Правительство продемонстрировало желание — и умение — защищаться не в административном, а в судебном порядке
Атака на "Уралмаш" отбита
В конце марта в средствах массовой информации появилась новость, чреватая сенсацией: прокуратура Свердловской области направила в областной арбитражный суд иск с требованием признать незаконным план приватизации Уральского завода тяжелого машиностроения имени Серго Орджоникидзе ("Уралмаша"). В уставный капитал "Уралмаша" вошло чисто оборонное предприятие "Спецтехника", на приватизацию которого требуется разрешение правительства России, а такое разрешение получено не было. Инициатором иска была областная администрация. Ее интерес к проблеме понятен: повод — демонстрации части рабочих "Спецтехники", давно не получающих зарплату. Причина — удобный случай в преддверии выборов показать деятельную заботу об ущемленной части электората.
Видимо, именно это соображение и побудило областные власти с шумом обратиться в суд, нимало не задумываясь о последствиях. А последствия могли быть плохими: если бы план приватизации "Уралмаша" признали незаконным, суды не только области, но и всей России еще много лет занимались бы разбирательствами вокруг ставших вдруг незаконными тысяч сделок с акциями машиностроительного гиганта.
К счастью, никакого судебного самума ожидать не следует. Сенсации не случилось — областной арбитраж после тридцатиминутного заседания иск отклонил. Наделала синица славы, а моря не зажгла.
Подробности происходившей вокруг "Уралмаша" тяжбы интересны и сами по себе — как-никак одно из крупнейших предприятий страны. Но, по нашему мнению, это событие имеет и прецедентное значение. Правительство на этот раз не стало давить конфликт привычными испокон веков административными методами и не сделало его предметом бесконечно нудной политической полемики, а вполне цивилизованно тягалось в суде, отстаивая правильность своих действий. По мнению экспертов Ъ, важность этого прецедента трудно переоценить.
Предыстория конфликта
Среди множества видов продукции, которую производит "Уралмаш", есть продукция оборонного назначения, выпускаемая по госзаказу. Большинство таких производств налаживают выпуск альтернативной продукции, и на заводе в целом положение с конверсией хотя и далеко не идеальное, но хотя бы сносное. Со "Спецтехникой", увы, дело обстоит иначе. Она выпускала продукцию, не имеющую экспортной перспективы и в сегодняшние оборонные программы страны не входящую (по сообщениям печати, Минобороны в начале 1995 года еще раз подтвердило, что заказов для этого предприятия не предвидится).
В апреле 1993 года совет директоров "Уралмаша" принял решение о ликвидации этого завода как организационной структуры — и об участии в АОЗТ "Завод 'Спецтехника'", которому передавались в аренду мощности бывшего филиала. В конце того же года 51% акций нового АОЗТ перешел к областной администрации — точнее говоря, к областному комитету по управлению госимуществом. В соответствии с генеральным договором с "Уралмашем" "Спецтехника" выпускала артиллерийское вооружение по государственным заказам. После того как госзаказов не стало, "Уралмаш" расторг договор аренды и вернул на свой баланс специмущество. Всем 2000 работникам "Спецтехники" были предложены места на "Уралмаше".
Уточним: работу по специальности в узком смысле этого термина нашли далеко не все — многим предложили работать по смежным специальностям. По оценке администрации "Уралмаша", около 70% работников согласились, меньшая часть заявила, что не желает менять работу: "Мы только тут хотим работать, за этими станками", — хотя при трудоустройстве на "Уралмаше" они должны были получать гораздо больше, чем получали в последнее время на умирающем предприятии. Недовольная ликвидацией "Спецтехники" часть рабочих стала организовывать митинги, проведено несколько голодовок. Возникшая таким образом напряженность и привлекла внимание областной администрации, а затем и прокуратуры.
На первый взгляд не совсем ясно, почему это внимание завершилось попыткой оспорить приватизацию "Уралмаша". Дело в том, что "Уралмаш" не возражает, чтобы "Спецтехнику" преобразовали в казенный завод, и готов отдать необходимое ей оборудование — оно составляет примерно 4% уставного капитала "Уралмаша". И понятно, почему готов: "Спецтехника" кроме убытков (зарплата и налоги) ничего не приносит.
Но решение об образовании казенного завода все никак не выходит — и понятно, почему не выходит: такой завод при полном отсутствии заказов для него просто некому содержать.
