Шестьдесят лет назад посвященной творчеству Шостаковича руководящей статьей "Сумбур вместо музыки" ЦК ВКП(б) впервые приступил к разработке жестких канонических норм, регулирующих духовное творчество на основании писаных ЦК правил. Гениальным оказалось и само название статьи, прочно вошедшее в сокровищницу русского языка, — ибо трудно точнее охарактеризовать метафизическую природу русского космоса.
Статья о сумбуре своей преждевременностью как бы подтверждает слова маршала Жукова: "И кто знает, каких бы высот достигла наша страна, если бы не 22 июня 1941 года". Действительно, война сломала лишь наметившуюся тенденцию к строгой и величавой регулярности духовного творчества, и вновь установлением писаных канонов ЦК ВКП(б) смог заняться лишь спустя десять лет, когда последовала целая серия регламентирующих постановлений ЦК (о журналах "Звезда" и "Ленинград", об опере "Великая дружба" etc.), дополненная нормотворческими научными дискуссиями по проблемам биологии, физиологии, философии и языкознания. Физика избежала этой участи только потому, что позарез была нужна атомная бомба.
Вместе это укладывалось в логику создания регулярного государства с четко прописанной классицистической эстетикой. Великая империя, подчинившая себе пол-Европы и, как казалось тогда, пол-Азии, требовала адекватного ее величию расцвета искусств и наук, отвечающих строгим нормам абсолютистской регулярности. Ведь до 1946 года партийное руководство духовной сферой базировалось исключительно на обычном праве. Прежние постановления касались более организационных, нежели собственно творческих вопросов, а творческая стихия регулировалось лишь прецедентами: того посадили, тому дали квартиру, того расстреляли, того наградили орденом. Господствовавшее доселе обычное право уголовной группировки, вполне эффективное, когда речь идет о подчинении и устрашении, менее действенно в том случае, когда есть нужда также и в величавости. Для этого нужны уже не прецеденты, а стройно и логично кодифицированные нормы того, как творить.
Классицистическая эстетика, в полной мере развившаяся лишь после войны, нормальным образом породила серию нормативных постановлений, образующих Творческий кодекс РСФСР, подобно тому как величие державы Короля-Солнца породило исполняющий сходные функции стихотворный трактат Николя Буало "Поэтическое искусство". Сходство между документами бросается в глаза. Фраза Буало "Невероятное растрогать не способно, пусть правда выглядит правдоподобно" органично вплелась бы в ткань беседы т. Жданова с мастерами искусств, а критический отзыв о нарушающих классицистический принцип единства времени пьесах Лопе де Веги — "За Пиренеями рифмач, не зная лени, вгоняет тридцать лет в короткий день на сцене. Вначале юношей выходит к нам герой, а там, глядишь, он — старец с бородой" — кажется взятым из постановления ЦК ВКП(б) "О недостатках в репертуаре испанских драматических театров".
Если в свете ожидаемых летом политических событий страну ждет ренессанс прежних порядков, возможно, классицистическая нормативность, как особо устойчивое детище имперской эпохи, первой и возродится. Это способно доставить серьезные трудности многим смелым мастерам культуры, изнывающим под гнетом нынешнего антинародного режима. В их способности к самозабвенному холуйству никто и не сомневается, однако Art poetique требует не вольно-импровизаторского низкопоклонства, но точного следования жесткой эстетической норме, а это технически более сложная задача.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