Развитие скандала с АО "МММ", похоже, грозит крахом не только для злополучной компании, но и острым кризисом для всего фондового рынка
Обобщение событий последних двух недель, закончившихся к моменту сдачи номера в печать вечером в прошлый четверг заявлением Сергея Мавроди о закрытии пунктов распространения акций, наводит на печальный вывод. Похоже, что крахом одного лишь АО "МММ" дело не ограничится: "принцип домино" может подкосить весь нарождающийся отечественный фондовый рынок.
Почему? — Посмотрим, что мы имеем на сегодняшний день.
Первое. Четыре госструктуры: Минфин, ГКАП, налоговая инспекция и налоговая полиция вдруг в один день разом прозрели. Компанию осудили, оштрафовали и обыскали, словом, вывели МММ "на чистую воду". И теперь эту воду льют и переливают все, кому не лень.
Второе. Спровоцированная паника привела к массовому сбросу акций АО и быстрому "обнулению" их курсов.
Третье. Хотя руководство МММ в самом начале событий, скорее всего, имело шансы погасить панику путем активной скупки бумаг и демонстрации своей платежеспособности, оно предпочло более выгодный (для себя, естественно) выход — сыграть на понижение (не тратясь на выплаты своим акционерам), а потом и вовсе прикрыть лавочку.
Таким образом, все последствия, которые мы сейчас имеем, так или иначе являются плодом совместной деятельности АО и правительства. Однако если первое, по определению, печется прежде всего о собственной выгоде (заботы о деловой этике и имидже у нас пока еще не слишком в ходу), то второму вроде бы должно быть "за державу обидно". Поэтому действия МММ выглядят довольно логичными, а вот что приобретет держава — в этом попробуем разобраться.
Скажем сразу, не интригуя: ближайшие последствия скандала резко отрицательны. Кризис постигнет инвесторов, инфраструктуру фондового рынка, конъюнктуру ценных бумаг, словом, все то, что, собственно, и образует фондовый рынок. А вот оценка его более отдаленных результатов неоднозначна. Однако по порядку.
Черты кризиса
Инвесторы. Первая группа, население. По-нашему мнению, никаких сколько-нибудь заметных политических акций, несмотря на наполеоновские заходы Сергея Мавроди, ожидать не приходится. Единственное, что объединяет этих людей — желание получить свои деньги обратно. А с таким лозунгом далеко не уйдешь. Так что поматерятся на кухне и успокоятся. Однако подавляющее большинство как игроков, так и их оппонентов из соседних квартир (они сейчас торжествуют: "ведь я предупреждал!") теперь не скоро даст уговорить себя купить какие-нибудь бумаги. Ведь по данным свежего (послескандального) опроса ВЦИОМ, акционерами АО "МММ" оказалось лишь 7% населения Москвы, из них около половины вознамерилось играть и дальше. Остальные же 93% жителей, не связывавшихся с МММ и в его лучшие времена, напугали так, что инвестиционная активность населения упадет почти до нуля.
Вторая группа, предприниматели. Она меньше, однако вложенные ими деньги едва ли уступают вкладам населения. Многие из них играли на заемные средства для того, чтобы на выигрыш раскрутить свое дело. Теперь возврат кредитов — под большим вопросом. В итоге — предстоит серия крутых, если не кровавых, разборок (для тех, кто брал "у друзей") и невозвратов банковских кредитов. А банки сейчас и так переживают не лучшие времена — пора расплачиваться за средства, привлеченные весной под высокий процент.
Наконец, третья группа — финансовые компании и банки. По слухам, некоторые из них поставили на кон миллионы долларов. Их потеря в сочетании с массовыми невозвратами кредитов может привести к серии банкротств. Ну а далее — следующий виток трагической спирали — опять пострадавшие вкладчики и т. д., и т. п.
