Дмитрий Медведев и Барак Обама готовы подписать "исторический договор" о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ). Как официально объявили Кремль и Белый дом в конце прошлой недели, они сделают это 8 апреля в Праге. Российское руководство уже назвало этот документ символом того, что "перезагрузка" стала реальностью. Корреспонденту "Ъ" ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ стали известны детали подготовленного документа и то, в каких муках он рождался.
Хотя Москва и Вашингтон на прошлой неделе и объявили о завершении работы над новым договором СНВ, российские и американские дипломаты, курирующие вопросы ядерного разоружения, по-прежнему не знают выходных. Правда, их работа уже не связана непосредственно с содержанием документа — он полностью готов. Переговорщики решают технические вопросы, вроде того, когда именно опубликовать его текст, чтобы и в США, и в России он был обнародован синхронно.
В новом договоре, который будет подписан президентами в Праге 8 апреля, 16 статей — на три меньше, чем в СНВ-1, истекшем в декабре прошлого года. Однако его разработчики считают своей заслугой вовсе не уменьшение объема. Тем более что к документу все равно будет прилагаться внушительная пачка сопроводительных бумаг: протокол (почти 200 страниц), всевозможные заявления, совместные и односторонние, меморандумы и письма. Стороны больше всего гордятся компромиссами, к которым им удалось прийти за год напряженной работы над новым соглашением. О том, что договориться было непросто, свидетельствует тот факт, что Дмитрию Медведеву и Бараку Обаме часто приходилось лично подключаться к работе над документом. Они 14 раз с глазу на глаз или по телефону договаривались, как решить тот или иной вопрос, ставивший в тупик заседавшие в Женеве делегации.
Проблем, по словам собеседников "Ъ", участвовавших в изнурительном переговорном марафоне, было предостаточно. Например, переговорщики долго не могли найти формулу увязки стратегических наступательных вооружений с оборонительными, то есть с системами противоракетной обороны. Но в минувшую пятницу Кремль сообщил, что эта принципиальная для России взаимосвязь появится в договоре. Причем в "юридически обязывающей форме".
Как именно это будет сделано, "Ъ" пояснил заместитель главы МИД РФ Сергей Рябков: "Тема взаимосвязи СНВ и ПРО отражена сразу в нескольких местах. В частности, в преамбуле, значение которой нельзя преуменьшать, и в пятой статье документа". По словам другого собеседника "Ъ", привлекавшегося к работе над текстом договора и на условиях анонимности согласившегося раскрыть некоторые его детали, в преамбуле стороны "признают наличие взаимосвязи между наступательными и оборонительными вооружениями", особо отмечая, что "оборонительные вооружения не должны подрывать жизнеспособность и эффективность наступательных". Что касается пятой статьи, то в ней, по словам собеседника "Ъ", стороны берут на себя обязательства не переоборудовать пусковые установки противоракет для размещения в них межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок.
Москва и Вашингтон продумали систему взаимного контроля над соблюдением упомянутой пятой статьи и не только ее. Чтобы никто из сторон не вздумал устанавливать противоракеты под видом МБР, наступательные вооружения будут маркироваться специальными опознавательными знаками. По ним легко можно будет отличить ракеты в ядерном оснащении от неядерных аналогов. В частности, согласно договору, на каждую пусковую установку будет нанесен номер, по которому будет отслеживаться весь ее жизненный цикл. Но даже столь непринципиальный вопрос, как маркировка, вызвал ожесточенные споры переговорщиков. Они не могли решить, куда именно наносить опознавательные знаки. США, по словам источников "Ъ", были заинтересованы в том, чтобы российские мобильные пусковые установки "Тополь" маркировались таким образом, чтобы их можно было легко отслеживать со спутника. Однако российская сторона, считающая наличие у себя "Тополей" конкурентным преимуществом (на вооружении США нет мобильных наземных МБР), потребовала, чтобы маркировка наносилась на борт машины. Вашингтон с этим согласился. Но в ответ американцы настояли на том, чтобы их подводные лодки тоже маркировались только с боковой стороны.
Среди проблем, осложнявших быструю подготовку документа и в итоге приведших к тому, что он не был готов ни к 5 декабря прошлого года, ни к получению господином Обамой Нобелевской премии, были и вопросы взаимного контроля.
Российская сторона никогда не скрывала, что считает прежний СНВ ущербным для себя, поскольку он предусматривал постоянное присутствие американских наблюдателей на ракетном заводе в Воткинске, а также обмен телеметрическими данными об испытательных ракетных пусках. Требовать от США взаимности в этих вопросах Москва не могла: там не производят новых ракет и не проводят испытаний. Поэтому во время подготовки нового договора РФ настояла на упразднении мониторинговой миссии в Воткинске и постаралась минимизировать информирование Вашингтона о новых ракетных разработках.
