Анастасия Корня анализирует возможность отмены конституционного запрета на государственную идеологию

30-летний юбилей Конституции российский политический бомонд отмечал, рассуждая об отсутствии оснований для ее правки. Об этом говорил на встрече с президентом председатель Конституционного суда Валерий Зорькин: все, какие было нужно, изменения внесли еще в 2020 году. На неизменности Конституции, в которой после реформы 2020 года достаточно потенциала для саморазвития, настаивали также спикер Госдумы Вячеслав Володин, председатель Совета федерации Валентина Матвиенко, а также «прорабы» последней конституционной реформы сенатор Андрей Клишас и депутат Госдумы Павел Крашенинников. Впрочем, сама интенсивность этих заявлений заставляет задуматься, не находится ли и обновленная Конституция под давлением — прежде всего со стороны тех, кто полагает, что современному государству трудно без идеологии.

Диспут о том, не вписать ли в Основной закон государственную идеологию, больше не исчерпывается ритуальными призывами парламентской оппозиции в лице лидера КПРФ Геннадия Зюганова или председателя «Справедливой России — За правду» Сергея Миронова. Ставку на возвращение «руководящей и направляющей» делает не только оппозиция, но и силовой истеблишмент: хедлайнером здесь традиционно выступает глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, а это уже тяжелая артиллерия. Минувшей весной к нему публично присоединился министр юстиции Константин Чуйченко.

В кулуарах разных госструктур непрерывно и уже давно обсуждают необходимость все более жесткого контроля за любыми отклонениями от «линии партии».

Но тут хорошо бы определиться с терминологией. Потому что Конституция, как справедливо отмечает сенатор Клишас, не отменяет главенствующую идеологию как таковую. Действующий запрет прежде всего подразумевает, что ни одна из политических партий не может навязать свою идеологию всем остальным в качестве обязательной.

То есть проблема, как ее видят ратующие за отмену запрета на государственную идеологию, состоит вовсе не в отсутствии таковой — в конце концов, есть президентский указ, который содержит перечень духовно-нравственных ценностей, а с недавних пор еще и курс «Основы российской государственности», обязательный для студентов всех без исключения вузов. Проблема, как ее видит, например, актер, режиссер и просто депутат Госдумы Николай Бурляев (СРЗП), заключается в саботаже традиционных ценностей самими чиновниками. Иначе почему «антихристианская опера "Тангейзер" и антихристианский исторический фильм "Матильда"» поддерживались государством, спрашивал господин Бурляев в ноябре с высокой трибуны в Совете федерации. И не получал ответа.

Иными словами, существо вопроса, который упорно ставит ребром Александр Бастрыкин, заключается скорее в механизме контроля за соответствием проявлений общественной жизни заданному курсу.

Или скорее в отсутствии такого механизма. Тут в самом деле до сих пор наблюдается некоторый волюнтаризм ведомств. Отчасти под соответствующие нужды смогли приспособить Уголовный кодекс (эта часть законодательства в России традиционно быстрее всех прочих откликается на новые вызовы): статьи о фейках, дискредитации вооруженных сил и экстремизме довольно эффективно обеспечивают контроль за наиболее острой частью общественной дискуссии. Но УК не может охватить все нюансы (вроде той же «Матильды») — и вот тут, по мнению многих «государевых людей», должны включаться другие механизмы. Возможно, они даже знают какие. При доминирующей на уровне культурного кода либеральной идеологии не бывать России полюсом однополярного мира, предупреждает идеолог «русского мира» Александр Дугин, выступивший недавно с идеей создания «гуманитарного "Смерша"». И в таком контексте, конечно, уже напрашивается вопрос о целесообразности сохранения ст. 13 Конституции, гарантирующей идеологическое многообразие.

По всей видимости, главное затруднение в реализации этой идеи связано с тем, что ст. 13 Конституции относится к ее первой главе («Основы конституционного строя») — а она, согласно самому Основному закону, не может быть пересмотрена Федеральным собранием (как это было сделано, например, при масштабной реформе Конституции летом 2020 года). Для внесения изменений в эту главу должно быть созвано Конституционное собрание, которое подготовит соответствующие предложения и вынесет проект на всероссийский референдум. До сих пор оснований для столь радикального вмешательства в Основной закон не находилось. Будем надеяться, и не найдется. По крайней мере в наступающем году.