Армия просветления

рассказывает Ольга Лузина

На запад верблюжьи караваны везли шелк, драгоценные камни и жемчуг, фарфоровую и фаянсовую посуду, пряности и ладан, экзотических птиц и зверей; на восток — золото и серебро, ковры, шерсть и стекло. Торговые связи стали развивать сами китайцы, когда благодаря посольскому путешествию императорского сановника Чжан Цяня в конце II века до н. э. обнаружили, что и за горными цепями есть еще люди. А у людей великолепные рослые жеребцы не в пример низеньким китайским лошадкам, ремесла и земледелие. Только шелка нет. Китайцы традиционно откупались от надоедливых варваров шелком и принцессами, то есть наложницами императора, поэтому сразу сделали ставку на экспорт тканей. Шелк оказался идеальным товаром для торговли на расстоянии — легкий, компактный, дорогой, не страдает при транспортировке и повсеместно пользуется бешеным спросом. Так была проложена главная торговая магистраль древности и Средневековья — Великий шелковый путь.

Начинался путь в тогдашней столице Китая, Сиане, и треть дороги проходила по китайской территории; последней остановкой был Дуньхуан, оазис, за которым и сегодня расстилается пустыня. Дальше дорога раздваивалась на северный путь, уходивший к Римской империи, и южный, в Индию. В Европу караваны шли по оазисам Таримской впадины между хребтами Тянь-Шаня и Куньлуня, а затем уходили на запад, огибали с юга Каспийское море и расходились по побережью Средиземного. Путешествие длилось годами: только на переход от Сианя до Каспия требовалось больше года с учетом стоянок.

Территория Таримской впадины в старинных китайских хрониках носит название Сиюй, Западный край; в России бытовало наименование "Восточный Туркестан". Дуньхуан, Турфан, Карашар, Куча, Аксу, Лоулань, Хотан, Яркенд, Кашгар — в начале нашей эры в этих оазисах, разделенных пустыней, то каменистой, то песчаной, расцвели города с довольно своеобразной культурой, впитавшей традиции различных регионов Азии и Европы. Пограничный Дуньхуан стал форпостом буддизма, поскольку сюда прибывали буддийские монахи из Индии и Центральной Азии и останавливались на время, чтобы выучить китайский язык. Здесь были переведены многие буддийские сутры — канонические трактаты в форме кратких высказываний, а вокруг города за тысячелетие с IV по XIV век по примеру Индии и Афганистана разрослась грандиозная сеть пещерных храмов и монастырей — сотни пещер, покрытых росписями. Самый крупный комплекс, Могаоский, состоит из четырехсот девяноста двух пещер. Поскольку изображены в основном будды и бодхисатвы (те, кто стремится достичь состояния будды), за памятниками закрепилось название "Пещеры тысячи будд" (Цяньфодун), хотя есть тут и иллюстрации к буддийским и китайским легендам, и пышные орнаменты, и множество портретов. Живопись похожа на фресковую, но наносилась она не на влажную, а на сухую штукатурку из лессовой глины, распространенной в Китае, минеральными и растительными красками на клеевой основе. "Пещеры тысячи будд" V-IX веков есть и в Безеклике неподалеку от Турфана, там сотнями будд покрыты потолки, а среди купцов, приносящих им дары, наряду с лицами индусской, персидской и кавказской наружности нередко попадаются и европейские. Бесчисленность изображений иллюстрирует учение о множественности будд прошлого, настоящего и будущего, о том, что стремление к просветлению пронизывает весь мир.

В пещерах близ Дуньхуана было также множество лессовых статуй будд и бодхисатв: легкая "нирваническая" улыбка на самом деле отсылает к греческой архаике, ведь появлением круглой скульптуры Восток обязан Александру Македонскому, который волок родных идолов за тысячи ли. В эрмитажном собрании есть голова такого буддийского Аполлона-бодхисатвы VIII века со следами краски — лицо красное, волосы и ушниша (выступ на темени, признак просветленного существа) синие. Эти открытые цвета не имеют ничего общего с традицией китайского искусства — для рафинированного взгляда коренного жителя такое сочетание слишком грубо и резко. Еще ярче, еще сильнее режут глаз росписи по штукатурке из Карашара: "Бодхисатвы и монахи" IX-X веков закутаны в ткани желтого, красного, голубого, темно-зеленого цветов, а для пущей живописности различаются цветом кожи: одни белые, другие оранжевые.

История городов-оазисов прослеживается до XIV-XV веков, когда Великий шелковый путь уступил первенство более дешевым, быстрым и крупногабаритным перевозкам по морю. В XVIII веке эти земли стали китайскими, сегодня они входят в Синьцзян-Уйгурский автономный район. Исследователи и путешественники добрались до них в середине XIX века. Особенно активно взялись за регион русские и англичане, стремясь усилить свое влияние в Средней Азии. Земли Таримской впадины в 1909-1910 годах исследовал востоковед и академик Сергей Ольденбург, его первая туркестанская экспедиция и привезла в Петербург произведения живописи и скульптуры из городов-оазисов. А вот знаменитый путешественник Петр Козлов, последователь Николая Пржевальского, предпочел Монголию и территорию северо-западного Китая, где проходила периферийная линия Великого шелкового пути. Там в ходе экспедиции 1907-1909 годов был открыт разрушенный Чингисханом город Хара-Хото тангутского государства Си-Ся (конец X--начало XIII века), где сохранились улицы с домами, окруженные глинобитными стенами с башнями, субурганы (буддийские культовые сооружения). В одном из домов обнаружили фантастическую библиотеку из двух тысяч томов — книги и рукописи на тангутском, китайском и тибетском языках, в том числе уникальные и ранее неизвестные, а также тангутско-китайский словарь, благодаря которому находки было нетрудно расшифровать. В сухом песке без доступа воздуха великолепно сохранились скульптуры, иконы на холсте и шелке, бумажные свитки — сегодня они составляют ядро эрмитажной коллекции буддийского искусства. Бодхисатва милосердия и сострадания Авалокитешвара, бодхисатва Падмапани — держащий лотос, Зеленая Тара — воплощение просветленных сущностей, Будда Алмазнопрестольный, Будда Амитабха — вечно живущий. И даже статуя двухголового Будды, по доброте душевной раздвоившегося ради бедняков, заказавших одно изображение на двоих.

С 1930-х живопись и скульптура, привезенные из экспедиций в Центральную Азию, хранятся в Эрмитаже, некоторые экспонаты вошли в постоянную экспозицию музея на третьем этаже Зимнего дворца. Выставка восстанавливает цельную картину найденных культур, дополняя ее ранее не выставлявшимися документами из экспедиций, фотографиями, акварельными копиями и кальками росписей, планами, чертежами и картами из собрания музея. А также рукописными и печатными книгами, написанными тринадцатью видами письма на четырнадцати языках, из архива Института восточных рукописей Российской академии наук.

Эрмитаж, с 9 декабря до 5 апреля