Адвокат Юрий Пустовит — о деприватизационных исках Генпрокуратуры на Кубани

Генеральная прокуратура РФ последние два года по всей России массово предъявляет иски об изъятии в государственную собственность у граждан и юридических лиц принадлежащего им имущества, которое было приватизировано в 1990-е годы. На Кубани основная часть таких дел заводится в отношении земельных участков, расположенных на черноморском побережье. При этом зачастую ответчиками по искам становятся граждане, которые оказались владельцами после ряда перепродаж. Как правило, суды удовлетворяют такие иски надзорного ведомства. Но вместе с тем в последнее время Верховный суд РФ стал отменять подобные решения, возвращая дела на пересмотр. Ситуацию комментирует управляющий партнер адвокатского бюро «Юг» Юрий Пустовит.

«Свои требования прокуратура мотивирует тем, что когда-то давно земельные участки были проданы государственными или местными органами власти из публичной собственности в частную с нарушением закона. После продажи участки многократно делились, перепродавались, существовавшие на них предприятия и учреждения, в том числе в сфере обороны и здравоохранения, прекратили свое существование по вине новых хозяев.

В своих исках прокуроры просят признать за государством право собственности на земельные участки и изъять их в пользу государства без какой-либо компенсации их нынешним собственникам. Большинство сделок с участками совершались еще в 1990-е и нулевые годы, а значит, для их оспаривания все законные сроки давно вышли. Но прокуроры предъявляют требования в публичном интересе, в том числе для защиты окружающей природной среды. Именно этим они обосновывают неприменимость сроков давности к своим требованиям. К сожалению, практика такова, что все покупатели участков объявляются недобросовестными приобретателями, "заведомо знавшими о незаконности своих покупок".

Что здесь не так с точки зрения права? Нарушения приватизационного законодательства в подавляющем большинстве случаев допускало именно государство. Оно позволяло одним органам власти, не имеющим на то прав, принимать решения о приватизации вместо других, право имеющих. Все земельные участки выбывали из государственной собственности по его, государства, воле. Уполномоченные на то органы, ранее БТИ, а с 1999 года — Росреестр (тогда он назывался "Учреждение юстиции по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"), регистрировали переход прав по сделкам без каких-либо вопросов к их участникам, тем самым соглашаясь с их законностью.

Все покупатели участков приобретали их у собственников, право собственности которых зарегистрировано в Едином реестре прав на недвижимое имущество. Органы прокуратуры в то время почему-то нарушений не видели и сделки в установленный законом трехлетний период исковой давности не оспаривали. Все собственники земельных участков исправно платили в бюджет земельный налог, и я не припомню случая, что бы налоговые органы кому-либо этот налог возвращали.

В исках Генпрокуратуры о возврате приватизированных участков в государственную собственность проявляются две старые проблемы нашей правоохранительной системы вообще и судебной системы в частности. Первая — это перекладывание государством последствий злоупотреблений и нарушений своих чиновников на граждан. Вторая — приоритет политической и служебной целесообразности над законом. Такой подход, по сути, отрицает право как социальную ценность.

Но есть и положительная тенденция: с июля по сентябрь через ВС РФ прошло уже шесть дел по искам прокуроров разных уровней, в которых ВС РФ принял доводы граждан-ответчиков, отменил все вынесенные по их делам судебные акты и вернул все дела на новое рассмотрение в суды первой инстанции. Надеюсь, что там доводы прокуроров получат надлежащую оценку, так как, по моим наблюдениям, правосудие в России торжествует, но только в конечном итоге».