«Ину-о: Рождение легенды»: японская история воскресает и зажигает

В российский прокат после нескольких переносов все-таки выходит «Ину-о: Рождение легенды» — историческая почти что рок-опера, новое полнометражное аниме Масааки Юасы и его студии Science SARU («Человек-дьявол: Плакса», «Руки прочь от кинокружка!»). Фирменный стиль режиссера, одного из важнейших авторов в жанре аниме, заслуживает специального разговора.

Текст: Алексей Филиппов

Конец XII века. Противостояние двух влиятельнейших кланов Японии — Минамото и Тайра — завершилось сокрушительным поражением последних. Знаменовала это во многом морская битва в заливе Данноура, где вместе с самураями Тайры на дно пошли три императорские регалии (бронзовое зеркало, меч-цуруги и яшмовые подвески), а также шестилетний правитель Антоку.

В течение последующих 300 лет хроника падения дома Тайра обретает статус самого популярного сериала Японии: избранные сюжеты излагают бродячие сказители, музицирующие на бивах, а также артисты саругаку — уличного театра, не чурающегося ни фарса, ни ходулей, ни клоунады. В стране царит сёгунат — читай, военная диктатура — Асикаги Ёсимицу, который хочет укрепить власть, вернув легендарные реликвии. Параллельно он покровительствует искусствам, в частности нарождающемуся театру но.

Тогда же происходят два, казалось бы, не связанных события, которые спишут на проклятие рода Тайра. Мальчишка-ныряльщик Томона слепнет, когда они с отцом извлекают со дна императорский цуруги (родителя волна света разрубает пополам). У пользующегося сёгунским покровительством лидера саругаку-труппы рождается третий сын, чье тело сильно деформировано и покрыто чешуей да шерстью. Разумеется, через несколько лет юноши встретятся: Томона научится играть на биве и станет монахом-музыкантом, а диковинный мальчик получит имя Ину-о — дословно «Собачий король» — и обнаружит в себе дар к самым невероятным пляскам. Вместе они примутся покорять Японию.

Как и любое сказание, «Рождение легенды» лучше один раз увидеть и услышать целиком: даже беглый пересказ завязки напрасно вязнет в деталях. Без них сложно описать контуры масштабного замысла, который режиссер Масааки Юаса разыгрывает с непринужденной легкостью, недоступной письменной речи. Уже открывающая сцена приглашает в путешествие сквозь 600 лет японской истории, а затем следует небольшой флешбэк еще на 300 — в залив Данноура. Впрочем, непосредственно «Повести о доме Тайра», как впоследствии обозвали целый жанр песнопений и выступлений, посвящено одноименное 11-серийное аниме той же студии Science SARU, но под руководством постановщицы Наоки Ямады (недавно в прокат выходила ее поэтическая «Форма голоса»). Его просмотр не то чтобы необходим перед походом на «Ину-о» (серьезной нужды нет даже в том, чтобы заглядывать предварительно в «Википедию»), но это, безусловно, станет приятным бонусом и разогревом перед «рок-концертом» Юасы.

Вообще, постановщик «Рождения легенды» — фигура вполне равновеликая всем тем, кто на слуху за пределами сектора любителей аниме: Миядзаки, Синкай, Хосода — подставьте нужное. Неутомимый труженик, Масааки Юаса выпускает по проекту, а то и два в год, но опознается с трех нот не по излюбленным темам. Скорее — по текучести линий и полету фантазии. Это касается и крышесносных сюжетов, и карикатурно-остроумного дизайна персонажей, и эклектики художественных стилей. Юаса запросто женит живописные традиции с игровыми вставками, почти анимадоком; театральные маски и декорации — с эстетикой манги и комиксов; детскую карикатурность — с визуальными новшествами поп-арта, дорожных знаков и мессенджеров. Причем не просто сваливает их в кучу с постмодернистским самодовольством, но зачастую прослеживает эволюцию образа сквозь года — не привлекая к проделанному труду какого-то особого внимания. Недаром его громкий режиссерский дебют назывался «Игра разума» (2004) и воспевал безграничную выдумку человечества.

«Ину-о» приглашает увидеть истоки театра но — сюжет сродни бунту битников или рокеров, а сам титульный герой и его спутник с бивой напоминают не уличных артистов, а средневековую инкарнацию The Rolling Stones. В их песнях и плясках сливаются потайные сюжеты национальной истории и подлинная демократичность, приглашающая публику танцевать и даже подпевать (интерактив тогда был не принят — особенно в высшем обществе). И это в то время, когда искусство саругаку активно институционализируется при храмах, становясь солидным развлечением для солидных господ (результат и нарекут театром но), а главы особенно приближенных ко двору трупп получат право формировать культурную повестку. В частности, слепой мастер Какуити, научивший Томону играть на биве, сформирует очередной канон «Повести о доме Тайра» — и откровений Ину-о там не будет.

Выходит, изгои, обретшие себя в ремесле, искусстве, не просто радуют публику музыкальными притчами о минувших временах, но бросают вызов канонам, власти, физическим ограничениям и самому времени. Один из мотивов «Ину-о» — вечная жизнь в творческом наследии, даже если имя твое будет стерто или забыто, как и произошло с титульным героем, чье авторство не сохранила ни одна из его песен. Судьба Томоны и того печальнее, однако его кратковременное знакомство с юным Дзэами Мотокиё — существенный вклад в формирование театра но и азов японской актерской школы, которые тот затем составил. В конце концов, искусство — это не только и не столько авторский замысел, детальный и неприкосновенный, но метод коммуникации: между эпохами, народами и социальными слоями, глобальным и личным, бессознательным, потаенным и постулируемым. Короче говоря — между медиумами: сферами и душами.

Все как завещал китайский мудрец Лао-цзы: «То, что отвердело, то не победит». Кипучая энергия двух молодых людей прокладывает человеческой истории и мысли новые, ранее незамеченные маршруты. И рано или поздно позади останутся и политическое устройство сёгуната, и «культурный канон», призванный уберечь сознание народа от хаоса, и пресловутый «каннибализм поколений», который, впрочем, в Японии переживали не раз (обычно термин применяют к реваншизму тех, кто зациклился на поражении во Второй мировой). Говоря обтекаемо, проклятием Ину-о оказывается не какая-то божья/императорская немилость, а желание старших коллег продлить миг бренной славы ценой жизни потомков. Сюжет, как говорится, вечный. Однако раствориться в искусстве, убеждает фильм Юасы, куда более выигрышная стратегия, чем цепляться за статус и привилегии. Их в могилу не заберешь.

В прокате со 2 марта

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram