Подписание президентами России и США документа со сложным названием "Совместное понимание по вопросу о дальнейших сокращениях и ограничениях стратегических наступательных вооружений" многие восприняли как долгожданное свидетельство прогресса в затормозившемся ядерном разоружении. Радость, однако, несколько преждевременна.
В преамбуле документа заявляется, что президенты договорились о заключении "в ближайшее время новой юридически обязывающей договоренности на замену действующего договора о СНВ". Однако в действительности нет оснований говорить о том, что "Совместное понимание" стало решающим шагом к новому договору между США и Россией или зафиксировало реальный консенсус относительно основных пунктов будущего договора.
Главное в "Совместном понимании" — декларация о том, что "каждая сторона будет сокращать и ограничивать свои стратегические наступательные вооружения таким образом, чтобы через семь лет после вступления в силу договора и в дальнейшем предельные уровни для стратегических носителей лежали бы в пределах 500-1100 единиц и для связанных с ними боезарядов — в пределах 1500-1675 единиц". При этом "конкретные цифры, которые должны быть зафиксированы по этим предельным уровням в договоре, будут согласованы в ходе дальнейших переговоров".
Таким образом, согласовано в документе только одно — уровни сокращения стратегических боезарядов. Однако этот уровень и так крайне незначительно отличается от реального: по действующему договору о сокращении стратегических наступательных потенциалов, подписанному в 2002 году Владимиром Путиным и Джорджем Бушем, обе стороны ограничены потолком в 1700-2200 стратегических ядерных боеголовок.
Главные же разногласия между Россией и США при подготовке нового соглашения, начатой уже при Бараке Обаме и Дмитрии Медведеве, заключались в определении вовсе не предельного уровня боеголовок, а предельного уровня стратегических носителей — межконтинентальных баллистических ракет (МБР), баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) и стратегических бомбардировщиков. Россия предлагала уровень в 500 носителей, а США — 1100. В ходе московского саммита можно было ожидать сближения позиций, однако "Совместное понимание" свидетельствует об обратном: по самому принципиальному вопросу будущего договора стороны вообще не сдвинулись с места. В подписанном документе попросту фиксируются прежние позиции сторон: "предельные уровни для стратегических носителей в пределах 500-1100 единиц".
Этот разброс полностью обесценивает значение подписанного документа. Совершенно ясно, что такое "Совместное понимание", не решающее главной проблемы, попросту не может служить основой для дальнейшей работы экспертов, которым предстоит вырабатывать договор. Пока не улажен главный вопрос — о количестве носителей,— никакая работа специалистов невозможна, поскольку такое решение можно принять только на высшем политическом уровне.
Позиции сторон понятны. Они отражают фундаментальное различие в положении России и США. Россия, многократно уступающая Америке по экономическому потенциалу, с большим трудом поддерживает и модернизирует свои стратегические ядерные силы. Их количественный состав все время сокращается в связи с естественным старением советского ракетно-ядерного наследства. Производить замену выбывающих ракет на новые в отношении один к одному Москва не в состоянии. В результате численность российских стратегических носителей все время сокращается, и к 2015 году сама по себе, без всякого договора уменьшится до менее чем 500 единиц. Держать 1000-1100 носителей Россия в принципе не сможет, и именно поэтому она желает подтянуть условия будущего договора к фактическому составу своих стратегических ядерных сил.
США, напротив, не испытывают особых проблем с поддержанием своих ядерных сил, занимающих очень небольшой процент в грандиозных общих военных затратах. Соединенные Штаты сохраняют большое количество МБР, БРПЛ и бомбардировщиков при сокращении числа развернутых боезарядов на них. Это, во-первых, повышает гибкость и боевую устойчивость ядерных сил (чтобы поразить все их носители, необходимо сопоставимое количество ядерных боеголовок), а во-вторых, дает США возможность сохранять так называемый возвратный потенциал, то есть держать большое количество ядерных боеголовок на складах с возможностью быстрого возвращения их на носители. Американцы могут при необходимости резко увеличить свой ядерный потенциал, получив стратегическое преимущество над РФ. Такая возможность не противоречит договору по СНП, учитывающему только развернутые боезаряды. Таким образом, для США значительное сокращение числа носителей будет и затратно, и невыгодно с военной точки зрения.
Россия, будучи более слабой стороной в переговорах, пытается добиться от американцев уступок по числу носителей. Позиция РФ дополнительно ослабляется тем, что одновременно она вынуждена настаивать на увязке будущего договора о стратегических ядерных силах с неразвертыванием американской противоракетной обороны. То есть Москва требует от американцев сразу двух фундаментальных уступок в принципиальном для них вопросе. В свете этого перспективы удовлетворения российских требований видятся маловероятными. "Совместное понимание" это фактически зафиксировало, обозначив слабость России и неуступчивость США. Поэтому либо процесс выработки будущего договора затянется на неопределенно долгое время, либо на принципиальные уступки — и по числу носителей, и по проблеме ПРО — придется идти Москве.
Если предельный уровень стратегических носителей в итоге будет зафиксирован на уровне, значительно превышающем 500 единиц, которых добивается Россия, перед ней возникнет дилемма: либо идти на значительные расходы и искусственное наращивание числа носителей (в основном за счет производства и развертывания моноблочных МБР, например шахтных моноблочных "Тополь-М"), либо смириться с тем, что российские стратегические ядерные силы будут гораздо ниже договорного уровня, а полноценный ядерный паритет с США тем самым будет утрачен.