Неожиданно наступившее в Москве лето, похоже, подтверждает предсказания астрологов, характеризовавших 1995 год как "год аномалий". В отличие от политических — и тем более экономических — прогнозов, у этой категории попыток предвосхитить будущее есть существенные шансы сбыться. Остается только подождать майского снегопада, чтобы окончательно признать превосходство прогностической методологии тысячелетней древности над современным научным инструментарием. Вероятно, именно тонким расчетом на грядущее похолодание и можно объяснить решение руководства верхней палаты российского парламента перенести очередное заседание с 25 апреля на 4 мая. Почему вдруг об этом зашла речь? Потому, что Совет федерации на этом заседании должен определить свое отношение к двум законам, ставшим камнем преткновения между Государственной думой и федеральным правительством.
Достаточно привести их названия, чтобы стало ясно, насколько высоки ставки в ведущейся вокруг них игре. Это закон "Об особом порядке приватизации организаций государственного телевидения и радиовещания в Российской Федерации", к рассмотрению которого Совет федерации уже приступил две недели назад, и закон "О восстановлении и защите сбережений граждан Российской Федерации", повторно принятый 12 апреля Госдумой с учетом поправок президента. Поскольку Ъ ранее неоднократно анализировал содержание этих документов, останавливаться на нем нет смысла. Сейчас более интересно, каким образом основные центры государственной власти будут вести борьбу за или против их принятия.
Представители федерального правительства ранее уже совершенно четко определили свое негативное отношение как к первому, так и ко второму закону. Равно как о своей заинтересованности в их утверждении заявила и Дума. Менее четко обозначена позиция президента: если в первом случае есть все основания считать, что Борис Ельцин готов открыто бороться против попыток отменить действие его указа об образовании АО "Общественное российское телевидение", то во втором, очевидно, открытого конфликта властей не будет из-за сильного политического звучания закона о восстановлении вкладов. Так или иначе, но сейчас ключевую роль предстоит сыграть Совету федерации, перед которым в силу большей близости к исполнительной власти стоит задача максимально затянуть обсуждение этих законопроектов.
Возможно, выражение "стоит задача" звучит излишне резко — правильнее говорить об определенном давлении, которое оказывается на председателя палаты Владимира Шумейко и руководителей ее профильных комитетов Виталия Зеленкина и Николая Гончара. Формально главную роль в противодействии усилиям Думы играет правительство, однако совершенно ясно, что сценарий разрабатывается при активном участии президентского аппарата. Последнее объясняет достаточно тонкую профессиональную игру, ведущуюся против законопроектов. Иначе и быть не может, поскольку в конечном итоге победитель получит осязаемые преимущества в предвыборной борьбе. Выборы постепенно начинают приобретать в законодательном процессе роль, которую ранее сыграл Гражданский кодекс (часть I) — еще не вступив в силу, он уже влиял на разрабатываемые законы, заранее корректировавшиеся с учетом его положений.
В целом есть все основания предполагать, что позиция правительства нашла в Совете федерации если и не полную поддержку, то по крайней мере сочувствие. Обращает на себя стандартность процедурной техники, примененной руководством палаты к поступившим из Госдумы законопроектам. В полном соответствии с пунктом 4 статьи 105 Конституции Совет федерации приступил к их рассмотрению до истечения двухнедельного срока, после которого принятые Думой законы автоматически отправляются на подпись президенту, если верхняя палата парламента по тем или иным причинам проигнорировала их. Однако ни по одному из этих законопроектов не было принято каких-либо определенных решений. Более того, не началось и как таковое их обсуждение. В обоих случаях использовался чисто процедурный прием: так, например, выслушав доклад председателя комитета по экономической реформе Виталия Зеленкина, критически разобравшего законопроект о приватизации телевидения, члены палаты после перерыва вместо того, чтобы продолжить обсуждение закона, проголосовали за переход к рассмотрению "более важных вопросов". Формальный повод — у членов палаты было слишком мало времени для анализа законопроекта. Подобный ход был вполне прогнозируем, поскольку, отвергнув закон, Совет федерации упускал из рук инициативу, которая после этого вновь переходила к Думе. Тем более что, возвратив законы в Думу, СФ терял бы преимущества, предоставляемые возможностью вести торг с представителями как правительства, так и президента.
В соответствии с законодательством рассмотрение тех или иных законопроектов в Совете федерации может идти сколь угодно долго. Как сказал один из высокопоставленных сотрудников аппарата Совета федерации, о том, что на вооружение принята тактика затягивания, можно будет с уверенностью сказать, если в повестке предстоящего заседания СФ приватизация телевидения и восстановление вкладов будут поставлены в конце обычно внушительного списка рассматриваемых вопросов. Дело в том, что практика работы палаты показала, что после первых двух дней работы (заседание обычно длится три--четыре дня) решить какой-либо вопрос становится уже практически невозможным из-за потери депутатского кворума. Тем более если неожиданное и сильное похолодание в начале мая отвлечет значительную часть депутатов, представляющих аграрные регионы. Поэтому какое-то время два законопроекта могут кочевать из повестки в повестку даже без намека на рассмотрение депутатами.
