Северный Кавказ вряд ли можно назвать рядовым российским регионом: национальные, политические и территориальные проблемы здесь обострены как ни в какой другой части России, да, пожалуй, и мира. Однако несмотря на специфику региона предвыборные симпатии северокавказских избирателей не слишком отличаются от партийных предпочтений жителей других, гораздо более спокойных регионов страны.
Наследие прошлого и ошибки настоящего
Северный Кавказ — постоянная головная боль России с момента его покорения царскими войсками. Уходящие в глубь веков территориальные и другие споры между многочисленными кавказскими народами не удалось разрешить ни царю, ни большевикам, ни новым российским властям. Кстати, последние не только не устранили все старые политические и экономические "болячки" региона, но и создали новые, примером чего могут служить и война в Чечне, и тлеющий четвертый год осетино-ингушский конфликт.
Впрочем, повторения чеченского сценария в других северокавказских республиках, что могло бы иметь катастрофические последствия для ситуации в России в целом, Москве пока удалось избежать. Во многом это связано с весьма гибким подходом федеральных властей к политике республиканских лидеров: во имя сохранения стабильности во взрывоопасном регионе центр готов закрывать глаза на некоторые не вполне демократические методы отдельных местных руководителей, которые вполне могли бы стоить кресла их коллегам из более спокойных краев и областей. Правда, такой подход иногда оборачивается и против самой Москвы, позволяя некоторым северокавказским лидерам шантажировать ее и требовать все новых экономических и политических уступок.
В целом ситуацию на Северном Кавказе можно охарактеризовать как стабильно напряженную. Но если стабильности во многих других российских регионах угрожают прежде всего экономические обстоятельства, то здесь главным дестабилизирующим фактором по-прежнему остается политика, а точнее, национальный вопрос. И его значение еще более возрастает в связи с бурно идущим в последние годы процессом возрождения казачества, составляющего заметную долю русскоязычного населения региона и претендующего на роль главного защитника русских на Северном Кавказе.
Из всех народов для нас важнейшим является казачество
Отношения казаков с государством всегда были двойственными. С одной стороны, казачья вольница являлась источником смуты и дипломатических конфликтов с соседями, но с другой — российские правители понимали полезность казачьего пограничного буфера и выгоды использования "военного народа" для укрепления государственной власти. Для советской власти определяющим оказалось первое (следствием чего стали массовые репрессии против казаков), а для нынешнего российского руководства, судя по масштабам и интенсивности процесса возрождения казачества, — второе. Точку зрения официальной Москвы на роль казаков весьма точно изложил недавно бывший кубанский губернатор и министр по делам национальностей, а ныне помощник президента Николай Егоров, подчеркнувший, что от государства зависит, сможет ли оно сделать казаков инструментом достижения стабильности или же казачьи организации станут работать на экстремистские и антигосударственные силы.
Естественно, что на Северном Кавказе, особенно в традиционно казачьих Ставропольском и Краснодарском краях и Ростовской области, казачий фактор можно считать одной из самых весомых составляющих общей предвыборной ситуации. Об этом прежде всего свидетельствует всевозрастающее внимание к казакам со стороны властей и представителей политических партий. Наибольших успехов в этом смысле добился "Наш дом — Россия", привлекший в свои ряды в качестве коллективного члена Союз казаков. Правда, это вовсе не означает, что казачество в полном составе поддержит премьерский блок: в связи с обилием конкурирующих казачьих организаций и претендующих на казачьи голоса партий предсказать, какой выбор сделают казаки, сейчас трудно.
Впрочем, ставить знак равенства между мнением казачества и точкой зрения избирателей региона в целом в любом случае пока рано: например, по данным проведенного минувшим летом опроса, в Краснодарском крае казаками считает себя 15% населения, а состоит в казачьих организациях лишь 5%. Однако в последние годы популярность казачьего движения в регионе неуклонно растет, а в массовом сознании, особенно славянского населения Северного Кавказа, казачество, по мнению социологов, постепенно становится чуть ли не единственным (на фоне бессилия официальных властей) гарантом соблюдения прав русских.
Способствует росту влияния казаков и политика федеральных властей, надеющихся использовать казачество в качестве инструмента стабильности во взрывоопасных регионах страны и заодно поставить его под более надежный контроль. Но и казачья палка может оказаться о двух концах: почувствовав заинтересованность российского руководства, казаки уже начали требовать от Москвы плату за свою еще фактически не начавшуюся государственную службу землей, деньгами, особым налоговым режимом и прочими льготами. И вполне вероятно, что после короткого "государственнического" периода казачество снова вернется к другой, еще не совсем забытой традиции вольницы.
Неважно, какая партия, главное, чтобы человек был хороший
С точки зрения предсказуемости итогов предстоящих выборов в Госдуму все регионы Северного Кавказа можно разделить на три группы. Первую составляет Чечня, где невозможно предсказать не только чем закончатся выборы, но и состоятся ли они вообще. Во вторую входит большинство северокавказских республик: ситуация в них достаточно уверенно контролируется местными властями, а исход выборов чаще всего зависит от того, каким политическим силам больше симпатизируют республиканские власти. А симпатии эти особым разнообразием не отличаются, примерно равномерно распределяясь между коммунистами, аграриями и НДР.
Гораздо более интересной представляется ситуация в третьей группе регионов — областях и краях Северного Кавказа, где мнение местных начальников не столь весомо, а активность московских партийцев гораздо выше, чем в соседних республиках. К примеру, в Ростовской области на каждые 100 тысяч жителей приходится приблизительно по одной партии. Правда, фавориты в предвыборной гонке те же, что и в целом по России: КПРФ, являющаяся самой многочисленной и (учитывая наличие сторонников во многих структурах власти) весьма влиятельной; НДР, традиционно рассчитывающая на активную поддержку глав администраций; и "Яблоко", удерживающееся в лидирующей группе главным образом благодаря своему лидеру (личный рейтинг Григория Явлинского в ноябре составил 27%).
Ростовские социологи также отмечают заметный рост числа сторонников ПРЕС, что является прямым отражением возросшей активности ее лидера Сергея Шахрая, баллотирующегося по одномандатному округу. Понятно, что вице-премьер, остающийся желанным гостем на любых областных мероприятиях, имеет мощную информационную поддержку в местных СМИ, что, естественно, сказывается и на рейтинге партии. Отмечается также невысокая популярность национал-патриотов и либерал-демократов, что на фоне впечатляющего ростовского триумфа ЛДПР в 1993 году выглядит особенно примечательно.
Парадоксальные результаты дают последние опросы и в соседнем Краснодарском крае: хотя почти 60% опрошенных считают, что их материальное положение не ухудшилось, примерно такое же число кубанцев не поддерживает политику российского руководства. На этом фоне понятно и явное предпочтение, которое отдают краснодарцы компартии перед НДР. В то же время многие избиратели намерены голосовать не за партию, а за человека, которому они доверяют, а в этом соревновании шансы, судя по опросу, есть и у Черномырдина, и у Явлинского. Но в любом случае, как полагают аналитики, и в голосовании по партспискам, и в выборах по одномандатным округам регионы Северного Кавказа сюрпризов скорее всего не преподнесут.
АНДРЕЙ Ъ-РАКУЛЬ, АЛЕКСАНДРА Ъ-ЕМЦЕВА, НАИЛЬ Ъ-АБДУЛЛИН, ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