Коробка из-под ксерокса-2

4500 подписей под письмом в защиту своего уволенного министром Голиковой ректора Михаила Пальцева собрали сотрудники и студенты Медицинской академии им. Сеченова. 300 листов с письмом и подписями в коробке из-под ксерокса отвезли в Кремль. Что происходило и происходит в этом громком московском скандале, "Огонек" выяснял у самого академика Пальцева.

— С какого момента начался конфликт министерства и академии?

— Сразу скажу, что академия ни в какой конфликт не вступала. Меняться же ситуация начала приблизительно весной прошлого года. По просьбе министра Голиковой я сделал доклад на совещании ректоров медицинских вузов. Проходило оно в присутствии многих высоких лиц. Доклад был критичен. Проблема в том, что в силу принятия ряда законов и деклараций, связанных с правами человека, необходимо модернизировать всю систему подготовки врачей. Основной принцип российской медицинской школы — "готовить врача у постели больного" — в современных условиях нужно менять. Студенты уже не могут даже в присутствии врача расспрашивать больных, производить с ними простейшие манипуляции и т. д. Мир переходит на тренажеры, с помощью которых и осуществляется клиническая практика: уколы, операции, сбор анамнеза и постановка диагноза... Я говорил о пересмотре доктрины и новых требованиях. Впрочем, сказанное вписывалось в общую концепцию обеспечения людей качественной медпомощью. Это ни в коей степени не расходилось с позицией министерства, которое давно распорядилось не допускать студентов к лечебной работе без практики на тренажерах и "симуляторах". Серьезная проблема подготовки медиков: взаимодействие медицинских вузов, имеющих федеральное подчинение, и муниципальных больниц. Последние перестают быть заинтересованы в использовании их ресурсов вузами. В любой момент кафедры могут оказаться без клинических баз. Арендовать у районных и городских больниц палаты для обучения? Трудно представить, в какую астрономическую сумму это все выльется!

Мне тогда казалось, что я обязан представить министру четкую картину и направления модернизации, но коллеги мне потом говорили, что начало конфликта и было заложено в том критическом докладе. Странно, ведь это тема не новая, с ней знакомы все, кто готовит врачей.

— Знаете, для человека со стороны между выступлением на конференции и увольнением без объяснения причин такой крупной фигуры, как вице-президент Медицинской академии страны, академик РАН, ректор Сеченовки,— дистанция огромного размера.

— Татьяна Алексеевна Голикова возглавляла оргкомитет по празднованию 250-летия нашей академии и много сделала для его успешного проведения. Летом, накануне юбилея, как только я ушел в отпуск, на следующий же день в академию пришла комиссия, возглавляемая контрольным управлением при президенте. В ее состав вошли и представители силовых ведомств. Они проверяли нашу работу по выполнению законодательства. Вот тогда у меня возникло первое удивление: я попросил министра отозвать меня из отпуска на время проверки, но мне было отказано. Кстати, все замечания проверяющих устранялись по ходу выявления. По итогам нашей совместной работы был составлен документ, где было сказано, что серьезных нарушений в работе академии нет, а лично меня проверяющие заверили, что у нас положение дел много лучше, чем в некоторых иных вузах. Однако в середине апреля к нам нагрянула огромная комиссия во главе с Генпрокуратурой. Прокурорские работники проверяли все, вплоть до личных шкафов, актировалась любая найденная коробка конфет. На вопрос сотрудников, когда закончится проверка, отвечали: "Когда уволим ректора". Перед началом проверки со мной беседовала руководитель комиссии, спрашивала, не пора ли на пенсию. Я отвечал, что возраст не пенсионный, контракт со мной подписан до 2012 года и причин расторгать его раньше, по моему мнению, нет. Она пошутила: знаете, против лома нет приема. Мы еще не видели итогового акта этой комиссии, когда на информационные ленты представители генпрокуратуры сбросили сообщения о многочисленных нарушениях и возбужденных уголовных делах. Честно сказать, результаты огромных усилий проверяющих оказались мизерны, если не считать колоссального перерасхода в академии на катриджи и бумагу, так много справок и копий проверяющим требовалось. Часть их замечаний касалась вообще не нас, а работы министерства: пожарная безопасность и санитария в НИИ фтизиопульмонологии, так мы многократно просили выделить нам для этого деньги (кстати, Останкинский суд подтвердил нашу позицию — клинику не закрыли); закупку оборудования, которую проверяющие назвали нецелевой, нам тоже разрешил Минздрав (платеж проходил через федеральное казначейство); а установка томографа, вес которого 35 тонн, происходила прямо во время работы комиссии, хотя деньги на эту работу нам так и не выделили. Вот, собственно, все.

— Но с вами-то кто-нибудь кроме представителя прокурорской комиссии разговаривал об уходе?

— Нет, никто. Меня никуда не вызывали, не предъявляли никаких итоговых документов.

— Сами вы, наверное, знаете, с чем в Москве связывают приказ о вашем увольнении. Никак не со студентами, наукой или лечением в клиниках медакадемии.

— Догадываюсь. Кстати, об этом уже и писали. Если Остоженку называют "золотой милей", то Пироговскую улицу, где расположены клиники медакадемии,— "серебряной". Я принял институт с 75 зданиями, а сейчас у него 140. Столичные риелторы оценивают недвижимость академии в 3 млрд долларов. А представляете, какой колоссальный доход можно извлечь, если клиники сделать автономными коммерческими учреждениями или слить три московских медвуза в один и продать освободившуюся собственность? В этот клондайк только студенты не вписываются, на какой базе прикажете их учить?

Если предположить, что это все охота за собственностью, то я лишь первый в списке неугодных. Академия медицинских наук имеет прекрасное здание на Солянке у Кремля, неподалеку Институт питания... Заманчивые адреса, не правда ли?

— Никогда не поверю, что за такого известного человека, руководителя академии, в клиниках которой вылечены тысячи и тысячи людей, некому заступиться.

— 4500 сотрудников и студентов написали письмо в мою защиту. Я знаю об обращениях к министру представителей научного и медицинского сообществ, деятелей культуры. Что еще необходимо? Одно из писем президент страны направил Т. А.Голиковой. Академики получили ответ от ее заместителя Скворцовой: "Информация, изложенная в письме, будет принята к сведению и учтена в дальнейшей работе".

— Каковы сейчас ваши шаги?

— Сейчас я оказался в больнице, такие стрессы просто не даются. Мою историю болезни уже несколько раз проверяла комиссия из министерства. Меня поддерживает коллектив академии, студенты. Это большая сила, и я не имею права обмануть их ожидания в поисках справедливости. Мы будем все вместе бороться.

Беседовал Павел Апрелев