Профессор МГИМО, полковник Службы внешней разведки в отставке Андрей Безруков о предвыборной гонке в США

До президентских выборов в США осталось три месяца, и, судя по последним опросам общественного мнения, кандидат от Республиканской партии Дональд Трамп и наиболее вероятный кандидат от демократов Камала Харрис идут «ноздря в ноздрю». О том, что может повлиять на итоги голосования и кто из кандидатов был бы выгоднее России, корреспондент “Ъ” Елена Черненко поговорила с профессором МГИМО, советником президента «Роснефти», полковником разведки в отставке Андреем Безруковым, много лет проработавшим в США в качестве агента-нелегала.

— Вы наблюдали многие годы за внутриполитической жизнью в США, до 2010 года — когда вас и ваших коллег арестовали в результате предательства, обменяв затем на четырех осужденных за сотрудничество с западными разведками россиян, живя как бы жизнью обычного американца. С тех пор вы продолжаете следить за политическими событиями в США, но уже из России. Каков ваш прогноз по исходу выборов на сегодня?

— Эта гонка мне напоминает скачки по минному полю. По сути, практически неважно, какое качество лошадей, которые в ней участвуют, идут ли ноздря в ноздрю или кто-то опережает — вопрос в том, что может произойти между сегодняшней датой и выборами. Я вам напомню, что в Дональда Трампа стреляли совсем недавно. И такие неуравновешенные люди, как тот стрелок, есть на обеих сторонах. Кроме того, американская политика, особенно предвыборная, зависит прежде всего от того, кто сделает меньше ошибок. И обычно тот кандидат, к которому меньше «прилипает», оказывается в лучшей ситуации.

В целом же что касается опросов, то нет никакой уверенности, что они отражают реальные настроения людей. В последние годы кандидатов от республиканцев всегда недооценивали — и тому же Трампу давали на несколько процентов меньше, чем он в итоге получил. Отчасти это связано с тем, что большинство организаций, проводящих предвыборные социологические исследования, близки к демократам, а применяемые ими методы не всегда объективно отражают ситуацию.

— То есть по ним судить о возможных результатах не стоит?

— Пытаться предсказать сейчас, кто победит в ноябре,— это очень неблагодарная работа, я не оракул. В данный момент можно лишь констатировать, что и у республиканцев, и у демократов есть недостатки и преимущества.

С Джо Байденом Дональду Трампу было несколько проще, потому что там включался фактор недееспособного президента. С Камалой Харрис ему будет сложнее.

Она женщина, она моложе и в чем-то представляет миноритарные группы. И хоть по факту она всегда работала против интересов этих групп и вообще у нее в роду были рабовладельцы, это уже второстепенно.

В то же время Дональду Трампу, можно сказать, повезло, так как после неудачного покушения на его убийство многие религиозные американцы считают его чуть ли не «богоизбранным» человеком, полагая, что если после покушения его вдруг не выберут, то это преступление против Господа. Конечно, так прежде всего думают сторонники Республиканской партии из глубинки, но не только они одни.

— Эксперты сейчас много говорят об углубляющемся политическом расколе в США, а в Голливуде снимают фильмы о возможной гражданской войне в стране. Насколько, на ваш взгляд, серьезна эта ситуация?

— США сейчас находятся в такой же ситуации, как Советский Союз находился в 1988 году. То есть все понимают, что страна идет не туда, но никто не может внятно сформулировать, кто виноват и что с этим всем делать. Отсюда нарастающая напряженность. У нас дело дошло до развала страны. У них ситуация пока зашла не так далеко, но процессы схожи.

Деление 50:50 в Соединенных Штатах наблюдается не только по политической линии — тут еще и важнейшая экономическая подоплека. В стране впервые со времен Гражданской войны ХIХ века сложились две конкурирующие экономики.

Одну можно условно назвать национальной и индустриальной. Она базируется в основном во внутренних регионах страны. Это «красный пояс» голосующих за Республиканскую партию. Демократы опираются на экономику финансов, IT и медиа, где заправляют глобальные монополии, которые сосредоточены в основном в крупных городах на побережьях.

Эти две экономики борются за денежный поток и то, куда он будет направлен. Вовнутрь — на реиндустриализацию страны, создание рабочих мест и возрождение «глубинки» — или вовне — на поддержание глобальной монополии США, необходимой для процветания финансового и технологического секторов. Эта конкуренция за контроль над деньгами между двумя большими группами и создает наблюдаемую межэлитную напряженность.

