Интервью с биологом Джиной Карал-оглы о том, зачем обезьян спаивают, заражают вирусами и вызывают у них инфаркты

Научно-исследовательский институт медицинской приматологии был создан в Сухуми в 1927 году. Во время грузино-абхазской войны он спешно перебрался в село Веселое близ Адлера, где находился его филиал. Сегодня это два отдельных научных учреждения, причем сочинский институт значительно больше. Здесь содержится более 6 тыс. обезьян против сухумских 500. О том, какие научные исследования ведутся в НИИ, рассказывает заместитель директора по научной работе, кандидат биологических наук Джина Карал-оглы.

От рака до ковида

— Джина Джинаровна, знаю, что вы руководите лабораторией доклинических и клинических исследований. Что именно исследуете?

— Сейчас мы изучаем токсичность различных препаратов, в частности, моноклональных антител, против рака и аутоиммунных заболеваний. Наиболее востребованы в этом смысле яванские макаки — на них удобно исследовать противоопухолевые препараты. Макаки — эволюционно близкий к человеку вид, имеющий идентичную структуру мишеней для моноклональных антител.

— Сегодня ни для кого не секрет: когда бушевала пандемия CARS-COV-2, все отечественные исследования на обезьянах проводились у вас. Как сейчас чувствуют себя обезьяны?

— Все хорошо. Часть исследований была проведена на нашей базе, часть — в закрытых научных центрах. Там они заражали животных и проверяли эффективность вакцины, а мы в основном занимались изучением иммуногенности и безопасности.

— Вы исследовали только «Спутник»?

— Не только. Мы проверяли несколько препаратов, в том числе даже казахскую вакцину. Надо отметить, что все вакцины были закодированы, так что мы не знали, что именно тестируем.

Во время пандемии мы очень боялись, что кто-то больной проникнет на территорию с экскурсией. Если начнут болеть наши подопечные — инфекция среди них распространится молниеносно. На какое-то время мы закрыли экскурсионное обслуживание, потом начали раздавать маски на проходной и строго-настрого запрещали кормить. Да и сейчас это у нас запрещено — в крайнем случае можно дать банан.

Потом уже выяснилось, что очень многие наши сотрудники переболели бессимптомно. Казалось бы, это хорошо, ведь люди не страдали, не температурили, не попадали в больницу.

Но есть и минус бессимптомного носительства — многие из них потом столкнулись с тяжелыми осложнениями, в частности, тромбозами, инсультами.

А обезьяны чувствовали себя хорошо, никто не умер. Когда мы начали исследовать вакцины, в техническом задании обязательным пунктом стояло обследование обезьян на наличие антител к коронавирусу. Каково же было наше изумление, когда оказалось, что у 70% обследованных обезьян они есть.

— То есть они все переболели бессимптомно?

— Не совсем так. В сухумском институте работала вирусолог, доктор медицинских наук, профессор Зинаида Шевцова (она умерла в прошлом году в возрасте 94 лет), которая когда-то занималась коронавирусом обезьян. Этот штамм депонирован в Государственной коллекции вирусов на базе Института вирусологии им. Д. И. Ивановского ФГБУ «НИЦЭМ им. Н. Ф. Гамалеи». Так вот, мы подняли эти работы и увидели, что этот вирус у них протекал схоже с человеческим. Поражение легких, кишечника, высокая летальность… Но это обезьяний штамм. Получается, человеческий вариант коронавируса для них не слишком опасен. Контагиозен, но не смертелен.

— А обезьяний для человека?

— Этого я не знаю — таких исследований у нас не проводилось.

Офтальмолог для обезьяны

— Вы сказали, что сейчас исследуете противоопухолевые препараты. Что именно входит в исследование?

— При однократном введении препарата проводится оценка фармакокинетики — изучение поступления, распределения, изменения и выведения лекарственного средства в организме, иммуногенности. При многократном введении мы оцениваем токсичность препарата, изучаем физиологические показатели — гематологический, биохимический анализ крови, коагуляционный гемостаз, проводим офтальмоскопию для исключения офтальмотоксичности препарата, ЭКГ и др.

— А как вы им делаете офтальмоскопию?

— Исследование проводит врач-офтальмолог. С помощью офтальмоскопа и линзы 20 диоптрий он оценивает состояние глазного дна, осматривает диск зрительного нерва на наличие перфузионных и воспалительных изменений, а также проводит осмотр макулы и сосудов сетчатки на предмет геморрагических и воспалительных изменений.

Глаз обезьяны анатомически схож с человеческим, хотя в размерах меньше. Клетки крови тоже очень схожи, поэтому мы говорим, что обезьяна — это лабораторный двойник человека.

