Премьера театр
Московский Театр на Малой Бронной показал премьеру спектакля "Варшавская мелодия" по пьесе Леонида Зорина в постановке главного режиссера театра Сергея Голомазова. Свидетелем очередного возрождения знаменитой советской пьесы стал РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Хорошие мелодрамы, как известно, не умирают. Пьеса "Варшавская мелодия" была написана в середине 60-х и тогда же стала весьма популярна. Собственно говоря, она никогда надолго не исчезала с театральных афиш, но в последнее время можно говорить о ее втором рождении: два года назад весьма интересный спектакль появился у Льва Додина в питерском Малом драматическом театре, нынешняя премьера на Малой Бронной наверняка тоже не пройдет незамеченной, и вполне допускаю, что это не конец, а лишь гребень новой волны интереса к сочинению недавно отметившего 85-летие мэтра драматургии Леонида Зорина. Легче всего объяснить приход сей волны всеобщей ностальгией по всему советскому, а значит, и по советскому репертуару. Но, скорее всего, причина заключается лишь в том, что это хорошая пьеса, в которой всего две роли, обе роли главные, и не найдется ни одной зрительницы, которая не проронит на "Варшавской мелодии" хотя бы одной слезы.
Итак, вновь в 1946 году знакомятся на концерте в Москве двое, полька Геля, студентка Московской консерватории, и недавний солдат армии-победительницы, а теперь студент и будущий технолог-винодел Виктор, опять они гуляют по зимней столице, влюбляются друг в друга, потом узнают о том, что Сталин запретил браки с иностранцами — и расстаются, чтобы встретиться через десять лет в Варшаве и еще через десять в Москве, все больше отдаляясь от своей молодости и друг от друга, все отчетливее понимая, что лучшее в их жизни позади.
Время, впрочем, многое изменило в подходах к этой пьесе. Если 40 лет назад роли поручали популярным артистам, которые на момент премьеры были ровесниками, а то и чуть старше своих персонажей в конце пьесы, то теперь актеры ближе по возрасту к Геле и Виктору в первой сцене. Так было в МДТ, где "Варшавскую мелодию" сыграли вчерашние студенты Данила Козловский и Уршула Магдалена Малка, так сделали и на Бронной, где их играют Даниил Страхов и Юлия Пересильд — оба уже хорошо известны зрителям, но все-таки довольно молоды.
Прежде актеры точно смотрели на молодость своих героев (а значит, и на свою) с вершин собственной зрелости. Теперь — заглядывают в будущий возраст, хотя для них самих что 40-е, что 60-е годы прошлого века — древность. Им не нужно, даже неявно, "оправдывать" свой возраст, поэтому, наверное, они с готовностью принимают идеи режиссеров, ставших сегодня гораздо более строгими по отношению к персонажам. Лев Додин в спектакле МДТ по обыкновению судил все советское общество и власть, которая ломала людей. Сергей же Голомазов ни к каким социальным обобщениям не стремится. Но последняя сцена его спектакля по отношению к героям просто сатирически беспощадна: Геля, ставшая знаменитой певицей, словно мраморная статуя стоит на сцене, а доктор винодельческих наук Виктор, больше похожий на робкого бухгалтера-неудачника, тихонько спускается в зрительный зал на откидной стульчик. Не сумев спасти и отвоевать у обстоятельств свою любовь, она превратилась в театральную "снежную королеву", а он, бывший сладкий красавец, в заурядного сморчка. Правда, потом, на аплодисменты, они вновь превратятся в молодых слушателей концерта Шопена в московской консерватории 1946-го года.
По ходу спектакля режиссер несколько раз напоминает о себе — например, когда заставляет героев многозначительно бродить в декорациях Веры Никольской, перебирать струны, из которых состоят высокие холодновато-серые стены, а Гелю еще и забираться на выставленную вдоль одной из стен мебель. К игре актеров эти ритуальные постановочные "ходы", по правде говоря, ничего не добавляют. Иногда — мешают, потому что главное в спектакле все равно — дуэт двух главных героев.
Господин Страхов искренне старается. Предположим, что первенство госпоже Пересильд он уступает просто как истинный джентльмен и любимец лучшей половины аудитории. И она своего не упускает — одна из самых многообещающих молодых актрис современного русского театра проводит спектакль с таким чувством и с таким невесть когда успевшим оформиться мастерством, что глаз от нее не оторвать. Она ироничная и трепетная, она гордая и чуткая, она готова к чувству и вместе с тем, кажется, предчувствует их общее поражение.
Так получилось, что вместе со мной на спектакле оказался знаменитый немецкий режиссер, худрук прославленного театра "Шаубюне" Томас Остермайер. "Вот теперь я наконец понял,— сказал он после спектакля,— что означает русское выражение "живет в роли", а раньше подозревал, что это какая-то очередная ваша легенда".