Дитя дебатов

Незадолго до парламентских выборов тоскливый политический ландшафт Великобритании стал вдруг напоминать перепаханное поле. Консерваторы спокойно шли к победе. Но тут на их пути оказался лидер Либерально-демократической партии Ник Клегг, признанный мастер преподносить сюрпризы.

ЕГОР НИЗАМОВ

Понять, как Нику Клеггу удалось так резко перевернуть все с ног на голову, довольно непросто. В 2007 году, когда он только стал лидером Либерально-демократической партии, Клегг был "человеком-невидимкой" — с туманным прошлым и еще более неопределенным будущим. А сейчас он превратился в самую обсуждаемую политическую фигуру. И шансы на то, что именно от его воли будет зависеть, кому быть следующим британским премьер-министром, велики как никогда.

Всего несколько недель назад исход парламентских выборов, назначенных на 6 мая, можно было предсказать с большой долей уверенности. Партия лейбористов, которую возглавляет нынешний премьер, 59-летний Гордон Браун, не имела особых причин рассчитывать на успех. Ее репутация заметно пострадала в результате скандала с расходованием бюджетных средств на нужды парламентариев (см. "Власть" N 19 за прошлый год). К тому же лейбористов многие считают ответственными за глубокий экономический кризис, охвативший Великобританию вследствие общемировых финансовых проблем. Судя по опросам общественного мнения, Брауну впору было готовиться к переезду с Даунинг-стрит, 10 — вероятность того, что его партия одержит четвертую подряд победу на выборах, была ничтожно мала. А лидеру консерваторов 43-летнему Дэвиду Кэмерону вовсю прочили победу. По популярности его партия обгоняла лейбористов почти на 10%.

Однако после того, как Гордон Браун, Дэвид Кэмерон и его ровесник Ник Клегг приняли участие в первых за всю британскую историю предвыборных теледебатах, от былой уверенности в результатах голосования не осталось и следа. Клегг занял первую строчку в рейтинге зрительских симпатий. А Либерально-демократическая партия за несколько дней вышла в лидеры по популярности. По результатам опроса агентства YouGov за 20 апреля, ей отдают предпочтение 34% избирателей, а консерваторов и лейбористов готовы поддержать 31 и 26% соответственно. Мажоритарная избирательная система Великобритании наверняка помешает либерал-демократам получить большинство в парламенте (а Клеггу стать премьер-министром), но они не дадут этого сделать и двум своим главным соперникам (см. справку). А это значит, что и Кэмерону, и Брауну придется склонить ловкача Клегга на свою сторону, чтобы сформировать и возглавить правительство. И кому он отдаст предпочтение, угадать трудно. Всю свою жизнь Ник Клегг оттачивал мастерство устраивать неожиданности — и окружающим, и самому себе.

Гроза кактусов

Среднее образование Клегг получил в Вестминстерской школе — одной из самых престижных государственных школ Соединенного Королевства. Там он был на хорошем счету. Клегг происходит из благополучной и обеспеченной семьи, где ему дали достойное воспитание. Его мать — нидерландка, которая во время Второй мировой войны оказалась в японском плену. А его отец — тоже Ник Клегг — финансист; его предки до революции 1917 года жили в Российской империи. На Украине, в Полтавской области, даже сохранилось поместье прапрадеда Клегга-младшего Игнатия Закревского, обер-прокурора Первого департамента Сената.

С успеваемостью в школе у Клегга проблем не возникало, и в 16 лет его по обмену отправили в Мюнхен. На новом месте, вдали от родителей, Клегг позволил себе немного раскрепоститься. Однажды на какой-то вечеринке он выпил лишнего на пару с товарищем, и вместе они забрались в теплицу, принадлежавшую их преподавателю. Там была собрана самая обширная в Германии коллекция редких кактусов, за которыми профессор гонялся по всему свету. Двое молодых людей попытались хоть что-то рассмотреть в темноте и зажгли спичку, от которой загорелось одно из пушистых растений. "Полыхало оно довольно красиво,— рассказывал позже Клегг журналистам,— и мы подожгли еще несколько кактусов". Эта выходка могла стоить Клеггу всей политической карьеры, но уголовное дело на него заводить не стали, и он отделался общественными работами.