Инфраструктура. Имеются в виду прежде всего биржи и фондовые магазины. Сами биржи напрямую не пострадали. Биржевые же брокеры и магазины, как правило, либо не имели собственных акций МММ, либо имели весьма ограниченное их количество. Поэтому и их прямые потери невелики. Однако акции (точнее, сертификаты и билеты) МММ обеспечивали более половины как официального, так и нерегистрируемого (так называемая торговля со столов в зале) биржевого оборота и оборота магазинов. Теперь они лишились основной статьи своих доходов. Как назло, и ваучер приказал долго жить. Поэтому если в ближайшие недели не появится новый фондовый инструмент аналогичного качества, то многие профессиональные брокеры будут вынуждены уйти в другой бизнес. А откуда этому инструменту взяться?
Конъюнктура. Если бы крах касался только бумаг МММ — еще полбеды. Но, по сообщениям с биржи, паника охватила и владельцев пока более благополучных акций — от "Телемаркета" до акций солидных банков. Так, если 25 июля акции "Телемаркета" вполне реально было продать за 30-35 тыс. руб., то 3 августа они шли на бирже по 8-9 тысяч. На 15-30% просели за эти дни и акции других венчурных компаний (типа OLBI), которые в строительстве пирамид никто не обвинял. Паника привела к тому, что объемы сделок с этими бумагами упали, по разным оценкам, в 5-15 раз.
Понесли назад свои бумаги и акционеры фирм раскручивающихся, проводящих или только что закончивших эмиссию. И оказалось, что даже вполне образованным людям крайне сложно объяснить, что фирма-эмитент вовсе не обязана выкупать у них свои акции, тем более по цене выше номинала. В качестве примера можно привести вполне благополучные АО "Реском" и АО "Торговые ряды". И в том и в другом случае были соблюдены практически все формальности: каждый акционер имел возможность ознакомиться с проспектом эмиссии и планами фирм, получить справку о текущем состоянии дел, да и перспективы их кажутся вполне приличными. Котировала акции (уже на вторичном рынке) известная брокерская фирма, имеющая трехлетнюю историю честной торговли. Однако после краха МММ около полутора сотен акционеров в один день потребовали срочно выкупить их акции. Естественно, брокерской фирме это оказалось не под силу, претензии тут же были переадресованы руководителям фирм, и дело кончилось разбирательством между руководством АО и акционерами.
Подводя итог, имеем: падение курсов, апатию инвесторов, свертывание инфраструктуры. Называя вещи своими именами — это жесткий кризис новорожденного фондового рынка. Если
инстанции, радеющие о державе, и бизнес не озаботятся в срочном порядке его реанимацией, то процесс возрождения может затянуться на годы.
Ближайшие последствия кризиса
Плохие последствия. А не сгущаем ли мы краски? Ведь акции, скажем, солидных банков или нефтяных компаний — возразят нам — вроде как вполне устойчивы, скорее всего, таковыми и останутся, а если когда-то и просядут, то не из-за МММ. Да, это так.
Но рынок этот узок, консервативен, а сегмент его участников — невелик и элитарен. Там пока все для своих.
Иное дело публичные акции. Мало того, что они и в самом деле именно публичные, массовые; существенно важнее то, что они гораздо динамичнее, их рынок способен завести и очаровать даже законченного меланхолика. Вспомним — коротенько — новейшую его историю.
Сначала массы вкладывали деньги в банки на депозиты. Потом появились и моментально размножились трастовые компании ("эпоха GMM"). Их незамедлительно стали укорачивать, и они гибко и оперативно преобразовались в финансовые компании, наполучали лицензии, договорились с банками, привели в порядок систему депозитных договоров, начали эмитировать векселя.
Потом идея гарантированного процента по договору исчерпала себя (нельзя вечно гарантировать сверхприбыль), и настало время акций. Корректно себя веди — а примеров такого поведения сколько угодно — и все законно, и не нужно вступать в тяжбу с инвестором в случае убытков, от которых никто не гарантирован.
Расцвели, казалось бы, сто цветов фондового рынка, и на этой клумбе, как мы уже писали, в России сложились все условия для биржевого бума по польскому образцу. На волне такого бума, стремительно концентрирующего средства разрозненных мелких инвесторов в мощный денежный кулак, польская экономика перешла от стагнации к росту.
