Идея британского философа сэра Карла Поппера, что именно двухпартийная система является лучшей гарантией от тирании, созвучная ленинским мыслям о природе буржуазной демократии, при которой трудящиеся раз в четыре года решают, какая именно группировка буржуазии будет их угнетать и обманывать, овладевают российскими верхами. Свидетельством тому — избирательный проект вице-премьера Шахрая, кажется, нашедший отклик у "трех сильных" — Ельцина, Черномырдина и Рыбкина.
Провал всех попыток создать мощную партию status quo навел вице-премьера на мысль, что создавать надо было партию не единую, а двуединую, то есть попытаться интегрировать и левый центр, и правый центр, выведя в маргиналию и национальную (Руцкой, Жириновский, большая часть коммунистов) и демократическую (Явлинский, большая часть гайдаровцев и федоровцев) оппозицию. За этим вычетом должны остаться два титана — своего рода демократы и республиканцы a la russe. Партия осла (левый центр) в проекте Шахрая именуется "Избирательным объединением 'И. П. Рыбкин'" и включает аграриев, левых эсдеков, ДПР, умеренных коммунистов, самоуправленцев, ВПКашников, "Женщин России" и прочих более или менее лояльных к режиму сторонников сильной социальной политики и большего дирижизма в экономике. Партия слона (правый центр) называется "Избирательным объединением 'В. С. Черномырдин'", куда входят сама шахраевская ПРЕС, сырьевые и банковские лоббистские группировки, лояльные регионалы (вроде нынешней "Новой региональной политики") и умеренные демократы (тяготеющие к центру гайдаровцы и федоровцы). Обе партии без обиняков еще до выборов заключают между собой при гаранте-президенте строгое картельное соглашение о грядущем распределении постов, которое может зависеть от расклада голосов, а может даже и не зависеть. В идеале такой тандем может, по мнению Шахрая, набрать порядка 60% думских мандатов, но впрочем, и 50% было бы неплохим результатом.
Привлекательной для одних и непривлекательной для других особенностью проекта является то, что он с достаточной откровенностью провозглашает отмеченный марксистами-ленинцами принцип стабильной буржуазной демократии — "выборы без выбора", т. е. является попыткой найти выход из измучившей правителей и некоторых граждан антиномии: "проводить выборы нельзя, ибо выберут леший знает кого и будет хаос, не проводить тоже нельзя, ибо ресурсов диктатуры нет и, следственно, тоже будет хаос". Антиномия порождена сегодняшним политическим стереотипом "прогнивший режим (стабильность тож) — разнообразные силы обновления и возрождения", неизбежно влекущим за собой продолжение революционного процесса. Процесс останавливается только тогда, когда на смену приходит совершенно иной стереотип, и гражданам предлагается выбор "прогнивший режим #1 — прогнивший режим #2", сужающий коридор выбора до безопасных размеров: граждане выбирают не между различными общественными системами, а между налоговой ставкой в 20% и 25%. Если стереотип устаканивается, это и называется окончательной победой буржуазной демократии. В ретроспективном плане именно так стабилизировались политические системы Запада, и проект Шахрая есть попытка форсировать стабилизационный процесс.
В наибольшей степени проект нравится самим заинтересованным лицам, т. е. властной элите. По словам Шахрая, Рыбкин — наибольший энтузиаст данного проекта, что косвенно подтверждается последними заявлениями спикера, почти напрямую озвучивающего шахраевские наработки. Рыбкин объявил, что период квазимногопартийности может подойти к концу и грядет "формирование двух больших партий: партии социального партнерства и социального мира (партии осла. — Ъ) и партии либерального направления (партия слона. — Ъ)", причем "солидарное большинство (шахраевское 'картельное соглашение'. — Ъ)" сможет "контролировать 2/3 (шахраевские 60%. — Ъ) всех голосов Думы", тогда как крайние течения не составят более "30-35% состава депутатского корпуса".
Ельцину затея вроде бы тоже нравится, и идеи Шахрая могут быть сопоставлены с заявлениями Филатова и Сатарова о необходимости формирования крупных партий, пользующихся равной поддержкой президента. Обитателям Кремля тут более всего нравится беспроигрышность комбинации, ибо победа как блока #1, так и блока #2 сулит и плавную преемственность власти, и иммунитет самого президента и его окружения от каких-либо неприятностей. #1 и #2 работают в режиме противовесов, что оставляет пространство для политического маневра самому президенту и избавляет его от опасности чрезмерного и резкого возвышения одного из кронпринцев. Сами же #1 и #2 получают возможность создавать под себя суперпартии, не только не вступая в пугающую их преждевременную конкуренцию с Ельциным, но напротив — имея прямое его на то благословение. Идиллическую картину портит разве то, что Черномырдин, вступая в данную комбинацию, вынужден будет, как более сильный и богатый, чем-то поделиться с Рыбкиным — что не всем сырьевикам может понравиться — но возможно, картины того, как "земля была стабильна" и склонят его к уступкам: "Часть прав своих в пучину я бросаю, но свой корабль от гибели спасаю". Пока итоги состоявшейся в понедельник встречи "большой тройки", посвященной данному сюжету, не оглашаются, однако всплеск энтузиастических заявлений и Рыбкина, и Филатова, и Сатарова, содержащих прямые намеки на шахраевский проект, заставляет предположить, что процесс пошел, а избирательные манифесты, возможно, уже пишутся.
Куда менее понятна реакция тех, кому предстоит конфирмовать верхушечную комбинацию, т. е. самих избирателей. Главный аргумент прожектеров: "Вы хотите еще десять лет революционной перестройки или предпочитаете, наконец, хоть какую-то стабильность?" — в принципе заслуживает внимания, ибо оказаться инструментом больных амбиций хоть обиженных коммунистов, хоть обиженных демократов не всем хочется. Если бы выборы были триумфом рационализма, проект проходил бы на "ура". Однако пренебрегать иррациональной стихией не след. На выборах 1993 года существенную роль сыграл еще более убедительный аргумент "назло бабушке отморожу уши", а суть уже начавшейся предвыборной агитации в немалой степени сводится к страстному призыву отставных политиков типа Гавриила Попова: "Выбирайте хоть черта-дьявола, только щелкните по носу эту ненавистную власть, из которой я так быстро вылетел".
Кроме стихийного настроя масс и агитационного искусства аутсайдеров вполне может сработать инстинктивное противодействие откровенно измышленной и откровенно навязываемой схеме. Политолог может самым убедительным образом доказывать, что "власть исходит от народа" лишь постольку, поскольку народный выбор удерживается в достаточно узком коридоре дозволенных решений — но неизбежное при внедрении верхушечной двухпартийности педалирование того печального, хотя и неизбежного факта, что выбор имеет весьма строгие пределы, может настолько обидеть национальное чувство вольной волюшки, что результаты станут непредсказуемы.
Максим Соколов