Таким образом, если исходить из постулата о необходимости сохранения завода "Спецтехника", то у областной администрации могла бы быть своя оригинальная правда, если, конечно, понимать выдвинутый ею иск расширительно (как, впрочем, и сделали все участники и все наблюдатели конфликта: иск подан о признании плана приватизации незаконным лишь в части включения в оценку уставного капитала стоимости имущества подразделений по производству артиллерийского вооружения, но все совершенно справедливо трактуют этот иск как атаку на приватизацию всего гиганта). Приватизированный "Уралмаш", научившись считать деньги, содержать завод не хочет и предлагает это делать государству. Государство его содержать не хочет или не может. Ergo: надо
доказать, что "Уралмаш" приватизирован неправильно — и вернуть его в прежнее состояние, когда он эту самую "Спецтехнику" содержал без звука, да еще за честь почитал.
Разумеется, это не очень серьезно: слова остаются словами, а кто на деле содержал бы "Спецтехнику" в случае удовлетворения иска в его буквальном объеме — все равно категорически не ясно.
А теперь — про суд
Иск был подан высокохудожественно. Прокурор Свердловской области заявил иск "в защиту государственных и общественных интересов в лице Территориального агентства Госкомимущества России по Свердловской области". Иск предъявлен ответчикам: АО "Уралмаш" и Свердловскому областному комитету по управлению государственным имуществом. Прелесть ситуации в том, что не просто одна голова государственного орла судится с другой, но истцом и ответчиком является одно и то же госучреждение: свердловский КУГИ одним их первых в России получил статус территориального агентства ГКИ.
Правительство было немедленно поставлено в известность о поданном иске и выразило полную поддержку администрации завода (письмо первого вице-премьера Анатолия Чубайса от 31 марта). По нашим сведениям, в правительственных кругах рассматривалась возможность разрешения конфликта выпуском постановления правительства, лишний раз узаконивающего нынешнее положение вещей. Но вышло иначе.
Генеральный директор "Уралмаша" Виктор Коровин 7 апреля обратился к Чубайсу с письмом: "Просим правительство РФ вступить в судебный процесс в качестве третьего лица на стороне ответчика и назначить представителем правительства при рассмотрении данного дела первого зампреда Госкомимущества России П. П. Мостового, наиболее полно владеющего обстоятельствами дела." И стало по сему. 19 апреля Петр Мостовой принял участие в слушании дела, в ходе которого иск был отклонен: суд счел, что решение о приватизации "Уралмаша" не противоречило действовавшим на момент его принятия (сентябрь 1991 года) нормативным актам.
По просьбе корреспондента Ъ Петр Мостовой поделился своими взглядами на происшедшее в Екатеринбурге:
— Прокуратура присвоила себе право самостоятельно определять, в чем состоят интересы государства без учета мнения тех органов, которые именно эти интересы и призваны защищать. Это обстоятельство и побудило одного из ответчиков обратиться в правительство с просьбой выступить в качестве третьего лица на стороне ответчика — в судебной практике достаточно часто встречаются подобные случаи. Правительство поддержало это предложение. Подчеркну, что правительство добровольно приняло участие в процессе, понимая, что принятие решений, нарушающих интересы крупнейшего предприятия, не может не затронуть и интересы государства и общества в целом.
Нельзя требовать от государства, чтобы оно организовало производство ненужной ему продукции. Государство, даже если бы находилось в более благоприятном финансовом положении, чем сейчас, все равно не имело бы права транжирить на эти цели деньги, которые можно использовать лучше и с большим эффектом для народа. Поэтому было принято решение о ликвидации этого предприятия (напомним, 51% АОЗТ "Спецтехника" — у государства. — Ъ) и трудоустройстве работников на "Уралмаше". Прокуратура усмотрела в этом нарушенный общественный интерес, но не усмотрела нарушения общественных интересов в обратном действии: если государство продолжит производство этих изделий, их закупку — деньги отнимаются у пенсионеров, детей, действующей армии и т. д.
На основе обоюдного согласия между правительством с одной стороны и "Уралмашем" с другой может быть реализован целый ряд решений. АО "Уралмаш" изъявляло, например, желание практически безвозмездно передать все это имущество государству. Но этот вопрос может и должен решаться только в зависимости от того, нужно ли это государству, целесообразно ли это экономически, не дешевле ли того же самого результата добиться по другому. Технологический уровень этого производства уже далеко не современен, проще и дешевле при необходимости создать новое производство.
Решение о приватизации АО "Уралмаш" было принято в 1991 году вскоре после того как был принят закон о приватизации. Это был приватизационный проект, которому на протяжении двух лет уделялось пристальнейшее внимание. Все было сделано для того, чтобы детали этого проекта были тщательно отделаны. Были привлечены очень квалифицированные специалисты самых разных научно-исследовательских организаций, промышленности, министерств, был проделан анализ экономического положения "Уралмаша" в связи с приватизацией. Пока не были в достаточной мере отлажены отдельные проблемы технологий приватизации, по самым разным вопросам обращались
к правительству. На протяжении всего периода, пока готовилась приватизация "Уралмаша", правительство было постоянно в курсе событий и с огромным вниманием этим вопросом занималось именно для того, чтобы проект мог быть образцовым. И он стал образцовым, я это заявляю с полной ответственностью.