При этом раскол по линии экономики имеет и иное измерение. Республиканская партия ранее всегда позиционировала себя как «партия бизнеса». Но сейчас она эволюционировала в «партию работающих». И речь не идет о «рабочем классе» — речь в целом о работающих. В последнее время мы видим, что и работающие латинос, и чернокожие американцы все больше симпатизируют республиканцам, потому что они поднимают вопросы о рабочих местах, зарплатах и об инфляции. А также о нормальных школах, где детям не предлагают сменить пол в возрасте, когда они еще ничего не понимают. То есть такая консервативная, работающая Америка.

А демократы за последние 30 лет из «партии работающих» стали «партией городских умных». Это профессура, IT-сектор, медиа, финансы. За них голосуют и жители больших городов — как обеспеченные, так и городской плебс, и недавние иммигранты, которые считают, что государство должно больше тратить на инфраструктуру и социальные программы.

Сильно различающиеся подходы и требования этих групп тоже работают на раскол.

— Много говорят сейчас об интересах «глубинного государства» (deep state), то есть, по сути, о госаппарате, наиболее влиятельные и опытные представители которого (в том числе бывшие) якобы имеют решающее слово во многих вопросах независимо от того, кто сидит в Овальном кабинете. Им чья победа выгоднее?

— Им выгоднее победа кандидата, которым можно манипулировать. И Джо Байден, и Барак Обама — ставленники клана Клинтонов — были во многом слабыми, манипулируемыми политиками.

Камала Харрис, если она победит, будет манипулируема в квадрате. Да, она была прокурором большого штата, но ее политическая и партийная карьеры полностью зависят от «клинтонистов». И американскому правящему классу, конечно, удобнее иметь дело со слабыми президентами, которые не имеют ни собственной крепкой внутрипартийной базы, ни какой-то личной харизмы, что позволяет легко ими манипулировать.

У Дональда Трампа же есть и собственная электоральная база, и деньги, и — главное — собственное мнение, что делает его менее подверженным влиянию.

Именно поэтому мы сейчас увидим, как те, кто заинтересован в слабом президенте, будут работать на имидж Камалы Харрис. Это будет масштабное маркетинговое мероприятие — деньги уже льются потоком, началась ее медийная раскрутка. Не исключено, что для сплочения электората, в том числе плохо управляемого левого крыла демократов, найдутся какие-то раздутые или искусственно созданные поводы (как в свое время было с движением Black Lives Matter, позволившим демократам преодолеть раскол в партии на прошлых выборах).

Сейчас с левым крылом демократов очень серьезные проблемы. Там оказалось много сторонников Палестины, которые слабо контролируются произраильским истеблишментом Демократической партии. Кроме того, к этому крылу тяготеют многие молодые демократы, которых подмявшие под себя партию «клинтонисты» не пускают к власти. Это все создает почву для раскола, в то время как «клинтонистам» сейчас нужно посадить своего человека в Белый дом любой ценой, абсолютно любой ценой. Для них это просто в силу их возраста уже, по сути, последние выборы, и они не хотят упускать бразды правления.

— В мае на ежегодной ассамблее российского Совета по внешней и оборонной политике проводилось такое полушуточное голосование, где предлагалось дать прогноз «Байден, Трамп или третий вариант». Вы тогда за кого подняли руку?

— Ни за кого, честно говоря. Но если говорить не о прогнозах, а о предпочтениях, то я немного симпатизирую Трампу.

— Почему?

— С ним нам и легче, и труднее. Хоть (президент РФ.— «Ъ») Владимир Путин и сказал, что для России Байден предпочтительнее, поскольку он более прогнозируем, но ведь это означает, что и в случае победы Камалы Харрис стратегия США никак не изменится. Она и не может измениться — это глобалисты, которые будут идти до конца и на Украине, и везде. Они будут пытаться сохранять глобальное доминирование США любой ценой. Потому что если у них его нет, то все разваливается. И от этой предсказуемости нам не легче.

— А с Трампом было бы легче?

— С Трампом другая картина. Ведь как примерно могут выглядеть переговоры Владимира Путина с президентом-демократом? Путин объясняет интересы России (как он пытался объяснить их Джо Байдену на их единственном саммите в 2021 году в Женеве), обрисовывает озабоченности Москвы в сфере национальной безопасности, и в том числе указывает на негативные последствия от приближения инфраструктуры НАТО к границам России. Что ему в такой ситуации ответит президент-демократ? «Да мне плевать, вы диктатор, я не разделяю ваше миропонимание, и до ваших интересов мне вообще никакого дела нет». С демократами так всегда и будет. Никакая договоренность с ними, кроме как через глубочайший кризис и капитуляцию части Запада, невозможна.

— Вы полагаете, что с Трампом возможен другой разговор?

