Объявлены призы международного фестиваля документального кино Visions du Reel (Видения реальности) в Нионе. Гран-при фестиваля и 10 тысяч швейцарских франков получил за свой первый фильм "Счастье" Сергей Дворцевой.
Распределение призов не подчинилось регламенту. Жюри в конечном итоге отказалось делить призы на две категории: за короткометражные и полнометражные ленты. Конкурс решено было сделать общим, и результаты голосования оказались более чем благоприятны для Сергея Дворцевого.
Еще в марте, в статье о конкурсе молодого кино "Святая Анна", Андрей Плахов намекнул читателям Ъ, что фильм "Счастье" непременно будет иметь успех на европейских фестивалях. Семь членов нионского жюри подтвердили его прогноз. Кто же это был? Джин Бальфур из Лондона — одна из самых известных распространителей документальных фильмов. Заметим, что едва сложив с себя полномочия члена жюри она занялась собственным распределением призов, закупив прямо на заключительном вечере несколько лучших, по ее мнению, фильмов, среди которых оказалось и "Счастье". Жан-Мишель Беснье — парижский философ, Гвидо Конвентс — историк и журналист из Брюсселя, критик Мишель Куломб из Монреаля, известная по организованным ею ретроспективам в Квебеке, Жак Эйнар — директор знаменитого своими выставками этнографического музея в Нешатели, Герд Крошке — документалист, дебютировавший еще в ГДР на студии ДЕФА, и петербургский кинорежиссер Михаил Литвяков.
Объявляя решение жюри, художественный директор фестиваля Жан Перре был, казалось, несколько растерян. Лишь две из пяти премий соответствовали его ожиданиям, столь же неожиданным для него было изменение регламента. Пять французских студентов были награждены за свою работу "Новые земли" ("Terre-neuvas") — рассказ о жизни рыбаков, смонтированный из собранных в рыбацких семьях любительских съемок. Жанин Ганье получила премию за "Зарю над городом" ("Aube urbain"). Эта двадцатиминутную лента, вполне соответствующая своему названию, лирическая новелла об утреннем получасе Монреаля, обладала по крайней мере основным достоинством документального кино — краткостью. Зато "Запрограммированная смерть" ("Une mort programmee") Петера Фридмана и Жана-Франсуа Брюне длилась целых 73 минуты, на протяжении которых зрителям рассказывали о тайной жизни клеток. Урок биологии оказался удивительно нескучным, что, вероятно, и заинтриговало жюри. Приз зрительских симпатий получил фильм "Холодная родина" ("Kalte Heimat") Фолькера Кеппа — слишком длинная и слишком тщательно выполненная картина о Калининградской области, русском островке Восточной Пруссии.
Старое прусское название окрестностей Кенигсберга — "холодная родина" — подчеркнуто холодными пейзажами и холодно-отстраненными интервью с местными жителями: немцами, русскими, украинцами — людьми, связанными с чужой землей родственными узами, крепнущими от поколения к поколению.
Фолькер Кепп очень осторожен и старается избежать каких бы то ни было оценок, кажется, что лишь работа оператора создает то странное ощущение жизненного холода, которое все испытывают на этой земле. Часть бесед идет по-русски, часть по-немецки. Русский язык режиссер знает на уровне военного разговорника и потому говорит на нем с карикатурным акцентом, который встречается только в старых советских фильмах про войну. В результате часть русского смысла ускользает от европейцев, точно так же как от наших зрителей ускользнет изрядная часть немецкого смысла, заставившего сделать эту картину.
Призы в категории "Новые взгляды" (по 2500 франков) получили финская лента "Симфония большого города" ("Kaupunkisinfonia") — результат целого дня, проведенного в Хельсинки огромной командой старательных финских студентов, картина эффектная, но пустая, а также "Секрет — история Артура" ("The secret — Arthur`s story") Клэра Кильнера, снятый по заказу Би-Би-Си фильм-исповедь человека, страдающего легкой и удивительно распространенной формой умственного расстройства, делающего его ни к чему не пригодным профессионально и непереносимым для окружающих, которые не отдают себе отчета в чисто медицинских причинах своей неприязни.
У Сергея Дворцевого финальный титр "Счастья" — "в фильме снимались члены семьи М. Шохабаева, Сузакский район Южно-Казахстанской области" — вполне исчерпывает прием и стиль картины: отказ от всякой искусственности и прямое наблюдение. Мы видим мальчика, перемазанного кашей и до последнего борющегося со сном при помощи той же каши, пока сытость и жара не заставляют его свалиться на спину, подобно игрушечному медведю. Его мать моет волосы в тазу. Перочинным ножом протыкают ноздри орущему от боли верблюду. Нам показывают, как пекут хлеб, как дочиста облизывают ложку — мытье посуды упрощено здесь до предела. Каждый раз перед нами — маленькая новелла, имеющая свой незаметный сюжет, помещенная в рамку из видов степи и гор, оправдывающих слова одного из героев: "разве не рай здесь"...
Трудно предъявлять завышенные требования к продукции, снятой посреди казахских степей, но фильм не настолько плохо сделан, чтобы его недостатки превратились в прием, и не настолько хорошо, чтобы они не бросались в глаза. Зато у него есть важное достоинство, а именно искренность наблюдения и отсутствие какой бы то ни было актуальной проблематики. Фильм выиграл не столько своей этнографической новизной, сколько своей человечностью. Здесь не было нарочитой экзотики Азии, наоборот, в жизни кочевников были выбраны те моменты, которые характерны для любой семьи и на любом континенте.
Все это снято очень просто, всегда с одной точки, в свою собственную длительность и снабжено исключительно скверной фонограммой. Тем не менее фильм поражает странной загадочностью всего происходящего на экране. Не делая ни малейшей попытки выстроить какую бы то ни было связную историю, он берет не этнографической новизной, а своей удивительной обыденностью. В этом смысле выбор жюри понятен. Фестиваль в Нионе поощрил очень важную тенденцию. Если на старте фестиваля говорили, что "документальное кино — тоже кино", то фильм Сергея Дворцевого показал, что для настоящего документального кино и это условие совершенно лишнее.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