На этой неделе могут быть приняты два нормативных акта о рынке ценных бумаг: один будет делать из рынка казарму, другой — базар
Вероятно, многие наши читатели помнят, как вернувшийся из Сочи президент едва ли не первой фразой, обращенной к телекамере, декларировал, что "главным приоритетом для правительства является сейчас рынок ценных бумаг".То есть, надо, видимо, понимать так: не преступность, не Чечня, не продолжающийся спад производства — регулирование рынка ценных бумаг. Помимо действительно фундаментального значения развития фондового рынка для экономики страны, президентская гипербола имела и другое основание. Рынок ценных бумаг оказался самой популярной темой для огромной части населения страны — точнее говоря, самой популярной экономической темой. По мнению экспертов Ъ, это — чрезвычайно счастливое обстоятельство как для профессионалов фондового рынка, так и для довольно уже широкого, а в будущем — и широчайшего круга "посетителей" рынка. Общественное внимание, прикованное к готовящимся в этой области нормативным актам, дает основания хоть немного надеяться, что эти акты в итоговом своем виде будут приемлемы — не только с чиновничьих и лоббистских точек зрения.
Сегодня по этой части готовится уйма документов: законы, правительственные постановления, президентские указы — о некоторых проектах Ъ уже писал (см., в частности, #31 и 34). И хотя в судьбе всех этих бумаг все время что-то происходит, мы не спешили с освещением всех эпизодов идущей там жаркой борьбы. Но на этой неделе могут состояться события, которые радикально переменят положение дел.
"Бумага — это документ"
Первое из этих событий — очень даже вероятное принятие Госдумой Гражданского кодекса РФ. То, что Дума вновь собирается после каникул, как и то, что Гражданский кодекс значится в первых строках плана осенней сессии, ни для кого не секрет. Известно также, что первая часть Кодекса уже дважды рассматривалась Думой и оба раза была одобрена (26 мая в первом чтении, 22 июня — во втором). Менее широко известно, что в документе этом имеется глава 7 "Ценные бумаги", — и уж совсем мало кто знает, что принятие Думой положений, содержащихся в этой главе, кардинальным образом изменит фон, на котором сегодня решаются вопросы регулирования рынка ценных бумаг (ЦБ).
Заглянем в дважды одобренный проект. Интересующая нас глава 7 коротка — всего три страницы — но занятна. И начинается она так:
Ценной бумагой является документ, удостоверяющий... имущественные права, осуществление или передача которых возможны только при его предъявлении. (Ст. 142, п. 1.)
Как представляют себе авторы этого определения документ при безналичном выпуске ценных бумаг? Может быть, этим документом является глобальный сертификат, либо прошитый гроссбух-реестр, в котором ценная бумага существует в виде записи на счете владельца. Но тогда следовало бы писать "документ или часть документа", что еще веселее.
Через несколько строк, правда, выясняется, что:
В случаях, предусмотренных законом, для осуществления и передачи прав, удостоверенных ценной бумагой, достаточно доказательств их закрепления в... реестре (обычном или компьютеризованном) эмитента. (Ст. 142, п. 2.)
Но из сопоставления двух приведенных цитат неизбежно следует, что ценной бумагой оказывается не запись в реестре, а выписка из него — открытие небезынтересное.
В конце главы авторы возвращаются к мысли о компьютерной эре — и посвящают отдельную статью бездокументарным ценным бумагам. Не будем отвлекаться на размышления о "бездокументарных документах" и просто прочтем:
Фиксация (прав, закрепляемых за владельцем ЦБ. — Ъ), производимая по ходатайству эмитента или лица, зарегистрированного в качестве обладателя соответствующих прав, приравнивается к ценной бумаге и достаточна для осуществления и передачи прав по ценной бумаге. (Ст. 149.)
Можно понять, как это прочитать "правильно". Но, во-первых, это трудно, а во-вторых, насколько же легче прочесть "неправильно"!
Мало того, что "лицо", приобретающее права по ценной бумаге и поэтому не зарегистрированное еще "в качестве обладателя соответствующих прав", не имеет возможности "ходатайствовать" для проведения "фиксации" (то есть никогда и не станет их зарегистрированным обладателем) — так еще и сама "фиксация ... приравнивается к ценной бумаге". Кто это писал?!
