Большинство россиян признают забастовку вполне нормальной формой экономической борьбы. Но сами бастовать при этом не решаются, опасаясь возможных преследований. Такие настроения граждан выявили в ходе последнего опроса социологи ВЦИОМа.
Социологи сравнили нынешнее восприятие забастовок россиянами с тем, которое было у них в 1989 году. Тогда в стране впервые после 70 лет советского единодушия и послушания прошли шахтерские забастовки под экономическими и политическими лозунгами. За прошедшие 20 лет стачка в массовом сознании стала нормой трудовых отношений. Если в 1989 году забастовку считали "единственным для трудящихся способом решения проблем" 15% граждан, то сейчас так думают 19%. "Нормальным средством" ее тогда считали 11%, теперь — 19%. Заметно сократилась (с 47% в 1989 году до нынешних 28%) доля тех, кто забастовку считает крайней мерой.
В то же время эти перемены в общественном сознании, зафиксированные социологами за 20 лет, нельзя назвать кардинальными, если учесть, что статистическая погрешность опроса 3,4%. С одной стороны, забастовка, как пояснил "Ъ" гендиректор ВЦИОМа Валерий Федоров, "стала понятной вещью, перестав быть экстраординарным инструментом". Но в силу этого же, с другой стороны, забастовки стали "вещью не очень эффективной, в том числе и для тех, кто имел опыт участия у них". То ли дело 20 лет назад, напоминает господин Федоров: "Побастовали и — бац! — отменили 6-ю статью Конституции (статья Конституции СССР, закрепляющая руководящую и направляющую роль Коммунистической партии Советского Союза.— "Ъ"). А теперь бастуй — не бастуй, результаты зачастую одинаковы". К тому же в российском трудовом законодательстве за эти годы, по словам господина Федорова, появилось столько ограничений, что "в целом ряде отраслей провести забастовку стало на практике невозможно".
Но при этом, как подчеркивает гендиректор ВЦИОМа, в обществе заметно усилились страхи. 46% россиян всерьез опасаются, что за участие в забастовке их будут преследовать. 20 лет назад этого пугались лишь 27%. Теперь же, утверждает господин Федоров, большинство уверены, что "работодатель, вопреки закону, найдет возможность отплатить за это тем или иным способом". Впрочем, 32% россиян ожидают, что на фоне кризиса забастовки в ближайшее время "приобретут широкий размах". Значит, "каждый третий", уточняет господин Федоров, то есть российским "профсоюзам есть куда развиваться".
Правда, Росстат пока не фиксирует усиления протестов в экономической сфере. "Но этим данным не стоит доверять",— заявил "Ъ" Александр Шеркунов, секретарь Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР — правопреемница советских профсоюзов). В Росстат, по его словам, "сведения предоставляют работодатели, каждый из которых хоть до кризиса, хоть во время кризиса не заинтересован раскрывать информацию о трудовых конфликтах на его предприятии". За последние же полгода, как утверждает господин Шеркунов, "уровень протестной активности, вопреки официальной статистике, повышается". Пока это "приостановка работы, пикеты, манифестации, которые проводятся из-за долгов по зарплате". Но до забастовок, по словам профлидера, недалеко, если, по прогнозу того же Росстата, "к концу года в стране ожидается 400 тыс. безработных".
"Провести забастовку и не попасть за это под суд, сейчас очень сложно",— заявил "Ъ" Александр Сергеев, лидер Независимого профсоюза горняков России (НПГР — возник в 1989 году на волне шахтерских забастовок). Профсоюзам теперь, по его словам, приходится противостоять не только работодателям, но и власти, которая, "выстроившись в вертикаль, не воспринимает никаких протестов". Значит, забастовки, по прогнозу господина Сергеева, "будут проходить за рамками закона — перекрытия шоссе, сидение на рельсах, за которые к суду не привлечь". Профлидер не исключает, что подталкивать работников к таким формам протеста будут по ходу кризиса именно работодатели: "Тогда им не надо будет ни переговоров вести с профсоюзами, ни долгов по зарплате возвращать".