Разумеется, подобный прием не может применяться бесконечно. Равно как не может бесконечно звучать как довод цифра предполагаемого увеличения госдолга в случае утверждения закона о восстановлении вкладов: комментируя его повторное принятие Государственной думой, министр финансов Владимир Пансков заявил, что закон фактически предусматривает увеличение внутреннего государственного долга на 500 трлн рублей (почти в 3 раза больше доходной части федерального бюджета на 1995 год). "Если мы даже ничего не будем тратить на нужды экономики, то выполнение этого закона потребует как минимум 3 года. Если же пускать на эти цели всего 5% доходной части бюджета, то процедура компенсации растянется на 50 лет. Правда, эти 5% еще надо изыскать", — считает министр финансов. Сами авторы закона опровергают эти цифры и при активной поддержке председателя комитета Думы по экономической политике Сергея Глазьева доказывают, что конверсия обесцененных инфляцией вкладов населения в государственные долговые обязательства не должна разорить бюджет. Сторонники закона указывают на различие понятий "восстановление" и "возвращение" вкладов. В первом случае речь идет об обслуживании, а не о погашении признанной государством задолженности, что, естественно, в обозримой перспективе обойдется бюджету значительно дешевле.
Последние доводы могут быть весьма благожелательно восприняты Советом федерации — в том случае, если дело дойдет до голосования по закону. Уже сейчас можно утверждать, что верхняя палата парламента по отношению к нему в целом настроена довольно благожелательно. "В том случае, если голосование по закону о вкладах будет открытым, большинство присутствующих проголосует 'за'", — уверен эксперт Совета федерации. Причина в политическом резонансе, который вызывает этот законопроект. В связи с этим пожелание технократа Панскова "детально проработать вопрос при участии компетентных специалистов, не подверженных влиянию политической конъюнктуры", по-видимому, так и останется пожеланием. Там, куда властно вторгается политика, для всего остального обычно остается слишком мало места.
Именно поэтому можно почти наверняка утверждать, что тема восстановления утерянных вкладов населения еще ждет своего розыгрыша со стороны президентской команды. Обращает на себя внимание, что Борис Ельцин ни разу публично не выступил принципиально против такой идеи. Все замечания, с которыми от его лица закон был возвращен в Думу, носили сугубо технический характер и были легко приняты депутатами. Однако с точки зрения более долгосрочных интересов политической игры отдавать столь эффектную карту в руки Глазьева & Co. для президента было бы ошибкой. Не исключено, что эта тема будет позже использована президентским аппаратом в увязке с более актуальной (а, следовательно, и политически более выигрышной) проблемой защиты интересов вкладчиков в "пирамидные" фонды, а также коммерческие и сберегательные банки нового поколения. В том случае, если подтвердится информация о том, что в игру с законом о восстановлении вкладов вступил тандем из двух президентских помощников — Александра Лившица и Георгия Сатарова, — подобное предположение будет выглядеть уже как предсказание.
С именем Сатарова можно связать более тонкую работу по провалу "закона о вкладах", которая развернулась в последний месяц в стенах парламента. Именно так интерпретируют представители группы разработчиков закона неожиданно развернувшуюся его критику с, казалось бы, неожиданной стороны. Так, один из лидеров Союза защиты интересов вкладчиков (главными конкурентами в лоббировании закона являются упомянутый союз и Межрегиональное объединение защиты интересов вкладчиков) Алексей Экслер, активно выступающий в последнее время и в Госдуме, и в Совете федерации, выдвигает значительное число технических поправок, обсуждение которых, как считают его оппоненты, может просто утопить законопроект в бесконечных согласованиях. К примеру, исключительно трудоемким может быть процесс выработки законодательного механизма регулирования отношений, возникающих в том случае, если владельцами вкладов и ценных бумаг, размещавшихся ранее на территории РСФСР, окажутся граждане иностранных государств, возникших после распада СССР. Надо признать, что практика "технического корректирования" законопроекта уже однажды показала свою эффективность: принятый в первый раз 20 января закон о восстановлении вкладов после внесения поправок президентом рассматривается в очередной раз только в мае. Очередная дискуссия и возможный очередной этап внесения корректив сделают актуальным принятие закона уже только осенью. А там, в ходе разворачивающейся предвыборной кампании в Государственную думу, будет легче, играя на противоречиях, технично вновь потопить законопроект — уже для того, чтобы идея, положенная в его основу, в конечном итоге прозвучала из уст главы государства. Если, конечно, ему это сможет чем-то помочь.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