Дмитрий Медведев внес в законодательство революционные изменения, запрещающие сажать за предпринимательскую деятельность. Как и следовало ожидать, правоохранительная система быстро нашла асимметричный ответ. В Совете федерации предлагаются поправки к УПК, изменяющие само понятие предпринимательства так, что сажать можно будет, как раньше.
"О реакции президента я пока не знаю, но я думаю, что, ознакомившись с нашими аргументами, Дмитрий Анатольевич с нами согласится",— слова члена Совета федерации от Ненецкого автономного округа Алексея Пантелеева звучат немного издевательски.
О реакции Дмитрия Медведева на внесенную Пантелеевым и его коллегами поправку к ст. 108 УПК РФ действительно никто точно не знает, но о своем отношении к смягчению наказания за преступления в экономической сфере Дмитрий Медведев говорит, может быть, чаще, чем о чем-либо другом. То, что в официальном политическом языке называется теперь гуманизацией системы наказаний, стало одной из немногих фирменных медведевских тем.
"Правоприменительная практика по экономическим статьям — абсолютно негативная,— сказала "Власти" член Общественной палаты Елена Лукьянова.— Это даже не правоприменение, а буквально бизнес — бизнес на арестах, на заключении под стражу, на невозможности нормально защищаться. Часто это просто вымогательство: заплатите нам, и тогда мы вас выпустим".
Лукьянова почти дословно цитирует Дмитрия Медведева, который, встречаясь в феврале с предпринимателями и правоохранителями, объяснял необходимость гуманизации уголовного законодательства тем, что она "позволит хотя бы частично заблокировать возможность для коррумпированных сотрудников правоохранительных органов использовать посадки в тюрьму в рейдерских целях". "Мы все знаем достаточно таких примеров: сначала сажают в зиндан по наводке конкурента, а потом выпускают оттуда за бабки",— говорил президент.
"Но, говоря о гуманизации, мы не должны допускать безнаказанности для мошенников",— считает член Совета федерации Пантелеев. Поправка к 108-й статье УПК, внесенная им и еще девятью членами Совета федерации, уточняет внесенную по инициативе Медведева норму, согласно которой "заключение под стражу в качестве меры пресечения не может быть применено в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности". "Точного определения предпринимательской деятельности никто не дает, поэтому этой размытостью могут воспользоваться мошенники",— предостерегает Пантелеев, объясняя, зачем нужна новая поправка.
Согласно этому проекту, норма, не допускающая заключения под стражу, должна распространяться только на "граждан, занимающихся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя".
Размытость определений, о которой говорит Пантелеев, действительно существует. Например, 14 мая Хамовнический суд продлил Михаилу Ходорковскому срок содержания под стражей именно на том основании, что преступления, в которых обвиняют Ходорковского, он, по мнению суда, совершил не в сфере предпринимательской деятельности.
Глава организации "Бизнес-солидарность" Яна Яковлева приводит в качестве примера четверых менеджеров компании "Евразия логистик", которым арест продлили на том основании, что "они занимались не предпринимательством, а строили финансовую пирамиду". Хотя такого определения в УК нет вообще. "Суд легко может квалифицировать получение прибыли как корыстный интерес, и аргументы по поводу того, что получение прибыли вообще-то и есть цель любого бизнеса, на него не действуют",— жалуется Яковлева. Ее собственная общественная деятельность началась с того, что предприятие "Софекс", где она была финансовым директором, стало объектом атаки со стороны Госнаркоконтроля, сотрудники которого, по словам Яковлевой, предлагали ей "разделить бизнес".
Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев, которого Дмитрий Медведев просил отчитаться о применении закона об аресте за экономические преступления, 10 июня заявил, что всего в России в суды поступило 37 ходатайств следствия о продлении ареста для предпринимателей и только 16 из них было удовлетворено. Также, по словам Лебедева, в 30% случаев суды отказываются продлевать арест по экономическим преступлениям.
В принятом в тот же день постановлении пленума Верховного суда преступлениями в сфере предпринимательской деятельности предложено считать те, которые непосредственно связаны с профессиональной деятельностью бизнесменов: "При решении вопроса о том, является ли такая деятельность предпринимательской, судам надлежит руководствоваться тем, что ею является самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке". Членов Совета федерации, вносящих поправку в ст. 108 УПК, не устраивает, однако, и эта формулировка.
"Наша поправка — это вполне естественный шаг в сторону разумной коррекции принятых ранее поправок,— говорит Алексей Пантелеев.— Задачи сажать налево и направо ни у кого нет, просто под смягчающие поправки попало большое количество настоящих мошенников, которых хватает не только среди бизнесменов, но и среди чиновников, и просто среди уголовников. Правовой баланс оказался нарушен, и правоохранительные органы теряют возможность решительно бороться с мошенничеством. Мы хотим восстановить правовой баланс, потому что, отказываясь заключать мошенников под стражу, мы ставим граждан в зависимое от мошенников положение. Они остаются на свободе и продолжают совершать свои преступления". Пантелеев рассказывает, что, готовя поправку, он и его коллеги консультировались со всеми — и с Генпрокуратурой, и с СКП, и с МВД, и с ФСБ — и везде слышали слова поддержки.
Совершенно другие слова говорят те, на чьей судьбе новое толкование понятия предпринимательской деятельности может сказаться самым непосредственным образом. "Президент может сколько угодно быть против коррупции, а девять из десяти ментов живут на украденные у людей деньги,— сказал "Власти" бывший глава "Евросети" Евгений Чичваркин.— Люди с разработанными желудками, которые привыкли грабить, не останавливаются одним щелчком". Михаил Ходорковский, который после продления срока содержания под стражей даже объявлял голодовку, в заявлении, сделанном после решения суда, иронизировал по поводу того, что, "возможно, предпринимательской теперь предлагается считать деятельность коррумпированных государственных чиновников по отъему бизнеса у предпринимателей".
"Система, которая вся строится на уголовно-правовых репрессиях и на связанных с ними заработках, так просто не сдастся. У людей из-под ног уходит коррупционный источник доходов,— считает Елена Лукьянова.— Естественно, что они сопротивляются, сама система сопротивляется: конкретные люди теряют очень большие деньги".
Показательно, что среди авторов законопроекта немало выходцев из правохранительных органов. Например, здесь можно обнаружить бывшего начальника ФСИН Юрия Калинина, знаменитого по делу "Трех китов" бывшего заместителя генпрокурора Юрия Бирюкова, бывшего начальника договорно-правового управления ФСБ Анатолия Лыскова. Последнего Алексей Пантелеев (сам ветеран ГРУ и до прошлого года ближайший соратник подмосковного губернатора Бориса Громова) называет инициатором внесения поправок: "Он специалист с огромным опытом, и правоохранительные органы, да и мы все, ему полностью доверяем". Анатолий Лысков для комментариев на прошлой неделе недоступен: он находится в командировке, и в аппарате говорили, что связаться с ним не могут. Тем не менее Алексей Пантелеев пообещал, что поправки к УПК, разъясняющие определение предпринимательской деятельности, будут рассмотрены Госдумой "в ближайшее время".
В том, что авторы поправок не будут медлить, сомневаться не приходится. Если предположить, что нарушение "правового баланса", о котором говорит Алексей Пантелеев, действительно угрожает системе, то не стоит удивляться тому, что в силу своих естественных свойств она пытается вернуться в равновесие. Президента Медведева с его инициативами впереди ждет еще много увлекательных филологических дискуссий о содержании разнообразных понятий. А российских граждан — дальнейшая гуманизация системы методом ее всемерного ужесточения.