Эксперименты на них с минимальной коррекцией можно экстраполировать на человека.

— А есть ли что-то в организме обезьяны, отличное от нашего? Например, гортань — недаром же обезьяны не могут разговаривать?

— Скорее всего, мозг обезьян не настроен на то, чтобы управлять своим голосом. Иначе говоря, им это эволюционно не пригодилось.

Обезьяний космос

— Насколько сложно работать с обезьянами?

— Очень сложно и очень интересно. Когда приезжают новые исследователи, которые раньше работали только с лабораторными грызунами, они всегда остаются в восхищении и восторге. Говорят — это космос! Хотя для меня космос — это мышка или мушка-дрозофила, потому что я с ними никогда не работала.

Здесь важно отметить значимость нашего технического персонала по уходу за животными. Это уникальные сотрудники, без которых наши исследования были бы невозможны. Если бы они вдруг ушли, институт можно было бы закрыть.

Приведу пример. Обезьяны в изоляторах содержатся в индивидуальных клетках. Они снабжены прижимными устройствами. Кровь мы, как правило, берем из паха, поскольку нам необходима кровь большого объема.

— Звучит страшно…

— На самом деле ничего страшного тут нет, если за дело берется опытный сотрудник. Боли и неудобства мы практически не причиняем, стресс минимален. Обезьяна даже не успевает ничего понять. Мы вытягиваем нижнюю конечность и берем кровь. Именно от того, как это сделать, зависит успех эксперимента. Кровь может быть гемолизирована (гемолиз — это разрушение эритроцитов с выбросом в плазму) только от того, что неправильно прижали и не так «подали» животное.

Роль рабочего тут не менее важна, чем врача. Какой бы ни был внимательный ветеринар, он не может с утра до вечера сидеть в изоляторе и наблюдать за животными. Он может не увидеть, что именно эта обезьяна сегодня подавленная, вялая, кормушка у нее полная, аппетит отсутствует. Но это увидит рабочий по уходу, который заходит туда по нескольку раз в день, так как убирает помещение и кормит животных. Он обязательно сообщит об этом зоотехнику, а тот — ветврачу, который придет, оценит клинический статус и при необходимости возьмет кровь и мочу на анализ.

— А как вы берете мочу на анализ? Через катетер?

— Нет. Это очень травматично, и обезьяну придется каждый раз транквилизировать. В итоге она у нас умрет от сердечной патологии. Мы уже отработали эту методику: рабочие приходят, как обычно, в шесть утра, тщательно моют поддон из нержавейки и перекрывают подачу воды. Для анализа достаточно одного-полутора миллилитра. Мы ее в любом случае центрифугируем, чтобы избежать осадка. Практика показала: если там есть патологический процесс, мы его увидим.

Инфаркт на нервной почве

— Слышала, что павианы у вас используются для исследования хирургических патологий. Это так?

— Да, так. Три года назад у нас провели уникальную операцию по химиоперфузии головного мозга павиана-гамадрила. Во главе бригады хирургов стоял главный онколог России академик Андрей Каприн. Эта операция на тот момент не проводилась в России, а после нашей операции ее начали проводить на людях.

— Знаю, что эта операция для пациентки прошла успешно. А для обезьяны?

— Тоже. Она осталась жива и хорошо себя чувствует. Кроме того, у нас активно исследуют так называемые продукты аддитивных технологий — 3d челюстные импланты, сосудистые протезы и так далее. Получены отличные результаты. Сейчас все говорят об импортозамещении — все эти продукты отечественного производства помогут многим людям. Наши испытания приводят к тому, чтобы мы могли самостоятельно и максимально независимо позаботиться о здоровье нации.

— А что за история с инфарктом?

— Мы действительно моделировали инфаркт миокарда с целью лечения его стволовыми клетками. Это было на заре их появления, мы здесь были пионерами.

— Как моделируют инфаркт?

— Мы моделировали инфаркт путем наложения лигатуры на коронарные артерии. Это хирургическое вмешательство — приезжали наши замечательные хирурги из Краснодара во главе с академиком РАН Владимиром Порхановым. Опытным обезьянам мы вводили через вену капельно стволовые клетки, и у них наблюдалось замещение участков некроза соединительной тканью, а те обезьяны, которым стволовые клетки не вводили, погибли.

Технология тогда сработала, но вообще тема стволовых клеток спорная, недостаточно исследованная.

Думаю, прошло недостаточно времени, чтобы мы могли говорить о безопасности этой методики: существует такое понятие, как кумулятивный эффект, отдаленные последствия. Во многом стволовые технологии стали продуктом авантюризма с целью наживы.

Расскажу, как моделировали инфаркт в Сухуми еще в советские годы. Они отлучали павиана от самки, сажали его в отдельную клетку, а самку подсаживали к другому самцу так, чтобы он все видел. И у него случился инфаркт.

— Всегда, во всех случаях? Может быть, бывали инсульты, обмороки, другие проявления стресса?

— Я знаю только об одном таком эксперименте и надеюсь, что больше они его не повторяли. Про инсульты у обезьян не слышала. Мы встречали диабет, рак, заболевания, связанные с нехваткой витаминов... Словом, почти как у людей.

— Журналисты любят называть вас «Планетой обезьян». А ведь в первоисточнике — одноименном фантастическом романе Пьера Буля описан ровно такой же эксперимент, который обезьяны проводили над человеком. Что думаете по этому поводу?

— Не думаю, что наши ученые взяли эту идею из книги, скорее всего, они додумались до этого сами. Но, конечно, это было очень жестоко.

Возрастное одиночество обезьян

— Какая еще научная работа ведется в вашем институте?

— У нас восемь научных подразделений. Зоотехническая лаборатория занимается когнитивными исследованиями — изучением поведения обезьян. Павианы-гамадрилы для проведения таких исследований наиболее востребованная тест-система, потому что у них более сложная социальная организация. Из низших обезьян они наиболее интеллектуальны.

— Охотно верю! Я подружилась с одним из ваших павианов. Даже обидно, что их называют низшими…

— Для нас они красавцы и умницы. В лаборатории исследуется уровень параметров когнитивных способностей в зависимости от возраста, вида и пола, включая такие параметры, как экспериментальная активность, обучаемость, память (повторяемость навыка), исследовательская деятельность, внимание… Проводится оценка качества отношений старых животных с другими особями группы, исследования возрастных изменений индивидуальной дистанции у стареющих и старых обезьян. Полученные данные позволят использовать обезьян в качестве возможной модели возрастного одиночества у людей.

У нас также функционируют лаборатории инфекционной вирусологии и инфекционной патологии, которые проводят мониторинг вирусных и бактериальных инфекций, в частности, занимаются обследованием стада питомника НИИ МП, а также исследованием инфекций у импортируемых обезьян. Встречаются случаи, когда паразитофауна импортируемых животных отличается от нашей.

Лаборатория экспериментальной эндокринологии изучает гормональный фон обезьян, в частности, индивидуальные особенности функционирования гипоталамо-гипофизарно-тиреоидной системы при старении и механизмов, лежащих в их основе, на модели лабораторных приматов со здоровым стандартным поведением, а также с тревожным и депрессивно-подобным поведением в условиях мягкого / умеренного стресса.

Так мы учимся моделировать депрессию и тревожные расстройства и работать с ними. А лаборатория молекулярной биологии сейчас занимается исследованием алкоголизма у обезьян.

— Вы их спаиваете?!

— Фактически да. Для этого на этапе инициации животным на один час перекрывали воду и давали подслащенный 4-процентный этанол, разбавленный соком.

— Все спиваются или бывает по-разному? Наверняка у обезьян тоже разная толерантность к алкоголю.

— Конечно. Есть люди, у которых отсутствует предрасположенность к алкоголизму. Так и обезьяны. Некоторые животные потребляли большие количества, эквивалентные бутылке водки в день, другие совсем отказывались от питья. Иначе говоря, среди обезьян тоже есть предрасположенные к алкоголизму и непьющие. В дальнейшем на животных, предрасположенных к потреблению алкоголя, апробировали препарат против алкоголизма. Опыты прошли в целом успешно.

Сердце кровью обливается

— Жалко вам обезьян, когда приходится заражать их тяжелыми болезнями, моделировать инфаркт, спаивать?

— Жалко. Сердце кровью обливается. Особенно когда исследование проходит на павианах — они смотрят на тебя умными глазами и будто бы все понимают. От этого становится страшно.

— Как вы для себя это оправдываете?

— Это во имя спасения человечества, ведь нам нужны новые методики, новые препараты — эффективные и безопасные, и лучше всего свои.

— Почему нужно спасать человечество таким путем?

— Это вопрос философский. Недаром ведь у фантастов возникают такие мысли: а что будет, если поменять людей и обезьян местами?

Безусловно, опыты на обезьянах уникальны. Никакие другие животные модели такого количества информации нам не дают. Но вы правы — есть этический аспект, и с ним мы сталкиваемся все чаще. Вот почему эксперименты на человекообразных обезьянах запрещены. В оправдание могу сказать, что они у нас уходят безболезненно. Мы стараемся минимизировать страдания. Так себе оправдание, но все же.

Беседу вела Наталия Лескова