Главный вывод прошедшего конфликта: право собственности "Уралмаша" на имущество не может оспариваться на законных основаниях. Оно является абсолютно бесспорным и незыблемым. Это вывод номер один. Теперь вывод номер два: каждый собственник, у которого есть имущество, которое ему больше не нужно, вправе от этого имущества избавиться любым законным способом, обычно — путем продажи.
В данном случае собственник, АО "Уралмаш", резонно считает, а вдруг у государства все-таки может оказаться потребность в этом имуществе: "Если государственные интересы потребуют, чтобы это имущество находилось под контролем государства, мы его вам отдадим. Но если вы отказываетесь, тогда мы будем поступать с ним так, как считаем нужным, исходя из экономической целесообразности". Это абсолютно логично и естественно.
Что же о социальном конфликте, то ни у кого нет сомнений: нужно сохранять уровень занятости, нужно стремиться к тому, чтобы не было безработицы. Но нельзя добиваться этой цели за счет сохранения заведомо неэффективных производств, которые висят на предприятии, на отрасли, на экономике. Людей нужно трудоустраивать, но таким образом, чтобы результат шел в ногу с общественными интересами, а не вразрез с ними.
За последние недели мне не раз приходилось принимать участие в переговорах с профсоюзами по разным вопросам. И должен сказать, что на уровне руководства общероссийских профсоюзных объединений и отраслевых профсоюзов степень понимания реальных интересов государства и общества намного выше, чем у региональных профсоюзных организаций. Видимо для того, чтобы это понимание в рамках всего профсоюзного организма распространилось до местных организаций, нужно какое-то время. Сам факт объективного рассмотрения этого спора в суде и принятое решение тоже послужат одним из способов достижения понимания.
Немного о перспективе
Итак, дебют правительства в отражении судебных атак на приватизацию оказался успешным. Но, по нашему мнению, особо ликовать правительству пока не с чего. Иск Свердловской областной прокуратуры, по правде сказать, был совершенно пустой: для того, чтобы не оставить от него и воспоминания, вовсе не требовалось бить из главных калибров. Доказать, что якобы нарушенные "Уралмашем" процедуры были узаконены позже, чем он приватизировался, смог бы и новичок, а не только закаленный в арбитражных сражениях Петр Мостовой.
Но беда-то в том, что вполне могут появиться — и можно пари держать, вскоре в изобилии появятся — куда более серьезные иски. Нормативная база приватизации, создававшаяся, как мы помним, в условиях перманентного аврала, изобилует коллизиями. И, естественно, очень возможно появление исков о признании незаконной приватизации того или иного объекта, которая хотя и укладывается в распоряжение ГКИ (постановление правительства, указ президента) от 18 брюмера, но противоречит распоряжению (постановлению, указу) от 45 мартобря. И вот тогда-то правительственным юристам станет туго: как же защищаться в условиях, когда означенные акты действительно противоречат друг другу?
Эта опасность усугубляется тем, что на очень многих приватизированных предприятиях никак не закончится борьба за власть. Часто наблюдается клинч: две борющиеся группировки сколотили примерно равные пакеты — и ни туда, ни сюда. Поэтому первый же сколько-нибудь удобный прецедент проигрыша правительством тяжбы о незаконности приватизации может повлечь за собой шквал аналогичных исков. Они будут рассматриваться как выход из клинча: соперники будут надеяться одолеть друг друга в ходе неразберихи, при деприватизации неизбежной.
Главный акционер (27%) "Уралмаша", генеральный директор "Биопроцесса" Каха Бендукидзе, по-видимому, тоже испытывает подобного рода опасения. В ходе екатеринбургского скандала он неоднократно заявлял об уверенности в благополучном исходе дела, но после наступления такого исхода заявил нашему корреспонденту: "Инвесторы, успевшие вложить деньги в приватизированные предприятия, не должны отвечать за ошибки госорганов при приватизации — они являются добросовестными приобретателями. Представляете, вдруг выяснится, что 'Газпром' приватизирован неправильно — а его акционерами успели стать миллионы граждан. Что делать в этом случае — ваучеры возвращать? Пересмотр решений о приватизации из-за действий госорганов лишен всякого смысла — возможность деприватизации надолго оттолкнет любых инвесторов, особенно западных".
Г-н Бендукидзе абсолютно прав: из-за прорех в законодательстве не должны бы страдать неповинные в них акционеры. Но вот удастся ли такой иммунитет обеспечить на практике — вопрос далеко не очевидный.
Наталья Калиниченко, Александр Привалов