Смешение имен и перемещение героев
Выставка «Аззедин Алайя, кутюрье-коллекционер»
В парижском музее моды Palais Galliera отрылась выставка «Azzedine Alaïa, couturier collectionneur». Выдающийся кутюрье Алайя был также выдающимся собирателем — он коллекционировал кутюр на всем пространстве его истории, от XIX века до XXI, от Чарльза Фредерика Уорта и Жака Дусе до Жана Поля Готье и Александра Маккуина. Помимо невероятной красоты экспонатов, всех вместе и каждого в отдельности, выставка поражает тем, как выстраивает разные перспективы внутри истории моды и как на пересечении этих перспектив эта история трансформируется — меняя акценты, перегруппировывая ряды и выстраивая новые связи.
Аззедин Алайя, 1990
Фото: Patricia Canino
Аззедин Алайя, 1990
Фото: Patricia Canino
«Работать со всем этим было очень легко, тут все превосходно,— сложно было выбрать 140 предметов из почти 20 тысяч»,— говорит Оливье Сайяр, один из главных современных фэшн-кураторов, художественный директор Fondation Azzedine Alaïa, сделавший эту выставку. О том, что Алайя собирает кутюр и моду, при его жизни было известно внутри профессионального круга, после его смерти, когда тот же Сайяр сделал на основе его личной коллекции выставку, посвященную Алайе и Баленсиаге, это стало известно кругу более широкому, но только теперь видны масштабы этой коллекции. И они грандиозны — как считают в музее, это, по всей видимости, лучшая частная коллекция кутюра и моды и одна из лучших вообще, причем Сайяр говорит, что она еще до конца не разобрана, не описана и не каталогизирована.
Алайя начал собирать кутюр в 1968-м: купил все, что смог унести, при закрытии дома Balenciaga — он рассказывал, что его пригласили выбрать из стоков то, что ему может пригодиться, и он пришел со всеми деньгами, какие у него были в тот момент, и с несколькими огромными сумками. Кое-что из содержимого тех сумок можно увидеть сейчас среди открывающих выставку платьев Баленсиаги — сплошь черных, за исключением одного красного с черным. Конечно, Баленсиага был важнейшей фигурой и для Алайи-кутюрье, и для Алайи-коллекционера, тут никакого сомнения быть не может, в его коллекции более 500 предметов Balenciaga. А выбор черного цвета — это в том числе и взгляд Сайяра, автора изящнейшей выставки Balenciaga «Черная стадия», устроенной им в 2017 году, и выставки 2020 года в фонде Алайи «Алайя и Баленсиага — скульпторы формы», где основным цветом тоже стал черный, представлявший эту скульптурность форм в максимально очищенном виде.
Какие-то дизайнеры тут выставлены отдельно, какие-то — собраны в группы, причем часто очень известные объединены с практически совсем неизвестными сегодня. И то, как Сайяр формирует эти группы, меняет привычную расстановку акцентов в истории моды.
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Patricia Schwoerer / rgmparis
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Patricia Schwoerer / rgmparis
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Фото: Gautier Deblonde
Отдельного представления удостоились Кристобаль Баленсиага, Мадам Гре, Мадлен Вионне, Жанна Ланвен, Поль Пуаре, Эльза Скьяпарелли, Шанель (всего три платья — и ни одно из них и близко не напоминает «маленькое черное», все очень изощренно скроенные и исполненные, с множеством мелких деталей, с чрезвычайно рафинированным декором и очень интересными конструктивными решениями). Но наравне с этими великими индивидуальные подиумы отданы, например, американскому модельеру Чарльзу Джеймсу, или легендарному голливудскому художнику по костюмам Адриану, или никому в Европе не известной американке Клер Маккарделл. Последние появились в коллекции Алайи как следствие его поездок в Америку, его живого интереса к американской моде и постоянной концентрации на том, что он вообще ценил превыше всего: на ремесле, непосредственной работе с кроем, сугубо закройщицко-портновском исполнении. Видно, как Алайя ловит тут эти самые ремесленные моменты, начиная от силуэта — у Маккарделл персональная модификация общего для 1950-х new look, и заканчивая интересными декоративными техниками — геометрические аппликации тон в тон у Адриана.