То есть, известно, конечно, кто это писал, но суть не в этом. Нам представляется очевидным, что такие расплывчатые и дурно отточенные формулировки заменят доселе худо-бедно, но по крайней мере внятно регулируемый знаменитыми 78-м и 601-м постановлениями рынок на сущий правовой беспредел: Кодекс отсылает за подробностями к законам для ценных бумаг, а отнюдь не к постановлениям правительства, которые, таким образом, заметно поражаются в правах.
(Кстати говоря, разработчики законопроектов, разбираемых ниже, в ответ на предупреждение о том, что новый Кодекс во многом противоречит их разработкам, говорят:
— Этот Кодекс будет меняться.
Помилуй Бог, когда? Зачем?)
"Я готов умереть за ваше право иметь собственное мнение"
Тем временем законопроект "О ценных бумагах", принятый за основу Экспертным советом Госдумы по законодательству о ЦБ и фондовых рынках, переродился весь, начиная с заглавия: теперь он называется "О рынке ценных бумаг". Существенным образом изменился едва ли не весь текст. И хотя новый вариант законопроекта еще не окончен — не готов раздел 5, который должен быть посвящен регулированию рынка ценных бумаг, — можно с уверенностью констатировать, что качество новой версии выше. Подавляющая часть бросающихся в глаза невольных или нарочито допущенных погрешностей (в частности, отмеченных нами — см. Ъ #34) в ней устранена. Мы нисколько не сомневаемся в том, что 3 октября на заседании комитета Думы проведенная над проектом работа будет "в основном одобрена".
Тем интереснее понять, каков был вектор внесенных изменений. Внимательно сопоставив прежний и нынешний варианты, эксперты Ъ приходят к выводу: влияние на текст "организованно торгующих" субъектов рынка ценных бумаг по-прежнему остается решающим.
Авторы законопроекта учли, кажется, все выдвигавшиеся против него возражения — кроме наиболее принципиального: акции должны быть только именными. В проекте подробно и самым тщательным образом прописываются всевозможные действия с бумагами любой формы — и не делается никаких изъятий ни для каких видов ценных бумаг в рамках каждой из форм. Очень характерно в этом контексте упорнейшее сопротивление любым попыткам определить и закрепить в законопроекте перечень видов ценных бумаг: чтобы и места такого в проекте не было, куда бы оппоненты могли захотеть вписать запрет на предъявительские акции.
В двух словах напомним, что, собственно говоря, настроило экспертов Ъ против акций на предъявителя: неуплата налога на операции с ЦБ, несоответствие зарегистрированного объема эмиссии реальному, притягательность самой процедуры купли-продажи для нелицензированных торговцев.
В результате обнаруживается, что с законопроектом в нынешнем его виде практически невозможно дискутировать. Принимая за основу дискуссии новый состав определений проекта "О рынке ценных бумаг" оппонент быстро обнаруживает, что ломится в открытую дверь. Вы хотите именные бумаги — пожалуйста; приоритет реестра в определении собственника — пожалуйста; приоритет записей на счетах депо — пожалуйста! Вы — скажем, эмитент — можете все что ни пожелаете.
Ну а раз вы получили что хотели — дайте и другим того же: предъявительские ценные бумаги (шепотом: "акции!") и переход права собственности на них ...в момент передачи сертификата предъявительской ценной бумаги. (Ст. 25.)
Авторы законопроекта с самого начала работы над ним избрали девиз: мы создаем Закон, который нельзя нарушить. Надо признать, что мы не очень верили в достижимость такой цели. Как выяснилось, мы ошибались: авторы проекта необычайно близки к воплощению своего плана. Нужно только расшифровать смысл девиза. Это будет закон, который нельзя нарушить не потому, что в нем заранее парированы все возможные ухищрения, а потому, что он заранее позволяет делать все, что кому заблагорассудится.
При этом очень хочется найти ответ на неприличный вопрос: а зачем нужен закон, который нельзя нарушить? Вероятно, затем, чтобы дать понять разумным людям: настоящие правила игры — в другом месте.
Анархия — мать порядка
В чем же мы видим неизбежность изменения смысла и хода дискуссий по проблемам регулирования рынка после — весьма, повторим, вероятного принятия Гражданского Кодекса? Да в том, что принятие Кодекса в его нынешнем виде узаконит, по нашему мнению, анархию на фондовом рынке, а совершенно бесполый и никого ни к чему не обязывающий закон "О рынке ценных бумаг" эту анархию закрепит. Конкретное же регулирование отношений собственников акций без особого шума будет передано закону "Об акционерных обществах" (о проекте этого закона мы писали в #34), который, не обладая юридической отточенностью своего сводного брата, жестко защищает интересы вполне конкретных групп: "организованных торговцев" с обслуживающей их инфраструктурой.
(На всякий случай оговоримся: мы никоим образом не полагаем, что организованная торговля ЦБ — дело почему-либо нехорошее. Просто так жизнь сложилась, что организованно у нас торгуют — в очень значительной степени — несколько странными ценными бумагами...)
Обратите внимание: ни законопроект "Об акционерных обществах", ни Гражданский Кодекс за последние месяцы не претерпели сколько-нибудь значительных изменений. Так почему же общественное внимание так старательно привлекают к одному документу из этого ряда — к закону о ценных бумагах? Ведь именно этот — и только этот — проект (в совершенно сыром еще виде) был даже опубликован для широкого обсуждения. Нам кажется, что накал страстей вокруг проекта "О рынке ценных бумаг" выполняет еще одну задачу: отвлекает огонь на себя.
Вырисовывается многоходовая стратагема: отвлечь основные силы оппонентов-"государственников" от проектов других базовых документов на законопроект о ЦБ; провести через Думу короткий и невнятный раздел о ценных бумагах в Гражданском Кодексе; принять предельно конкретный законопроект "Об акционерных обществах", писанный "организованно торгующими" под себя; и, в завершение похода, принять "ненарушабельный" закон о ценных бумагах.
В результате всего этого роковой вопрос: "Для кого же существует рынок ЦБ — для инвесторов или для 'организованно торгующих'?" — окончательно решится в пользу вторых.
Мы не хотели бы сказать, что все совсем уж безнадежно и разного рода пирамидальная братва уже неизбежно получит полную свободу рук. Дело, в принципе, вполне поправимо.
Нам кажется, что следовало бы в законопроект "О рынке ценных бумаг" внести полный список всех видов ценных бумаг. Мы вполне представляем себе, что таким ходом законодатель обречет себя на необходимость в будущем этот список пополнять — но не такая уж это большая беда. В будущем так и так много чего придется делать. А узаконив такой список, надо сделать еще один шаг: изъять предъявительские бумаги в отношении части видов ЦБ. Как видите, рецепт краток. Последуют ли ему — совсем другой вопрос.
Разговор слепого с глухим
На нынешней неделе есть все основания ожидать еще одного события в рассматриваемой сфере: выхода указа президента "О мерах по обеспечению государственного регулирования деятельности на финансовом рынке и рынке ценных бумаг в Российской Федерации". Этого указа ждут столь нетерпеливо, что на прошлой неделе вполне всерьез распространялся слух, что президент подписал его прямо в ходе визита в США.
Последний из известных нам — по нашим сведениям, окончательный — проект этого указа лишен недостатков, отмеченных нами в законопроекте "О рынке ценных бумаг" и Гражданском Кодексе: анархии он не конституирует. Зато он имеет недостатки свои: не знающее пределов желание зарегулировать все и вся на рынке ценных бумаг. Причем основная регулирующая часть вынесена из текста указа в Положение о Федеральной комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку при Правительстве РФ, данное в качестве приложения (которое скорее всего не будет широко опубликовано как случилось, например, с Примерным регистром сделок с ценными бумагами).
(Отметим в скобках, что переход означенной Комиссии из состояния "при президенте" в состояние "при правительстве" имеет массу следствий, очевидных для авторов указа, некоторые следствия, очевидные для всех остальных — и, вероятно, несколько и неочевидных.)
Указ, среди многого другого, относит к компетенции комиссии и такие вещи, как:
— разработку и утверждение стандартов и правил осуществления профессиональной деятельности с ценными бумагами;-- установление условий допуска ценных бумаг к листингу;
— лицензирование всех профессиональных участников рынка;
— регулирование обращения фьючерсов и опционов;
— утверждение содержания учебных программ и тестов для определения квалификации лиц и персонала...
Если кому-нибудь и этого регулирования мало, так в придачу вводятся совсем уж немыслимые региональные комиссии по ценным бумагам.