Свое обучение Клегг продолжил в Кембриджском университете на факультете археологии и антропологии. Говорят, что там он состоял в студенческой консервативной ассоциации, но сам Клегг "такого не припоминает". По его словам, он с юности проникся либеральными идеями — "и не в библиотеке, а за обеденным столом, в машине, в парке, в разговорах с матерью". Она же научила сына своему родному языку, а со временем в его актив помимо английского и голландского добавились еще немецкий, испанский и французский.

Любовь Клегга к европейским языкам объясняется его общим интересом к Старому Свету. Из всех заметных британских политиков он наиболее благосклонно смотрит на европейскую интеграцию. Да и в Евросоюзе он свой человек. После получения диплома в Кембридже Клегг учился в элитном Европейском колледже в Брюгге, где, кстати, встретил свою нынешнюю супругу испанку Мириам Гонсалес Дурантес. Этот колледж представляет собой настоящий конвейер по производству политиков с пожизненной верностью идеям евроинтеграции. Естественно, после обучения там Клегг начал делать политическую карьеру в Евросоюзе. В 1990-х он отвечал в Европейской комиссии за программы экономической помощи странам Центральной Азии и кавказским регионам России. А в 1999-м стал одним из кандидатов от Либерально-демократической партии на выборах в Европарламент. Набрав нужное количество голосов, он следующие пять лет провел в бесконечных перелетах между Лондоном и Брюсселем. А потом внезапно отказался от восхождения к политическим вершинам ЕС и отправился домой — покорять родную страну.

Любимец прессы

Выбор в пользу карьеры в Соединенном Королевстве оказался удачным. В 2005-м Ник Клегг без особых проблем прошел в нижнюю палату парламента и все время поддерживал хорошие отношения с руководством партии. Его считали одним из наиболее вероятных кандидатов на лидерство. Особенно после того, как Чарльзу Кеннеди, возглавлявшему партию с 1999 года, пришлось покинуть свой пост из-за проблем с алкоголем. Многие советовали Клеггу воспользоваться шансом и побороться за вакантную должность. Но он, к всеобщему удивлению, решил этого не делать, и на внутренних выборах 2006 года стал на сторону партийного ветерана Мензиса Кэмпбелла, который благополучно победил. Не прошло и двух лет, как Кэмпбелл вознаградил Клегга за преданность: добровольно ушел в отставку и все свое влияние использовал для поддержки молодого политика.

Клегг в итоге оказался у руля Либерально-демократической партии и объявил о намерении вернуть ей былой вес в британской политике. Однако в 2007-м в прессе его в лучшем случае называли невидимкой, а в худшем — уменьшенной копией Дэвида Кэмерона. Существовал единственный способ это изменить: научиться привлекать к себе всеобщее внимание. И Клегг начал преподносить прессе и избирателям один сюрприз за другим. На следующий день после внутрипартийных выборов в интервью на BBC Radio 5 Live он заявил, что не верит в бога. Услышав такое необычное для британского политика признание, многие комментаторы посчитали, что Клегг рискует потерять расположение верующего электората. Другие, наоборот, похвалили его за открытость. Чуть позже лидер либерал-демократов уточнил: хоть он и атеист, но к религиозным людям относится с огромным уважением. И для убедительности добавил: "Я женат на католичке, и дети мои будут воспитываться в католической вере".

В следующий раз Ник Клегг оказался в центре внимания после того, как дал довольно откровенное интервью журналу GQ. Редактор издания все пытался выведать, сколько у него было женщин: 10, 20, 30. На последней цифре Клегг поспешил его остановить. После этого из невидимки он превратился в "мистера 30 любовниц".

