Все большую популярность у российских властей приобретает идея возможности второй волны кризиса. Участники рынка согласны с тем, что цунами не избежать.
Штормовое предупреждение
Как известно, дискуссию о второй волне кризиса начал вице-премьер, министр финансов РФ Алексей Кудрин. Еще 24 марта он заявил: "Сейчас мы ожидаем вторую волну проблем в финансовой системе. Надо прямо говорить о диагнозах: это будет отраженная волна в связи с невозвратом кредитов реальным сектором экономики". Идея овладела массами и вызвала хор возмущенных голосов, в том числе и в правительстве.
Однако начальники Алексея Кудрина фактически его поддержали. Еще 27 февраля на встрече с лидерами "Единой России" в Ново-Огареве премьер-министр Владимир Путин заявил: "Мы вынуждены констатировать, что кризис не завершается и пика своего не достиг, а принимаемые меры наиболее развитыми странами видимых результатов не принесли. А это значит, что такое состояние может сохраняться достаточно долго". С тех пор премьер-министр по поводу продолжительности кризиса публично больше не высказывался. Следовательно, актуальность темы не утрачена.
Тем более что и Дмитрий Медведев на саммите G20 в Лондоне подтвердил затяжной характер кризиса. "Дна кризиса мы еще не достигли, однако коллапса мировой финансовой системы удалось избежать в основном за счет массированных вливаний со стороны центральных банков",— заявил российский президент 2 апреля.
В ответ снова раздались голоса высокопоставленных оптимистов. Так, 3 апреля глава Центробанка Сергей Игнатьев на съезде Ассоциации российских банков (АРБ) заявил, что "не разделяет мнения о грядущей второй волне кризиса, связанной с неплатежами банкам по кредитам". Своего начальника поддержал первый заместитель председателя ЦБ Алексей Улюкаев. Причем он, как водится, оказался еще большим оптимистом. 8 апреля на конференции в Высшей школе экономики (ВШЭ) он сказал: "Я считаю, что мы совершили жесткую посадку. Она является фактом. Самое плохое позади".
Кроме того, Алексей Улюкаев заявил: "Я рассчитываю, что в этом квартале мы сможем снизить официальную ставку и ставки по всем нашим инструментам. Это может произойти в перспективе месяца". Сергей Игнатьев такого не обещал. "Снижение ставки будет происходить по мере снижения инфляции",— говорил он.
На самом деле ставка ЦБ на уровне 13% годовых сейчас соответствует официально прогнозируемой правительством инфляции (13%). Снижение рефинансовой ставки фактически создаст отрицательную ставку. Это выгодно банкам, однако эффективность данной меры для реального сектора экономики представляется сомнительной, поскольку при снижении ставки Центробанка автоматическое снижение ставок по кредитам в коммерческих банках вряд ли произойдет.
Волна зовет
Диссонансом на этом оптимистическом фоне прозвучало заявление бывшего министра экономического развития, а ныне главы Сбербанка Германа Грефа. "Банковский кризис в РФ сейчас в самом начале, и придет он из реального сектора экономики. Прошлой осенью банки не были втянуты в операции с производными финансовыми инструментами, поэтому Россия не ощутила банковского кризиса",— заявил Греф на конференции в ВШЭ 8 апреля.
"Еще в сентябре 2008 года на заседании правительства РФ я прогнозировал снижение ВВП в 2009 году на 4% и возможное падение в банковском секторе на 18,8%. Тогда все над этим смеялись... Но сейчас очевидно, что это абсолютно реальные цифры, которые, видимо, будут реализованы",— злорадствовал бывший министр.
В тот же день в эфире радиостанции "Эхо Москвы" президент Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян ответил экс-министру довольно резко: "Заявление главы Сбербанка Германа Грефа о том, что банковский кризис в РФ находится в начальной стадии — это нагнетание страстей, а не объективная оценка проблем. Когда вкладчики выносили соответствующие масштабы своих вкладов и из-за этого некоторые банки рушились, назвать это небанковским кризисом... мне немного странно. То, что это удалось определенным образом стабилизировать, не означает, что это не был банковский кризис. Это была довольно острая фаза, частично ее удалось преодолеть".
При этом Гарегин Тосунян не относится к числу записных оптимистов и призывает к бдительности. "Надо признавать, что мы один из очень серьезных периодов все-таки преодолели, это надо записать к себе в актив. С другой стороны, надо согласиться с тем, что это отнюдь не есть завершение всех наших проблем. Надо бдительность не терять и готовиться преодолевать возможные сложности",— заявил он.
Бывает и так, что переход от оптимизма к пессимизму совершается за один день. Например, 7 апреля помощник президента Аркадий Дворкович заявил: "Во втором квартале спад продолжится, но темпы будут меньше. Во второй половине года ожидается оживление экономики". А уже на следующий день, 8 апреля, он с горечью констатировал, что "подавляющая часть российской экономики настолько неэффективна, что не имеет шансов выжить в ближайшее десятилетие". И добавил: "Пока Россия не освободится от неэффективных элементов экономики, из кризиса выйти не удастся".
В общем, складывается классическая российская ситуация. Два либерала-пессимиста и примкнувшие к ним Аркадий Дворкович и Гарегин Тосунян негласно поддерживаются властью, которая, как водится, все понимает. Им противостоят многочисленные патриоты-оптимисты, заявляющие, что в России все нормально, а что не нормально, то уже кончается и скоро кончится. Патриотов власть тоже поддерживает: во-первых, по долгу службы, а во-вторых, потому, что рынки и население в период кризиса нуждаются в успокоительных заявлениях едва ли не больше, чем в финансовых вливаниях из бюджета.
К сожалению, "спор западников и славянофилов" на сей раз носит отнюдь не теоретический характер. А практики, работающие на фондовом рынке, пока настроены скорее пессимистически. По крайней мере, все опрошенные нами эксперты в один голос указали на большую вероятность второй волны кризиса. Не репрезентативно, конечно, но достаточно показательно.
Видимо, к опасениям экспертов стоит прислушаться. Рост российского фондового рынка, который наблюдался в первом квартале, был связан с повышением мировых цен на нефть и отчасти — с девальвацией рубля. Его можно назвать чисто техническим, поскольку к успехам российской (и мировой) экономики он отношения не имел ввиду отсутствия таковых. Ведь физические объемы производства в первом квартале сокращались практически во всех отраслях. Фундаментальных же предпосылок к росту на фондовом рынке нет.
Алексей Кудрин справедливо опасается массовых невозвратов кредитов реальным сектором. Однако проблема второй волны, возможно, несколько глубже, чем рефинансирование текущей задолженности.
Чтобы экономика развивалась, заимствования в ней должны быть экономически целесообразными. То есть бизнес должен искать такие проекты, которые способны сейчас, во время кризиса, давать доходность в 25-30% годовых после уплаты налогов. Именно под такие ставки банки кредитуют реальный сектор. Но ни одна отрасль таких доходностей не дает. А это означает, что переход к посткризисному росту не просматривается. И за второй волной уже маячит призрак стагфляции.