Юань уж наступил
Банк России представил общее объяснение для валютной нестабильности
Основным фактором ослабления рубля в июне—июле 2023 года было ослабление торгового баланса, демонстрирует ЦБ в текущем обзоре финрынков, однако сценарий, в котором оно реализовалось, нестандартен. Так, временный вклад перехода на расчеты по российскому экспорту в рубли был сопоставим с вкладом роста роли юаня в трансграничных расчетах РФ, крупные экспортеры вряд ли причастны к происходящему, а «мятеж» в РФ в конце июня скорее мог сдерживать восстановление курса в июле, чем его ослаблять.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Банк России в «Обзоре рисков финансовых рынков» за июнь представил часть объяснений ослабления рубля к валютам операций внешней торговли. За июнь оно составило 10,4% (за май — 1%), при этом на фоне снижения денежных объемов экспорта и постоянного, по крайней мере до последнего времени, роста импорта сальдо торгового баланса существенно снизилось, хотя и остается достаточно сильным,— во многом радикально возросшие в 2022 году страновые риски для РФ отчасти нивелировались последствиями экстраординарно высокой экспортной выручки прошлого года. Тем не менее происходящее без видимых сильных поводов ослабление рубля с конца июня повысило тревожность финрынков и вызвало множество версий происходящего — от крупной разовой сделки с активами РФ до влияния «мятежа Пригожина» на валютный курс.
Как демонстрируют аналитики ЦБ, текущей девальвации рубля достаточно стандартных объяснений — хотя и с нестандартными деталями.
По данным ЦБ, экспортеры в июне действительно продавали меньше валюты ($7 млрд), чем в мае (на 22,9%). Впрочем, говорить о радикальном «утончении» долларового рынка в РФ особо не приходится. Так, доля юаня в биржевом обороте растет, в июне она составляла 39,8%. Тем не менее сам оборот рынка в июне был больше майского, что снижало темпы его дедолларизации. Увеличивало же их, напротив, увеличение доли внешнеторговых рублевых расчетов — судя по всему, речь идет об обслуживании именно импорта через страны ЕАЭС, где достаточно велики объемы рублевых активов.
Переход на рублевые расчеты во внешней торговле в среднесрочной перспективе должен быть более или менее нейтрален по отношению к курсу или даже укреплять его — Россия, видимо, остается нетто-экспортером капитала. Однако процесс «выкачивания» рублей из стран-партнеров явно нелинеен — и это могло в июне создавать дополнительное давление на курс. ЦБ приводит оценки продаж валютной выручки экспортерами только за май, данных за июнь пока нет, но вряд ли они радикально отличались — ключевые экспортеры продавали порядка 90% полученной по экспорту валюты, это больше средних за прошлые годы 80%.
Сам по себе валютный мини-кризис, видимо, действительно спровоцирован политической нестабильностью конца июня.
Впрочем, и здесь картина в деталях выглядит не так, как в консолидированной статистике. Так, резко увеличилась доля в покупках валюты «крупнейших покупателей», особенно «крупнейшего», в котором сложно не узнать крупнейший банк РФ. Он увеличил долю на рынке с 10% до 40%, еще три из оставшейся пятерки крупнейших покупателей — в два раза: часть заемщиков конвертировала валютные кредиты в рублевые из-за ослабления курса, и банкам нужно было балансировать открытые валютные позиции.
Наконец, население участия в происходящем почти не принимало: физлица 24 июня купили валюты на 7,1 млрд руб. (для валютного рынка незначащие суммы), в основном конвертировав в безналичную валюту безналичные рубли на банковских счетах. Впрочем, поскольку весь июнь физлица валюту в основном продавали, положительное сальдо долларизации конца июня не стоит обсуждения — 300 млн руб. Однако с немалой вероятностью июньские события сейчас постфактум удерживают курс от обратной коррекции — данные по июльским оборотам валютных рынков покажут, во сколько в реальности оценили рынки происходящее.