Два черных платья Ива Сен-Лорана выставлены вместе с платьями Андре Куррежа, Пьера Кардена, Юбера де Живанши и Руди Генрайха (американский модельер, известный сейчас широкой публике разве что словом «монокини»). Еще одно платье Сен-Лорана — короткое черное силуэта «трапеция» с тонким бантом на груди,— сделанное им для Dior, находится среди платьев самого Кристиана Диора (которых всего четыре, и, судя по их выбору, можно подумать, что Диор был мастером маленьких пышных черных платьев). В этой же группе выставлен Жак Фат — чрезвычайно элегантный и утонченный, знаменитый в 1950-е почти так же, как и Диор, но ныне забытый.
Есть группа, объединяющая Мариано Фортуни, более-менее известного благодаря его палаццо в Венеции и тамошней коллекции костюма, сестер Калло, известных совсем мало, и Myrbor и Альфреда Линьефа, чьих имен не знает уже никто. А ведь последний был респектабельным парижским кутюрье в 1920-е и самом начале 1930-х, начинал у Поля Пуаре и был известен своим почти маниакальным перфекционизмом кроя и отличным чувством цвета — его бархатный кейп сияющего, абсолютного красного цвета с открытой спиной невероятен. А Мари Куттоли, основавшая ателье Myrbor в 1922 году, сотрудничала с Натальей Гончаровой, которая делала для нее дизайн платьев.
В моей любимой группе — четыре модели пальто четырех кутюрье. Из них даже публике профессиональной что-то говорит разве что имя Чарльза Джеймса, но уже имя Жака Гриффа, имевшего в 1950-е прозвище «король драпировок», почти ничего не говорит и ей. Название дома Busvine и имя Мари-Луизы Брюер не говорят ничего даже большинству историков моды. Между тем черная амазонка Busvine — это практически Кавакубо, а болотного цвета пальто Брюер из крупного вельвета с огромными накладными карманами с клапанами выглядит мечтой Гвасалии или Андерсона.
И если упомянутых сестер Калло мы все же как-то идентифицируем, пусть и потому в основном, что у них начинала Мадлен Вионне, то сестры Буэ абсолютно забыты. А их платье 1925 года из золотой сетки, покрытое чрезвычайно изощренными цветочными гирляндами, выглядит сказочным во всех смыслах — оно стало одним из инстаграм-героев этой выставки.
Это смешение имен разного калибра и разной судьбы — результат пересечения нескольких представлений об истории моды: самого Алайи, отбиравшего и покупавшего эти вещи, Оливье Сайяра, выбравшего из всей коллекции Алайи именно эти 140 экспонатов, и Музея Гальера как институции, заказавшей и принявшей эту выставку.
Алайя ценил вещи принципиально иначе, чем музейные кураторы: если те собирают для своих музеев прежде всего самые характерные и показательные работы кутюрье, то Алайя — и в этом уникальность его коллекции — собирал необычное и неожиданное, исключительное прежде всего с точки зрения мастерства кутюра. Современная мода представлена тут именами Мюглера, Готье, Ватанабэ, Гескьера, Ямамото, Кавакубо, Вествуд и Маккуина — и мы понимаем, что именно такова она и была в глазах Алайи, и понимаем почему: именно эти дизайнеры работали с формой, силуэтом и техниками самым последовательным и бескомпромиссным образом.
Но коллекцию Алайи мы видим глазами Сайяра. Он несколько задвигает вглубь Chanel, Dior и Yves Saint Laurent из-за их чрезвычайной заюзанности, он выдвигает на авансцену имена вроде сестер Калло и сестер Буэ из-за их неизвестности и оригинальности и вообще смешивает героев 1-го, 2-го и 22-го ряда, чтобы поставить эту сложившуюся нумерацию под вопрос, убрать из нее определенность и окончательность. Сайяр давно работает с каноном истории моды — достаточно вспомнить большие антологические выставки, которые он устраивал в этом же музее будучи его директором, например «50-е: мода во Франции, 1947–1957». Но, насколько можно судить, его видение вполне совпадает с видением самого Алайи, может быть, лишь несколько обостряя его. Зная то, что мы знаем об Алайе, легко поверить, что для него Диор и Жак Фат были в одной лиге, а Мадам Гре превосходила мадемуазель Шанель.
Выставка делает знакомую нам историю моды живой и подвижной, она будто перестраивается на наших глазах, ее герои меняются местами, оказываются в новых соседствах, узнают старых знакомых. Это и есть главный подарок публике, который делает выставка «Аззедин Алайя, кутюрье-коллекционер».
«Azzedine Alaïa, couturier collectionneur». Париж, Palais Galliera, до 21 января
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram