Чем Владимир Путин занимался в Китае

18 октября президент России Владимир Путин в Пекине встречался с председателем КНР Си Цзиньпином и российскими журналистами, которым рассказал, что Черное море теперь будут круглосуточно патрулировать МиГ-31 с «Кинжалами» на борту. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников опасается, что сгущаются уже не тучи, а сумерки.

В форуме «Один пояс — один путь» участвуют 26 лидеров государств. Было предположение, что после попадания ракеты в больницу в секторе Газа председатель КНР Си Цзиньпин с утра кого-то недосчитается, но никто не уехал: тревога была ночная, как выяснилось — ложная, а утро оказалось мудренее вечера.

Форум проходил в Доме народных собраний Китая. Собрание оказалось и в самом деле народным, сколько-то тысяч человек слушали президентов и премьеров, задача которых была, как обычно, многотрудной: не сказать ничего вызывающе интересного и нового, чтобы не сложилось впечатление, что ты нарушаешь заведенные правила игры и хочешь выглядеть выигрышней остальных; при этом необходимо коснуться широкого круга вопросов, чтобы никто толком не упрекнул в том, что выступление не стало всесторонним, и сесть на место в уверенности, что выступил не хуже людей и не хуже самого себя двухгодичной давности. Да, и региональная тематика должна быть представлена в полной мере.

Всем этим требованиям, без сомнения, полностью соответствовало выступление президента России Владимира Путина, как и остальных лидеров. Темы больницы в Газе не касались. Возможно, это казалось неуместным здесь и сейчас.

Таким образом, председателю КНР удалось, я считаю, главное: повязать всех одним поясом и пойти одним путем, чтобы ни у кого не было потребности высказать свое особое мнение.

Учитывая, что среди собравшихся были люди, которые кажутся способными на многое, следовало признать, что председатель КНР провел во всех отношениях успешный форум.

Лучше других, судя по всему, чувствовал себя и ориентировался в происходящем президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев, который в советское время работал в советском посольстве в Пекине (к журналистам был прикреплен молодой сотрудник посольства, который гордится тем, что он сидит в кабинете, где провел незабываемые годы сегодняшний президент Казахстана). Господин Токаев начал свое выступление на китайском и, очевидно, мог продолжить.

Форум закончился гораздо стремительней, чем начался. То есть никто, похоже, даже не ожидал, что уже все. Человеческая волна хлынула с длинной лестницы Дома народных собраний. Эта лавина сметала, казалось, все на своем пути. Так, да не так. Снизу были расставлены силки и сети в виде тележурналистов с их камерами. Ловчее других, я бы даже сказал — изворотливо, уворачивался от них министр иностранных дел России господин Лавров.

— Что, проходу не дают? — успел поинтересоваться у него и я.

— Просто не дают,— туманно пояснил Сергей Лавров.

Российские министры и главы крупных компаний, которые уже накануне, на двусторонних переговорах, не выдерживали безнадежности журналистских формулировок (министр экономического развития РФ Максим Решетников, например, мужественно назвал вопрос, обращенный к нему, дурацким, предложил почитать матчасть, но потом сжалился и что-то ответил), сейчас тем более вздрагивали от лицемерной мольбы «Не проходите мимо!» — и проходили.

«Все будет нормально…» — успокаивал кого-то из журналистов глава ВТБ Андрей Костин. «Да?! Вас можно процитировать?!» — вскидывался обнадеженный корреспондент. «Нет, лучше не стоит…» — предусмотрительно качал головой господин Костин.

Все это происходило уже по пути на двусторонние переговоры делегаций России и Китая. Здесь, в зале, были уже глава НОВАТЭКа Леонид Михельсон, глава Российско-китайского делового совета Геннадий Тимченко, глава «Роснефти» Игорь Сечин, глава «Газпрома» Алексей Миллер, глава «Сбера» Герман Греф, глава ВЭБ.РФ Игорь Шувалов… Бизнесменов посадили за два небольших столика, в стороне от переговорного стола, где сидели чиновники. Места было мало, и как же им было тесновато, и цвет российского бизнеса выглядел хоть и кучно, но как-то неубедительно, несолидно. Впрочем, само присутствие в зале в этот момент искупало все неудобства.

— Сейчас,— заявил господин Путин, обращаясь к председателю КНР,— только что вы упомянули о нашей планке, о нашей задаче — достичь $200 млрд товарооборота в текущем году. Если посмотреть год к году, мы вчера вечером проанализировали,— от сегодняшнего дня год назад $200 млрд уже есть! А по календарному плану эта планка тоже точно будет преодолена!

Так, соревнуясь сами с собой, они перешли от расширенного заседания к узкому, уже один на один, и оно, кто бы сомневался, оказалось почти нескончаемым.

Они разговаривали больше трех часов, и пресс-конференция, которая планировалась сначала в помещении, где журналисты накануне ждали двусторонних переговоров, была вдруг перенесена на живописную лужайку. Когда мы туда пришли, в небе над ней ястреб сражался с тремя воронами, причем все тут было, похоже, очень всерьез. Вороны были крупнее и злее ястреба, и в результате ему удалось спастись бегством в направлении северного выхода из резиденции. Пока продолжалась битва, совершенно стемнело, на гостевом доме зажглись три ярких желтых фонаря, из-за которых взвыли в бессильном отчаянии теле- и фотокорреспонденты. Но было поздно: господин Путин уже выходил к нам.

Мне казалось, надо в первую очередь обязательно спросить, что он думает в связи с разрушенной больницей в Газе. Этот вопрос прозвучал третьим.

— Трагедия, которая там произошла,— это ужасное событие. Ну сотни убитых, сотни раненых,— заявил российский президент,— это, конечно, катастрофа… В одном месте, тем более в месте гуманитарного характера… И я очень рассчитываю на то, что это будет сигналом к тому, что нужно этот конфликт как можно скорее заканчивать…

К сожалению, на самом деле он может теперь только по-настоящему начаться.

Я потом спросил господина Путина, нельзя ли хотя бы предположить, что нет худа без добра и что результатом сегодняшнего арабо-израильского конфликта может быть наконец создание государства Палестина. Господина Путина, похоже, в конце концов заинтересовала эта мысль.

Но с настоящей страстью он комментировал американские поставки Украине ракет ATACMS.

— Это кардинально вообще не в состоянии изменить ситуацию на линии соприкосновения! — разъяснял он.— Невозможно! Об этом можно точно сказать. И как следствие: это очередная ошибка со стороны Соединенных Штатов! И сразу по нескольким причинам. Во-первых, если бы они не поставляли оружие, они могли бы в будущем сказать: ну вот, если бы мы все поставили, что можем, вот тогда ситуация бы изменилась, вот мы такие молодцы, мы этого не сделали,— подсказывал господин Путин американским коллегам, и ясно было, что нет, не могли они воспользоваться такой подсказкой, просто потому, что если бы они не поставили оружие, их первым делом и обвинили бы в неуспехе или, допустим, полном провале.— Но они это сделали! А результата не будет! Уже поэтому это ошибка. Ну и наконец, для Украины в этом смысле тоже ничего хорошего нет! Это просто продлевает агонию (похоже, Украина так не считает, по крайней мере пока.— А. К.). Вот они начали давно уже анонсированное и ожидаемое очередное контрнаступление, теперь на Херсонском направлении. Результата пока нет! Потери есть. Результата нет!

Дальше все было гораздо более грозно.

— Вот они (американцы.— А. К.) взяли затащили две авианосные группы в Средиземное море. Хочу сказать, что это не угроза — то, что я сейчас скажу и о чем вас проинформирую (тут уж не осталось никаких сомнений, что это такое на самом деле.— А. К.). Но по моему поручению военно-космические силы России начинают на постоянной основе патрулирование в нейтральной зоне воздушного пространства над Черным морем. И наши самолеты МиГ-31 вооружены комплексами «Кинжал». Они, как известно, имеют дальность свыше тысячи километров со скоростью 9 Махов.

Все мотивы обозначены, ходы вроде бы сделаны, а мораль понятна — это еще один виток жесткой эскалации. Это — все более хрупкий мир (в значении «планета»).

Говоря о возможности переговоров с Украиной, Владимир Путин казался даже веселым. Переговоры, по его мнению, сейчас более реальны, чем раньше:

— Вот там господин Боррель (верховный представитель Евросоюза по иностранным делам Жозеп Боррель.— “Ъ”) говорит об этом уже. За это похвалю! Но этого недостаточно. Нужно делать конкретное, если есть желание действительно договариваться.

В чем, конечно, на самом деле — никакой уверенности.

Потом Владимир Путин зацепился за слова корреспондента Russia Today (RT) насчет того, что американский президент (Джозеф Байден.— “Ъ”) сказал, что Россия проиграла войну.

— Если война проиграна Россией, то зачем поставлять ATACMS? — не дал закончить господин Путин.— Пусть заберет назад ATACMS, все остальное вооружение, садится за блины, приезжает к нам (побежденным.— А. К.) на чаепитие. Если проиграна война, о чем говорить-то? Задайте ему этот вопрос! Ну смешно!

Бедный корреспондент RT, который, кажется, хотел спросить о чем-то совсем другом, больше ничего сказать, конечно, не успел. Впрочем, выглядел даже удовлетворенным.

Да, в этот раз как-то жестко все было.

И сумерки сгустились окончательно.

Андрей Колесников, Пекин