— Трамп по своей сути торговец. Он привык использовать силу и угрозу силой для продвижения своих интересов на торговых переговорах. Сначала нагнетает обстановку, а потом пытается с позиции силы договориться. С ним тот же самый разговор может выглядеть по-другому. То есть когда мы ему говорим, что вот у нас есть такие-то интересы, он вместо того, чтобы сказать: «А мне плевать на них», вероятнее всего, в ответ перечислит свои интересы. Это будет более прагматичный разговор.

— О сделке?

— Да, возможно, и о сделке. И тут уже не вопрос, возможна она или нет, хотят стороны ее заключать или не хотят, а уже вопрос о ее условиях. То есть он может сказать: «Мне ваша позиция неприемлема, потому что я вот хочу того-то и того-то». Но он будет готов вести переговоры о том, что кому достанется. Как любой торговец. Он не связан ценностными и идеологическими ограничениями, тем более что он понимает, что главная проблема США — это Китай, а не мы. И этот подход, судя по всему, разделяют как большинство республиканцев, в том числе молодых, так и военные.

— Но позвольте напомнить, что было с подобными договоренностями в первый президентский срок Дональда Трампа. По итогам его первой встречи с Владимиром Путиным в Гамбурге в 2017 году было среди прочего публично объявлено, что США и Россия возобновляют сотрудничество в сфере кибербезопасности, прерванное при Бараке Обаме. Но когда американская делегация вернулась в Вашингтон, Дональд Трамп вдруг неожиданно объявил, что ничего подобного не будет. Власти РФ были в недоумении (см. «Ъ» от 11 июля 2017 года). Американские СМИ же тогда связали отказ от договоренностей с давлением на Дональда Трампа со стороны Конгресса. Не будет ли сейчас так же? Дадут ли ему реализовать сделку с Россией?

— Да, совершенно верно, его свободу тогда ограничивали, а он сам был еще неопытным президентом и не имел своей команды в Белом доме. Если он победит сейчас, то будут стараться делать то же самое, но ситуация изменилась. Он накопил опыт, создал вокруг себя ядро единомышленников и вообще полностью подмял под себя Республиканскую партию.

Старая сенатская оппозиция Трампу обескровлена, она даже осмеяна на партийной конференции, в то время как за ним сейчас стоят несколько молодых активных республиканских сенаторов, которые еще 30 лет будут на (Капитолийском.— «Ъ») холме.

И их позиция точно такая же: стратегическое обновление Соединенных Штатов, инвестиции вовнутрь страны, реиндустриализация, создание сильной армии и борьба с Китаем. Россия и Украина им важны, но это для них второстепенный вопрос. Они считают, что этой проблемой должны заниматься европейцы: у них денег много, для них это все близко, пусть и разбираются. Примерно так думает не только Дональд Трамп, но и достаточно серьезная группа республиканцев, которые при нем будут задавать тон во внешней политике.

— В то же время они предупреждают, что, если Россия не примет их условия по Украине, они будут готовы предоставить Киеву едва ли не безграничную военную помощь.

— Как я уже говорил, нагнетание страхов — это элемент торговли, укрепление своей переговорной позиции. Но по крайней мере тут будет о чем поговорить. При достижении договоренностей Дональд Трамп в любом случае столкнется с сильной глубинной оппозицией, но я думаю, что теперь ему будет проще добиваться своего.

— Вы сказали, что сегодняшнюю ситуацию в США можно сравнить с концом 1980-х в Советском Союзе. Но ведь тогда у нас это все закончилось развалом страны. А какие вы видите здесь сценарии сейчас? Вряд ли же США развалятся?

— В долгосрочном периоде США возродятся. Точно так же, как Россия возродилась через 20 лет, а можно четко сказать, что она возродилась, причем на новом уровне. Соединенные Штаты пройдут этот период турбулентности, он будет длиться, пока элиты не сменятся полностью, пока не придет к власти новое поколение, способное выработать консенсус, куда идти стране.

Скорее всего, их подход будет более левым, потому что американцам, чтобы сохранить конкурентоспособность, предстоит уменьшить социальную напряженность, перестроить системы образования и здравоохранения, для того чтобы страна могла с новыми силами войти в следующий технологический цикл. Но пока будет как минимум лет десять вот такой турбулентности, пока каждый из приходящих президентов будет сидеть только один срок, а потом история будет его просто выкидывать в результате внутреннего конфликта.

Страна, конечно, не развалится, но будут очень сложные внутренние взаимоотношения. Мы увидим много чего. Но американцы — практичная, оптимистичная, сильная нация. Там есть большое число патриотически настроенных и хорошо мотивированных людей, а также экономическая система, которая меньше зависит от политических склок. Так что в конце концов США пройдут этот турбулентный период и пойдут дальше, но они к этому времени уже, конечно, не будут глобальным лидером.