Наше мнение об этом указе совершенно однозначно: власти занесли ногу, чтобы в сотый раз наступить на одни и те же грабли. Никакая комиссия — будь она составлена хоть на сто процентов из биржевых и финансовых гениев — не способна обеспечить разумное всеохватное регулирование фондового рынка — да и вообще чего бы то ни было.
Отметим и еще один серьезный недостаток указа — в нем постоянно встречается отсылка к "федеральным законам", а не к законодательству, что делает его недееспособным в нынешней нормативной среде: повторимся, сегодня в этой области все держится на постановлениях правительства.
Итак, документы, готовые к принятию, экспертов Ъ не радуют. Утешаемся мы двумя соображениями. Первое сформулировал один из героев Джека Лондона: "Никто не проиграл, пока никто не выиграл". Пока все это — только проекты. Мало ли что еще может с ними случиться.
Второе — какие бы законы функционирования рынка ценных бумаг ни были приняты, "вода дырочку найдет": набираемый профессионалами опыт рано или поздно перекроит их в нечто удобоваримое. А вопросов "когда" и "какой ценой" постараемся себе не задавать.
Александр Ъ-Волков, Александр Ъ-Привалов
Подложка
Средний слой хотят сделать посреднее
На прошлой неделе, выступая на семинаре, организованном для налоговиков и коммерческих банкиров Российским торгово-финансовым союзом, руководитель департамента налоговых реформ Минфина РФ Александр Иванеев заявил, что его ведомство в ближайшее время внесет на рассмотрение Госдумы ряд предложений. В частности, о введении с 1 января 1995 года налога на доходы физических лиц от депозитных вкладов в коммерческих банках, включая Сбербанк РФ, по ставке 15%. Далее, если Госдума утвердит предложения Минфина, физическим лицам не придется заполнять декларацию о доходах: налоги будут взиматься по месту дополнительного заработка по ставке 30% (тоже с 1 января). Если же работник сочтет, что таким образом налоговые выплаты получаются слишком большими, он вправе заполнить налоговую декларацию — и дожидаться от налоговых органов возврата излишков.
Нетрудно заметить, что эти нововведения более всего заденут интересы среднего слоя общества, научив его, во-первых, не слишком надрываться на работе и, во-вторых, не связываться с банками. То-то пойдут инвестиции from grassroots — не успеем заводы строить.
Александр Иванеев сообщил и о предполагаемом пересмотре норм ответственности за нарушение порядка уплаты налогов. Намечено ввести унифицированный штраф за их неуплату — в двукратном размере недоплаченной суммы с начислением на нее процентов по ставке рефинансирования ЦБР. За нарушение сроков выплат предлагается взимать 0,3% за каждый день просрочки (сейчас — 0,7%). А в перспективе, по словам г-на Иванеева, Минфин РФ надеется заменить налог на прибыль комбанков (на следующий год запланирована его ставка в 42%) "налогом на общую сумму активных операций, где объектом обложения будет сумма привлеченных средств".
По мнению экспертов Ъ, особенно впечатляет предложение о введении налога на доходы по депозитам населения на фоне проблем, связанных с работой на рынке безлицензионных компаний. Ведь, скажем, "Русский дом селенга" и не оформлял вклады физических лиц как депозиты: компания заключала с клиентами договоры займа, предполагающие возврат средств и выплату процентов. (Небезынтересно, что вклады по существу были вкладами до востребования, а привлеченные средства компания, по свидетельству ее руководства, размещала в долгосрочные операции. Подробнее об РДС см. стр. 17.)
Итак с одной стороны, предлагаемый 15-процентный налог не распространяется ни на финансовые компании, ни на договоры займа, не являющиеся формально депозитными. С другой стороны, существуют немалые сомнения в том, что властям удастся к началу будущего года провести поголовное лицензирование структур, привлекающих вклады населения. Таким образом получается, что власти сами толкают частных вкладчиков навстречу их безналоговому "счастью".
Отвечая на вопрос корреспондента Ъ, зампред Центробанка Дмитрий Тулин отозвался о депозитных мечтаниях Минфина сдержанно. Он сказал, что с точки зрения ЦБ, "хотя подобная мера применяется налоговыми системами других государств, Банк России считает ее введение преждевременным", способным подорвать едва наметившуюся тенденцию увеличения притока вкладов населения в коммерческие банки.
Елена Ъ-Маковская