Журналисты готовы были носить Клегга на руках за увлекательные истории о кактусах и бесшабашных студенческих вечеринках в Нью-Йорке с переодеванием в женские костюмы. Ему легко удавалось создавать вокруг себя шумиху, но для завоевания успеха среди избирателей требовалось нечто большее.

Британский Обама

Чтобы добиться для своей партии роли первого плана, Клеггу надо было убедить всех, что ждать настоящих перемен от консерваторов и лейбористов бесполезно. А вот либерал-демократы — другое дело. Поэтому в преддверии выборов Клегг сделал слово "перемены" едва ли не главным во всей своей кампании. Его слоган — "Перемены, которые работают на вас". Клегга сравнивали с Бараком Обамой, чьим девизом были "Перемены, в которые мы можем поверить".

Консерваторы, конечно, использовали тот же посыл: якобы лейбористы себя дискредитировали и настал наконец "год перемен" (это уже их слоган). Но зрителям состоявшихся 15 апреля теледебатов речь Ника Клегга показалась убедительнее. Указывая на Кэмерона и Брауна, он заявил: "Чем больше они друг на друга нападают, тем больше кажется, что говорят они одно и то же". А в заключение добавил: "Не позволяйте этим двоим утверждать, что выбор можно сделать только между двумя старыми партиями, передававшими друг другу эстафетную палочку на протяжении 65 лет, дававшими и нарушавшими одни и те же обещания. Выберите что-то другое".

Вероятно, должное впечатление на избирателей эти слова произвели. После дебатов началась настоящая "клеггомания", и пока она и не думает утихать. "Человека-невидимку" все заметили. Интерес к нему вырос после истории с блокнотом. Сразу после теледебатов советник Клегга то ли случайно, то ли намеренно оставил в такси записную книжку с надписью на обложке: "Меня сейчас здесь нет". Внутри были замечания советника о том, как политик держался во время трансляции и как ему следует вести себя на публике. Этот блокнот, естественно, оказался у журналистов, которые начали саркастически комментировать записи, например "Дэвид Кэмерон много рассуждает о ценностях — нам нужно делать то же самое" или "Говори, что твои оппоненты не от мира сего — несут чушь и не дают осуществимых обещаний". Но Клегг только отшутился, что, раз его команда теряет секретные документы, она, значит, готова к обязанностям правительства.

После взлета рейтингов Клегга все больше экспертов полагает, что ни консерваторам, ни тем более лейбористам абсолютное большинство в парламенте не светит. В то же время трудно предсказать, кому либерал-демократы могли бы отдать предпочтение в переговорах о создании коалиции. Окончательное решение будет принято на внутрипартийном голосовании. Сам Ник Клегг не скрывает, что ни Дэвид Кэмерон, ни Гордон Браун у него больших симпатий не вызывают.

Он, к примеру, проигнорировал все попытки Брауна показать, что у них есть много общего,— во время теледебатов тот семь раз повторил фразу "Соглашусь, с тобой, Ник", которая тут же стала крылатой. Не обратив на это никакого внимания, Клегг в прошлую среду назвал премьера "отчаявшимся политиком, которому больше не верит", и намекнул на то, что согласится вступить в коалицию с лейбористами, только если Браун уйдет в отставку. Этот сценарий куда более вероятен, чем союз либерал-демократов и консерваторов. Дэвид Кэмерон совершенно не пытается переманить Клегга на свою сторону. Наоборот, он изо всех сил старается убедить избирателей не отдавать свои голоса либерал-демократам. Иначе придется формировать коалицию, и это якобы станет чудовищным позором: "Если после выборов ни одна из партий не получит абсолютного большинства, весь мир посмотрит на нас и скажет: "Как вы там собираетесь решать свои проблемы?"" Похоже, Кэмерон тоже перешел в категорию отчаявшихся политиков, и теперь выбор перед лидером либерал-демократов стоит равноценный.