Теперь со всеми такими надеждами у нас, скорее всего, придется повременить. Конечно, деньги, невостребованные публичным фондовым рынком, никуда не денутся — ведь банки-то в конце концов остались. Однако инвестиционная политика банков предельно регламентирована, им не хватает риска, куража. С одной стороны, это замечательно — надежность и осмотрительность весьма полезны. С другой — консервативность банков может оставить за рамками российского предпринимательства весь венчурный бизнес, который даже в устоявшихся западных экономиках является катализатором прогресса.
Далее, начинается постваучерная приватизация. При отсутствии развитого ликвидного фондового рынка акции приватизируемых предприятий для сторонних инвесторов не более чем клочок бумаги. А свои (коллективы, администрация, чиновники, заинтересованные в приватизируемом предприятии коммерческие структуры) просто обречены в таких условиях на покупку акций по бросовым ценам — никак не выше номинала. В результате предприятие недополучит инвестиций, соответствующих его истинной стоимости, а рядовые граждане вновь останутся с носом (точнее, со своими рублями в кармане или на депозите).
За фондовым кризисом как круги по воде последуют и другие неприятности. О первой — вероятных банкротствах финансовых компаний и банков, мы уже говорили. Потерпевшие убытки игроки, дабы расплатиться с долгами, будут вынуждены изымать свои средства из других секторов рынка. По нашим сведениям, многие крупные участники рынка валютных фьючерсов по этой причине уже ликвидировали все свои позиции и изъяли залоговые средства на сотни миллионов долларов.
Хорошие последствия, которые еще надо заработать. Чем Джон Рокфеллер (первый), создавший в начале двадцатых годов компанию Standard Oil и монополизировавший рынок, отличается от Сергея Мавроди? — Тем, что, вступив в конфликт с федеральными властями и твердо зная, что с законом и налогами у него все в порядке, он дела своего не свернул, а все претензии просто игнорировал.
Чем отличаются федеральные власти США 20-х годов от нынешних российских? — Тем, что не называли Рокфеллера жуликом, не доказав этого, а изменили законодательство и заставили капиталиста приспосабливаться к нему.
Видимо, есть шанс, что в России и законодательство после скандала будет исправлено, и бизнес не столь рьяно будет теперь заниматься инвестиционным промискуитетом. А от этого обе стороны только выиграют. Выиграют и инвесторы.
Трудно сказать, каким будет новое инвестиционное законодательство. Но очевидно одно. Борьба бизнеса за потенциального инвестора резко обострится.
Первое. Скорее всего, гвоздем сезона станет открытость эмитента и его инвестиционного проекта. Именно это станет той новой чертой, которая позволит ему преодолеть повысившийся после последних событий порог недоверия. Из наших недавних разговоров с венчурными предпринимателями выяснилось, что многие из них готовы предоставить каждому акционеру исчерпывающую информацию о состоянии фирмы и ее перспективах, обеспечить регулярные проверки авторитетным аудиторам, дать акционерам убедиться своими глазами, куда ушли их деньги. Тогда инвестор будет морально готов разделить с фирмой ее невзгоды. Кроме того, фирма, соблюдающая все правила игры, может не опасаться нападок со стороны властных структур.
Второе. Приватизированные промышленные предприятия, чьи акции прилично котируются, постараются извлечь из скандала максимальную для себя пользу и перехватить деньги мелких инвесторов. Для этого им придется пошевелиться — провести дробление своих бумаг, наладить торговлю ими, договориться с маркет-мейкерами. В этом случае ликвидность рынка вырастет, что ему только на пользу.
И, наконец, третье: нельзя сбрасывать со счетов, инстинктивную симпатию инвесторов к фирмам, производящим что-то осязаемое. Поэтому в дело могут неожиданно пойти инвестиции в производство.
Дмитрий Ъ-Гришанков, Андрей Ъ-Шмаров