Премьера кино
В прокат вышел фильм австралийского режиссера Рольфа Де Хеера "Доктор Плонк" (Dr. Plonk, 2007). МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ полагает, что в ближайшее время вряд ли кому-то удастся снять что-то более жизнерадостное на столь актуальную тему, как конец света.
Если кому и снимать кино о конце света, то уж, конечно, Де Хееру. Голландец, живущий в Австралии с восьми лет, так проникся эсхатологическим духом, свойственным кинематографу антиподов, что устраивал персональный апокалипсис каждому своему герою: больной церебральным параличом девушке, аборигену, обвиненному в убийстве белой женщины, или бизнесмену, которому изощренно мстила жена. Но когда он снял фильм о конце света в буквальном смысле слова, получился один из самых смешных фильмов в мире за многие годы. Возможно, потому, что, на его взгляд, конец света действительно давно уже наступил и нет иного выхода, кроме как встретить его смеясь.
И уж если конец света наступил, почему бы не снять черно-белую немую комедию. То ли первую за многие десятилетия ("Юха" Аки Каурисмяки все-таки мелодрама), то ли последнюю в истории кино. Бурлеск с акробатическими трюками, которых не постыдились бы Бастер Китон и Гарольд Ллойд, с криво наклеенными бородами, непрестанным драпом от полицейских, пинками под зад, падениями на банановой кожуре, вызывающими какую-то детскую эйфорию. С гениальным ученым, словно телепортированным из фильмов отца спецэффектов Жоржа Мельеса, его необъятной женой (Магда Шубански), глухонемым, как новорожденное кино, ассистентом-ловеласом Паулюсом (Пол Блэкуэлл) и дрессированной собачкой, с цыганским таперским сопровождением группы Stilets Sisters. И при всей ювелирности работы Де Хеера в фильме ни капли режиссерского самолюбования тем, что вот он, умница, совершил культурологический подвиг, воскресил утерянный жанр бурлеска. Нет, Де Хеер ничего не воскрешал, он просто снял черно-белый немой бурлеск.
И раз пошла такая пьянка, почему бы премьер-министру Южной Австралии Майку Рэнну не сыграть самодовольного блондинчика, вымышленного современного премьера Шорта, в кабинете которого материализовались из столетнего прошлого доктор Плонк (Найджел Ланги) и премьер-министр Сток (Уэйн Энтони). Ну это как если бы, скажем, губернатор Приморья сыграл в комедии Владимира Путина.
Пересказывать "Доктора" столь же бесполезно, как пересказывать "Полицейских" Китона. А они за ним, а он от них, а он по лестнице на крышу, а они на карнизе повисли, а он — прыг в ящик и обратно в прошлое. В двух словах суть фильма в том, что Плонк в 1907 году, вычисляя непонятно что, открыл, что конец света наступит через 101 год. Доказать бюрократам, что Плонк прав, он может, лишь сколотив деревянный ящик для телепортации и машину времени, напоминающую объекты художников-дадаистов. В этом ящике герои сигают из одной эпохи в другую с такой же легкостью, с какой утюжат паровым автомобилем постовых, пытающихся выписать им штраф, разбавляют химические реактивы алкоголем из потайной фляжки или сбивают с ног любого, кто имеет несчастье оказаться на их жизненном пути. Количество гэгов на единицу экранного времени таково, что кажется: на Де Хеера работал целый штат выдумщиков, как на короля американской "комической" Мак Сеннета. Гэги не приедаются в силу того, что, неизбежно повторяясь, каждый раз чуть-чуть друг от друга отличаются.
Лишь одно может омрачить ребяческое удовольствие, которое доставляет фильм Де Хеера. А вдруг он все это всерьез. Вдруг он действительно снимал памфлет на антитеррористическую истерию, жертвами которой стали Плонк и Сток, на телевидение, на постиндустриальный морок автоматизированных цехов и залитых бетоном, некогда благостных ландшафтов. И вдруг только австралийцы могут оценить его гражданственный жест. Но даже если это так, гражданственных жестов в современном кино перебор, а "Доктор Плонк" — единственный и неповторимый.