Главный политический вопрос, который сейчас стоит перед Россией,--о будущем федеративном устройстве. Где сосредоточится реальная власть--в Кремле или кабинетах губернаторов? С этим вопросом специальный корреспондент "Ъ" Владислав Дорофеев пришел к председателю Совета федерации Егору Строеву.
-------------------------------------------------------
Егор Строев родился 25 февраля 1937 года. В 1960 году окончил Тамбовский сельскохозяйственный институт с квалификацией "ученый-агроном", а в 1969 году — Высшую партийную школу. 1985-1989 годы — первый секретарь Орловского обкома КПСС; 1989-1991 годы — секретарь, член политбюро ЦК КПСС; с апреля 1993 года-- губернатор Орловской области; с января 1996 года — председатель Совета федерации.
-------------------------------------------------------
— Кто будет следующим президентом? Один из руководителей регионов? Или политик, прошедший через московский котел?
— В Совете федерации эти вопросы не обсуждаются. А я лично хотел бы уйти даже от комментария на эту тему.
— Вас называют одним из возможных преемников Ельцина...
— Я повода для таких суждений не давал и давать не собираюсь. Я эту тему ни с кем не обсуждал и не хочу обсуждать. Я прожил достаточно сложную жизнь, чтобы втягиваться в эту дискуссию.
— Судьбу России решают регионы?
— Так всегда было и всегда будет. Только наивный человек может думать, что судьбу России будет решать столица. Судьбу России решит народ, то есть регионы. Причем все решит как раз средний класс. Надо лишь создать для него условия. Задача центра — создавать условия, помогать, улавливать тенденции, своевременно их поддерживать. Если центр отставал от потребностей регионов, случалась буря.
— А что сейчас происходит?
— Центр торопится догнать.
— Вы хотите сказать, что Москва уже отстала от тех процессов, которые происходят в регионах?
— ...Великая Россия, у которой 220 тысяч гектаров земли, которая сеет и убирает хлеб, сегодня не имеет ни одного работающего комбайнового завода. И мы в рамках межрегиональной ассоциации "Черноземье" решаем вопрос о создании финансовой или промышленной корпорации, которая возьмется за комбайн "Дон-1500". Простоял завод минеральных удобрений в Тамбове пять лет. Мы его запустили. Потом пригласили на заседание межрегиональной ассоциации "Черноземье" Чубайса, Уринсона и сказали: вот вам первая партия удобрений. Так где же решаются вопросы? Кто кого догоняет?!
— Для реформирования экономики нужны деньги. Удается ли вам договариваться с крупнейшими банками?
— Со всеми успешно. Первым пришел ко мне "Российский кредит", который кредитует Орловский сталепрокатный завод. Мы работаем с Внешэкономбанком и с немецкими банками, с МЕНАТЕПом, с Инкомбанком. Мы работаем и с другими банками. Как говорится, на личностных началах.
— Это потому "на личностных", что вы председатель Совета федерации?
— Просто у области нормальный кредитный рейтинг. У нас ни разу не было задолженности, и Орловская область входит в число семи областей, которым по указу президента разрешено самостоятельно делать внешние заимствования и работать на внешнем рынке. То есть у нашей области благополучная кредитная история. А это для рынка является самым важным.
— Вас называют и претендентом на пост премьер-министра...
— В ваших словах сквозит философия московской тусовки, московского восприятия жизни. Я четвертый раз прихожу в Москву. И каждый раз по своей собственной воле ухожу отсюда. Отвечая вам, могу сказать: мне этого не надо. Не надо по одной причине: сегодня много желающих бороться за место, про которое они сами не знают, насколько оно тяжелое и сложное. Я сочувствую тем, кто сегодня сидит на этой горячей сковороде. Тому, как их по объективным причинам расстреливают слева и справа. Что, конечно, не укрепляет Россию.
— Кто сегодня для жителя региона главнее — президент или губернатор?
— У каждого свои функции. Но как только избрали губернаторов, так претензии к центру в несколько раз ослабли. И местный житель автоматически переключился на губернатора.
— Во столько же раз ослабела и власть центра?
— Она не снизится, если уметь договариваться. Но у нас в стране до сих пор нет закона о разделении полномочий между федеральными и региональными ветвями власти. А закона этого нет только потому, что федеральных структур в регионах в два-три раза больше, чем региональных. Это значит, что мы никак не определимся, что же мы строим — федеральное государство или унитарное.
— Вас не устраивает нынешнее федеративное устройство государства?
