Новый экономический курс?.. То, о чем еще несколько недель назад говорилось шепотом, теперь стало очевидным фактом. В своем телеобращении в минувшую среду президент России произнес заветные слова: экономическая политика будет меняться. Вот только как?
Обеспечив победу на президентских выборах Борису Ельцину, лучшие умы России постепенно начинают втягиваться в выработку долгосрочной стратегии экономического развития. Как можно догадаться, центром полемики является вопрос о роли государства. И влиятельные круги бизнеса, и региональное руководство навязывают правительству аналогию с Великой депрессией 1929-1933 годов в США. Эта аналогия усиливается еще и событийным рядом: "черный понедельник" и "черный вторник", банковские кризисы, вызванные депрессией меры по страхованию банковских вкладов, создание влиятельных инструментов контроля за фондовым рынком. Если уж России Ельцина суждено пойти путем Америки Рузвельта, то было бы нелишне посмотреть, какие уроки из событий шестидесятилетней давности могут извлечь российские власти.
Урок первый
За четыре года, с 1929 по 1933 год, реальный валовой национальный продукт США сократился на 30%. За чуть больший срок ВНП России упал почти вдвое. Главной причиной спада в США был жесточайший инвестиционный кризис, в ходе которого к 1933 году инвестиции упали почти до нуля. Поскольку в России кризис и спад в значительной степени носили структурный характер, обнуления инвестиционной активности здесь все же не произошло. Как-никак в ряде отраслей конъюнктура оставалась весьма благоприятной — нефтедобыча начала 90-х, строительство, металлургия и т. д.
Говоря о страшном инвестиционном кризисе, поразившем тогда США, многие упускают из виду, что и в годы кризиса, и в годы депрессии в Америке тоже была одна отрасль, которой в сравнении с остальными кризис нанес значительно меньший урон, — автомобилестроение. Вместе с сопутствующими производствами оно представляло собой островок относительного благополучия. Однако чрезмерное развитие автомобилестроения не только не вывело экономику из кризиса, но, как убедительно доказывают исследования американских экономистов, нанесло ей косвенный ущерб: отрасль стала магнитом, притягивающим имевшиеся в наличии скудные свободные капиталы. Позднее этот эффект был подробно описан: оказывается, быстрое развитие одной-двух отраслей приводит к относительному подавлению всех других. Отсюда и первый урок, который можно извлечь из опыта Великой депрессии: представление о том, что какая-либо отрасль или группа отраслей могут вывести из кризисно-депрессивного состояния диверсифицированную экономику с емким внутренним рынком, ошибочно. Вне зависимости от того, господствует ли в отрасли частный капитал или государственный. Ставка на лидера оказывается битой.
Урок второй
Наиболее эффективными составляющими политики Рузвельта стали, во-первых, резкое усиление государственного контроля над финансовыми рынками и отказ от "золотых сертификатов" (иными словами, обеспеченных золотым запасом Государственного казначейства США бумажных денег), а во-вторых, увеличение государственного спроса. Символом этой политики стали общественные работы, и в частности строительство дорог. Увеличение спроса со стороны государства, усилив нагрузку на госбюджет, дало в то же время необходимый толчок экономике. Национальный продукт в 1937 году достиг докризисного уровня. Важно, однако, то, что как в Америке 30-х, так и в нынешней России рост государственного потребления в значительной степени происходил за счет военных заказов. Именно поэтому главной силой, ратующей за рост госзаказа в российской экономике, всегда были представители оборонных производств. Судя по телеобращению Бориса Ельцина, он не остался глух к их требованиям, пообещав предприятиям новые заказы.
Успех рузвельтовской администрации с первых же шагов дал столь богатый материал гуру тогдашних экономистов Джону Мейнарду Кейнсу, что он подарил миру в 1936 году фундаментальный труд "Общая теория занятости, процента и денег". В нем, обращаясь к правительствам, он советует активно применять антикризисные меры фискальной политики: увеличивать трансфертные платежи, повышать расходы на оборону, развивать инфраструктуру и т. д.
Отсюда второй урок: массированное наращивание государственных закупок даже в принципе ненужной продукции и создание рабочих мест усилиями государства способно вывести экономику из коллапса и косвенно стимулировать негосударственные инвестиции в реальный сектор. Правда, при этом следует иметь в виду, что Рузвельту потребовалось шесть лет, чтобы разогреть экономику до нужной температуры.