"В договоре зафиксирована другая идеология обмена телеметрией,— говорит работавший над его текстом источник "Ъ".— Стороны, осуществляющие испытания ракет, сами будут решать, по каким пускам передавать информацию партнеру. Или точнее, по каким не будут". По мнению главы Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина, тем самым Россия существенно скорректировала новый договор по сравнению с прежним. "Понимая, что полный отказ от обмена телеметрическими данными сделал бы договор нератификабельным в американском сенате, российская сторона пошла на уступки. США получили желаемую телеметрию, но Россия вправе давать им далеко не всю информацию",— сообщил он.
В МИД РФ ставят себе в заслугу и "экономичность" нового договора, заявляя, что сокращение вооружений не приведет к большим бюджетным тратам. "Экономичность связана с двумя обстоятельствами: объемы инспекций снижены, и их характер изменится. А значит, снизится и финансовая нагрузка. Но основная экономия будет достигнута за счет того, что мы больше не будем проводить дорогостоящие мероприятия по уничтожению межконтинентальных баллистических ракет в тех объемах, как раньше,— объясняет Сергей Рябков.— Мы не будем взрывать динамитом шахты пусковых установок и прессами давить ступени ракет. Сокращение, по сути, будет достигаться путем естественного выхода вооружений из эксплуатации по выработке их ресурса. Кроме того, есть программы использования военной техники в мирных целях. Например, для выведения на орбиту спутников при помощи переоснащенных соответствующим образом боевых носителей".
Согласно договору, который будет действовать до 2020 года, стороны уже через семь лет должны выйти на согласованные уровни ядерных вооружений. Число ядерных боезарядов каждой из них будет снижено до 1550 единиц, а количество носителей не должно будет превышать 800, при этом число оперативно развернутых носителей ограничивается 700 единицами (некоторые военные эксперты прогнозируют, что у России из-за износа уже к 2015 году останется не более 500 носителей). Контролировать разоружение стороны будут при помощи инспекций и так называемых показов. Инспекции будут двух типов — по проверке объявленных данных и инспекции по подозрению. Правда в нынешнем договоре, демонстрируя дружелюбие, стороны ушли от термина "подозрение" и назвали их просто "инспекциями второго типа". Они будут проводиться, если одна из сторон заподозрит другую в скрытых нарушениях. Показы же предусматривают возможность взаимных проверок со спутника. "По требованию одной из сторон на конкретной пусковой установке должны быть открыты крышки, чтобы можно было заглянуть внутрь из космоса",— поясняет источник "Ъ". Также будет создана двусторонняя комиссия, которая будет следить за ходом исполнения договора. В нее войдут представители МИД РФ, госдепа США и военные.
Главной дипломатической победой Москва считает появление в тексте договора СНВ упоминания ПРО. И это при том, что ни одно из них не содержит формулировок, которые могли бы хоть как-то препятствовать США продолжать работу по размещению своей системы ПРО в Восточной Европе. Впрочем, у российского МИДа заготовлен ответ на случай, если кто-то решит покритиковать договор за весьма размытую увязку ПРО и СНВ. Ответ этот содержится в тексте документа.
"На случай если одну из сторон не устроит что-либо в поведении другой, договор предусматривает возможность выхода из него,— говорит Сергей Рябков.— Каждая из сторон имеет право выйти из него, если решит, что связанные с его содержанием исключительные обстоятельства поставили под угрозу ее высшие интересы". Глава комитета Госдумы по международным делам Константин Косачев выражается еще ясней: "Если американцы предпримут шаги по наращиванию стратегической системы ПРО, это будет автоматически означать, что условия, на которых создавался нынешний документ, изменились — они нарушены. Вот почему была важна эта увязка".
Процедура расторжения ядерных договоренностей будет проста. Разочаровавшейся в партнере стороне нужно лишь уведомить об этом оппонента, и спустя три месяца договор считается расторгнутым.
Впрочем, о том, что дело может дойти до такой крайности, сейчас никто не хочет даже думать. В Кремле говорят о возросшем уровне доверия в отношениях с США, считают подготовленный документ "историческим" и надеются, что после его подписания Москве и Вашингтону будет намного проще находить общий язык и по другим вопросам. "Этот договор подписывают партнеры, а не вероятные противники времен холодной войны. Он готовился при активном участии двух президентов и продемонстрировал их готовность находить взаимоприемлемые решения,— заявила "Ъ" пресс-секретарь президента РФ Наталья Тимакова.— Это исторический документ, историческое событие, которое откроет новые возможности не только для российско-американских отношений, но и для всего мира".
По словам Константина Косачева, подготовленный договор — "первый мощный результат совместной работы президентов Медведева и Обамы". "Это символ. Но главное в нем не символика, а содержание. Примерно на треть снижаются уровни вооружений, существенно облегчаются процедуры контроля,— сказал господин Косачев "Ъ".— Раньше был принцип: доверяй, но проверяй. А сегодня в отношениях с американцами действует противоположная формула: проверяй, но доверяй".