Выставка «Алайя/Курамата: создание легкости»

В парижском Фонде Аззедина Алайи отрылась экспозиция «Alaia/Kuramata, la legerete en creation». Мебель Кураматы и платья Алайи (и то и другое из коллекций последнего, хранящихся в фонде его имени) объединены тут на основании общего для обоих мастеров стремления — добиться видимой невесомости создаваемых ими объектов.

Текст: Елена Стафьева

Коллекции Алайи, о содержании которых широкой публике не было ничего известно при его жизни, сейчас, когда Оливье Сайяр (художественный директор фонда) и Карла Соццани (президент фонда) занялись их систематизацией и каталогизацией, кажутся какой-то волшебной пещерой Аладдина: из нее все достают и достают сокровища, а они все не заканчиваются и не заканчиваются. Сначала мы узнали, что Алайя собрал выдающуюся коллекцию вещей Кристобаля Баленсиаги, потом, буквально в прошлом году, на выставке в Музее Гальера,— что он собрал, вероятно, самую грандиозную частную коллекцию кутюра примерно из 20 тысяч предметов, а теперь — что он собирал далеко не только кутюр. А, например, еще и современный дизайн — и у него исключительная коллекция из 25 предметов Сиро Кураматы, одного из главных дизайнеров мебели и интерьеров второй половины XX века. И вот 20 из них сейчас можно увидеть на открывшейся выставке.

Курамата родился в Токио в 1934-м, умер там же в 1991-м, то есть принадлежал к тому послевоенному поколению, которое масштабно восприняло западную культуру и привило ее японской — и одновременно смотрело на эту западную культуру сквозь фильтр японской, а японский способ видеть предметы, их формы и объемы — использовало как инструмент для работы с ней. Это, собственно, и определило уникальность и исключительное место его и других великих японцев этого поколения — архитекторов Тадао Андо и Араты Исодзаки, дизайнеров одежды Рэй Кавакубо, Ёдзи Ямамото и Иссэя Миякэ (для которого Курамата делал интерьеры его флагманских магазинов). Курамата в 1980-е присоединился к легендарной дизайн-группе Memphis Этторе Соттсасса, и его мебель всегда выделялась на фоне их подчас оглушительного поп-дизайна своей легкостью и той простотой, которая свойственна именно японскому ее пониманию.

«Мое самое сильное желание — освободиться от гравитации… Я хочу парить» — эти слова Кураматы цитируют чуть ли не в каждом тексте про него. На практике это выражалось в его работе с цветом, очень узнаваемой, строго контролируемой и часто такой, будто бы цвет в его прозрачных дизайн-предметах самозарождался. И еще более — в его любви к самим этим прозрачным материалам вроде стекла и акрила и вообще к прозрачности, к легким и по возможности невидимым конструкциям, в стремлении спрятать все несущее и скрепляющее. Именно это стремление, можно смело предположить, привлекало Алайю в работах Кураматы, оно же стало их общей территорией, создающей возможность выставить их вместе.

Аззедин Алайя начал собирать работы Кураматы еще при его жизни, а в 2005 году организовал в том же самом пространстве, где сейчас находится фонд, выставку работ Кураматы. Но нынешняя выставка впервые соединяет их работы. Тут их поровну: 20 предметов Кураматы и 20 нарядов Алайи. Мы видим тут практически все знаковые объекты Кураматы, вошедшие в коллекции главных музеев современного искусства и дизайна,— комод Pyramid (1968), стул Luminous Chair (1969), лампу OBA-Q (1972), стул Glass Chair (1976), диван How High Is The Moon (1986) и стол Twilight Time (1985). Не хватает только его последней работы — сделанного в 1989 году легендарного прозрачного акрилового кресла с помещенными внутрь розами Miss Blanche (да, названного в честь Бланш Дюбуа из пьесы Теннесси Уильямса и фильма Элиа Казана). Но, как написано в каталоге, «Алайя никогда не терял надежды приобрести его на аукционе» (отметим, что два года назад на аукционе Phillips оно было продано за $516 600). Таким образом, перед нами фактически редчайшая ретроспектива работ Сиро Кураматы.

Что тут делают платья Алайи? Соццани и Сайяр, кураторы выставки, очень точно, тонко и мастерски соединяют мебель и платья так, чтобы они внешне, декоративно перекликались друг с другом — мерцающая крупная сетка и выпуклые бедра двух кутюрных платьев из коллекции AW 2011 c мерцающей же металлической сеткой выпуклых форм дивана How High Is The Moon, серебряный люрекс кутюрного платья AW 2001 с ажурными ножками стола Twilight Time или строгая черно-белая геометричность белой рубашки и прозрачного черного сарафана с перекрещенными на груди широкими бретелями из коллекции AW 1986 с баснословной простотой стеклянного стула. Их цель — показать, как оба мастера были одержимы той самой идеей легкости, вынесенной в название выставки.

Курамата маниакально прятал несущие конструкции и соединительные детали своих столов, стульев и комодов, стремясь к чистоте и прозрачности всех форм,— ровно так же Алайя был помешан на идеальной конструкторской работе, скрывающей все застежки, молнии и прочие технические элементы. Известно, что некоторые из главных дизайнерских идей Кураматы были воплощены только спустя годы, а иногда и десятилетия после того, как были им придуманы,— приходилось дожидаться появления и развития технологий, которые бы позволили их воплотить. Алайя одним из первых в моде стал использовать лазерную резку для кутюрных нарядов, чтобы достичь в своих вещах абсолютной точности. Курамата стремился добиться того, чтобы его предметы будто бы левитировали в воздухе, стирая их довольно четкие контуры с помощью света и цвета,— Алайя много работал с муслином, добиваясь иллюзии бесшовности, цельности и того самого эффекта материй, из которых шьют хлопья и прочие невесомые субстанции. Выставку открывает подиум, на котором стоит акриловая этажерка с цветовыми вкраплениями с более и менее четкими границами, создающими общий радужный эффект, а рядом с ней ансамбль из черной кожаной юбки и прозрачного муслинового топа, составленного из ромбов разного цвета. Суть этого сопоставления не только в цветовой схожести, но прежде всего в том, что в обоих объектах невозможно увидеть способ, которым соединены их детали, понять, как собрана вся конструкция.

Выставка «Алайя/Курамата: создание легкости» сопоставляет одно декоративно-прикладное искусство с другим таким же (а не с искусством изящным, старым или современным). Это дает возможность показать важнейшее свойство исключительного мастерства: оно не просто в самых незаметных стежках или самых незаметных креплениях, но в том, что неумолимое совершенство исполнения позволяет декоративно-прикладным предметам подняться на другой уровень и занять свое место если и не среди изящного искусства, то по крайней мере в музее.

«Alaia/Kuramata, la legerete en creation». Фонд Аззедина Алайи, Париж, Франция, до 12 января 2025

Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram