удалось устоять и подавить выступление оппозиции. Но ненадолго. Из подчинения официального Грозного стали выходить целые районы, как, например, Надтеречный и Урус-Мартановский. Их жители в подавляющем большинстве были настроены пророссийски. Дудаевцы даже не смели там показываться.

Ситуация для ичкерийских властей стала совсем угрожающей, когда в республике весной 1994 года появился выпушенный из «Лефортово» экс-председатель Верховного совета России Руслан Хасбулатов. К нему переметнулись даже некогда преданные генералу Дудаеву полевые командиры. Все шло к тому, что власть в Грозном могла бескровно смениться. Республика вернулась бы в правовое поле России. И произошло бы это под началом Руслана Хасбулатова, чья популярность в Чечне росла с каждым днем.

Но это напугало не только Джохара Дудаева и его сторонников, но и тогдашних обитателей Кремля, которые не хотели возвращения в большую политику бывшего председателя Верховного совета. В Москве решили свалить режим Дудаева руками вооруженной оппозиции. Но это затея провалилась.

Тогда федеральным властям пришлось проводить в Чечне масштабную военную операцию. Сначала одну, а потом другую.

Муса Мурадов