Урок третий
Но на выполнение второго урока у российского правительства просто нет денег. Уязвимость кейнсианской модели выхода из кризиса, за которую выступают многие российские промышленники и экономисты, состоит в том, что она своей предпосылкой имеет рост налогообложения. В США 30-х годов для этого имелся огромный потенциал, поскольку налоги по сравнению с нынешними временами были смехотворно низки. В России же принципиально иная ситуация — совокупный налоговый пресс столь велик, что попытка честно платить все налоги и сборы выводит российские предприятия за грань конкурентоспособности. К тому же итоги первого полугодия свидетельствуют о печальной тенденции — собираемость налогов не превышает 60%. Из этой ситуации российское правительство может самостоятельно выйти только двумя путями: либо предприняв усилия по повышению собираемости налогов (что мы сейчас и наблюдаем), либо пойдя на дополнительную денежную эмиссию (этого также не удавалось избежать в минувшие месяцы). При этом ЦБ будет пытаться ужесточить резервные требования, о чем он уже заявил.
Отсюда третий урок: увеличение государственного спроса будет происходить в России в отличие от США времен Рузвельта в условиях ужесточения налогового режима, подавления кредитной активности банковского сектора и на инфляционной основе. В ситуации, когда, по эмоциональному заявлению пережившего финансовую проверку руководителя одной московской фирмы, "действия налоговой полиции объективно способствуют подрыву национального производства", такой путь выхода из кризиса может оказаться далеким от эффективного.
Урок четвертый
А собственно, почему все должно упираться только в государственные заказы, государственный спрос, государственное стимулирование и т. д., и т. п.? Этим вопросом через тридцать лет после появления "экономической Библии" Джона Кейнса задались скептики из конкурирующей экономической школы монетаристов. Острый на язык Милтон Фридман, экономический гуру 70-х, возмутился тем, с каким пренебрежением последователи Кейнса относились к деньгам. Из опыта Великой депрессии они делали весьма странный вывод, что "деньги не имеют значения".
Имеют! И еще какое! — доказывал Фридман. Как ни удивительно, более новые исследования показали: кризис 1929 года мог быть успешно преодолен, а Великой депрессии вообще могло бы не быть, поведи себя в тот момент правильно Федеральная резервная система. Именно ее бездействие и привело к тому, что сжатие денежной массы превратило небольшой спад в национальную катастрофу. Согласно монетаристской точке зрения, в 1930 году финансовые власти США должны были активно поддержать банковские резервы. В применении к нынешней России это означало бы не ужесточение резервных требований, а их смягчение и не навязывание банковскому сектору государственных ценных бумаг, а их выкуп с целью поддержания банковской ликвидности. Деньги на это государству даст продажа ценных бумаг на зарубежных фондовых рынках, активизация которой предусмотрена в бюджетном послании Бориса Ельцина на 1997 год. Вообще же государство должно найти меры по стимулированию притока сбережений населения в банки и ссудно-сберегательные учреждения.
Разумеется, наибольший эффект все это может дать только в том случае, если повысится привлекательность инвестирования в производство. Как ее повысить простейшим путем, не составляет секрета — надо просто снизить налоги. Собственно, так поступил в 1981 году другой известнейший американский президент — Рональд Рейган. Он снизил предельные налоговые ставки на личный доход с 70 до 50% и сократил налогообложение прироста рыночной стоимости капитала. Может быть, именно поэтому структурный кризис 70-х и кризис рубежа 80-х завершился в Америке уверенным подъемом в следующем десятилетии, а не новой Великой депрессией.
Последний урок, таким образом, сводится к тому, что, быть может, существовал гораздо менее болезненный и более быстрый путь выхода из кризиса, чем тот, что избрали администрации американских президентов в суровое десятилетие 1929-1939 годов. Поэтому считать, что рузвельтовский "новый курс" спас одну страну и полное следование ему может спасти другую, с исторической точки зрения не совсем верно.
Экзамен
О том, что на самом деле изменит в экономической политике российское руководство, официально будет объявлено, судя по всему, 10 августа. На следующий день после повторной инаугурации Бориса Ельцина заседание правительства под его председательством заслушает доклад о социально-экономическом положении страны, в котором премьер и обрисует свое видение перспектив экономического курса. Оставшийся до этого месяц будет, как очевидно уже сейчас, наполнен не только научными сварами и аппаратными склоками. Предстоит и осмысление тех уроков, которые преподает нам экономическая история. Великая депрессия 30-х годов — лишь один из них.
ПЕТР БАРТОВ
1. Рузвельту потребовалось почти шесть лет, чтобы разогреть экономику США до нужной температуры
2. "Новый курс" Рузвельта не единственный путь, который может вывести Россию из кризиса