— Нет, конечно! Я категорически против той политической необустроенности, в которой мы находимся! Мы провозгласили федеративное устройство государства, сделали первый шаг — есть Конституция, есть политическая воля центра, но вот уже пять лет вперед не движемся. Теперь надо в рамках Конституции определить полномочия региона, с одной стороны, и полномочия федеральные — с другой.
Сегодня же надо разрешить и проблему бюджетного федерализма. Регион, получая деньги от своего населения, отправляет их в Москву. Потом у Москвы просит свои деньги. Это что, разумное устройство государства? Отдай мне, допустим, 40%, а 60 оставь для федерального бюджета. И так по всей стране. Если все деньги улетают в Москву, разве это правильное устройство государства? На самом деле мы строим государство вокруг города Москвы. И Москва является распорядителем и мыслей, и действий.
— То есть мы все же строим унитарное государство?
— Мы московское княжество создаем, а не унитарное государство! Финансовые потоки все сосредоточились в Москве. Это перекос жизни. Большая часть коммерческих структур осела в Москве, а в регионы распространяется филиалами. Конечно, хорошие ребята работают в этих гигантских компаниях, таких как "Газпром", ЮКОС, ЛУКОЙЛ. Но они уже малого человека не замечают. Монополии сегодня садятся верхом на регионы и не считаются с ними. На мировом рынке на 30% опустились цены на нефть, а у нас накануне весеннего сева поднимаются цены и на нефть, и на бензин, и на солярку...
Крупные монополии, перерастающие в транснациональные корпорации, играют в построении государства большую роль. Монополии разрушают границы регионов и глупо установившиеся границы между республиками бывшего Союза. Монополии помогают создавать нормальную сквозную экономику, позволяют формировать в государстве цивилизованный рынок. Но сегодня монополии вышли из под государственного влияния и стали злоупотреблять своими возможностями.
— Кем вы ощущаете себя прежде всего — губернатором или председателем российского сената?
— При обсуждении вопроса о работе на посту председателя Совета федерации мне предлагали отказаться от губернаторства. Борис Николаевич меня спросил: "Как же вы будете работать?" Я ответил: "Как записано в Конституции — на неосвобожденной основе". Я прежде всего губернатор. Меня избрали. Это я очень ценю.
— Вам удается уверенно руководить работой Совета федерации, хотя за вами не самая сильная область. Почему?
— Я управляю в основном за счет чисто морального фактора, интеллектуального и психологического превосходства. Я даю право говорить любому человеку. Но если в аудитории, на людях, в споре ты меня не побеждаешь, а побеждаю я, значит, люди идут за мной. И такая власть сильнее любого постановления, любого правительственного решения.
Но есть еще одна причина... Я и сам не знаю, как ее определить. Я часто себя ловил на этом еще в бытность агрономом. Говорю я — зал замирает. Встает кто-нибудь старше меня, хороший человек, начинает говорить теми же словами — зал смеется и его не слушает. Еще в советское время я проводил в Ростове семинар. Сижу в зале на концерте. Вышел казацкий хор. Одна была там такая красивая казачка, аж искры из нее летят. Я сижу в центре зала и думаю: я ее остановлю или нет? Минут пять смотрел-смотрел. Через некоторое время она и обмякла...
Люди тысячу лет назад понимали, что у каждого человека есть собственное биополе. И у каждого биополя есть своя сила. У кого-то сильнее, у кого-то меньше. И вот сила биополя определяет многое во взаимоотношениях людей.
— А у Ельцина сильное биополе?
— Не мерил.
— Вы же общаетесь!
— Мы нормально с ним общаемся. Ну, более доверительно, чем с любым другим человеком. Я каждый раз нахожу с ним взаимопонимание. Не было случая, чтобы я уходил, не договорившись с ним. Что это, биополе или разум, я не знаю...
— Многие обращают внимание на вашу не по возрасту активность. Откуда она?
— От природы, конечно. Мой дед в 75 лет женился и ребенка родил! И наверное, мой спартанский образ жизни. Я никогда не курил и не пил. Работал агрономом — шесть лет провел в седле. Так внутренние связки упрочнились, что сейчас, когда летишь на самолете и начинается болтанка, абсолютно ничего не чувствуешь.
— А сейчас у вас лошадь есть?
— Есть. И есть дом в деревне, купил крестьянскую хату недалеко от Орла. Там посадил сад — все сорта яблони, груши, сливы, вишни, смородину.