Страна Лимонова

20 июля правительственная "Российская газета" опубликовала программу созданной Эдуардом Лимоновым партии "Другая Россия". Это заставило корреспондента "Власти" Олега Кашина задуматься о месте бывшего лидера нацболов в современной российской политике.

"Обеспечим регулярную сменяемость высшей власти, уничтожим незаконную традицию преемничества", "Будет пресечено незаконное давление администрации президента, самого президента и правительства на политический процесс в стране. Будет установлено равенство политических возможностей", "Осуществим набор новых людей в элиту. Набор будет идти из молодежи, провинциалов, из членов оппозиционных организаций". На страницах "Российской газеты" такие обещания смотрятся диковато, но это совсем не сенсация: просто федеральный закон "О политических партиях" статьей 14 обязывает "Российскую газету" печатать программы всех вновь создаваемых в стране политических партий, и публикация программного текста Эдуарда Лимонова в официальном издании правительства РФ — не признак политической оттепели, а скорее курьез, издержки странного закона.

Сам Эдуард Лимонов к своей новой партии относится очень серьезно. Запись о ее создании в своем блоге он озаглавил торжественно — "Историческое событие", и это смешно: все понимают, что в появлении очередной карликовой партии, не способной даже претендовать на то, чтобы быть зарегистрированной, нет ничего не то что исторического, но даже интересного.

Даже если бы Росохранкультура не выносила предупреждений за упоминания в СМИ предыдущей лимоновской партии, даже если бы не было запрета на появление Лимонова в телевизионных новостях, даже если бы в России не было цензуры, новость о создании такой партии прозвучала бы не громче, чем она звучит теперь. Это действительно неинтересно, с какой стороны ни посмотри. Все коалиции с участием Лимонова и либералов давно распались, все нацболы, которых при Путине сажали в тюрьмы за их выступления, давно вышли на свободу, "маршей несогласных" не было уже почти три года. "Стратегия-31" давно живет своей жизнью, и далеко не каждый из тех, кто выходит защищать Конституцию на Триумфальную площадь, знает, что эти акции придумал Лимонов. Сторонники изобретенной им "Стратегии" 31 июля собираются снова туда выйти, и в течение месяца Кремль с переменным успехом ("Яблоко" согласилось, "Солидарность" — нет) уговаривал оппозиционных лидеров от Лимонова дистанцироваться.

Подозреваю, что Лимонов сам прекрасно понимает, как незначительно его место в современной российской политике, поэтому (в отличие, кстати, от либералов; впрочем, он объективно умнее многих из них) не жалуется ни на цензуру, ни на информационную блокаду, ни даже на Минюст, который, конечно, откажет ему в регистрации "Другой России". Когда мы об этом разговаривали, он сказал, что иллюзий не питает, "но не господину Чайке решать, какие партии есть, а каких нет". Я механически поправил: министр юстиции уже давно не Чайка, а сокурсник Медведева Коновалов, но понятно, почему Лимонов так оговорился. В 2003 году во время очередной (тогда за это еще даже не сажали) своей акции нацболы прыгали по крыше минюстовского офиса на Воронцовом Поле, кричали: "Чайка, вылетай!" И уже тогда было понятно, что никто и никогда эту партию не зарегистрирует.

В современной российской политике Лимонова нет. В литературе (этим летом вышла его "Книга мертвых-2") есть, в светской хронике — есть, а в политике нет, и даже по крышам нацболы много лет уже не прыгали и наручниками к дверям присутственных мест не приковывались, потому что и нацболов тоже давно уже нет. По крышам, заботливо стаскиваемые с них милицией, скачут теперь активисты прокремлевской "России молодой" — таким смелым и радикальным образом они выражают свое бескомпромиссное отношение к оппозиции, в том числе к Лимонову. В начале июля, когда Госдума принимала поправки к закону о ФСБ, активисты "Яблока" устроили акцию протеста у думской ограды в Охотном Ряду, приковавшись к ней наручниками, как когда-то к министерствам и посольствам приковывались нацболы.

Старого нацболовского лозунга "Наши "Миги" сядут в Риге" в современном лексиконе российских политиков и федеральных телеканалов нет, кажется, только потому, что прямой плагиат — это уже слишком, но преследуемый в Латвии ветеран НКВД Кононов, которого когда-то опекали нацболы, теперь — объект опеки всего российского государства. Если бы "Бронзового солдата" в Таллине демонтировали не в 2007-м, а десятью годами раньше, это нацболы, наряжаясь в военного образца гимнастерки, дежурили бы у стен эстонского посольства и дрались с эстонской полицией у Тынисмяги. Вообще, все поведение нынешней России в отношениях с постсоветскими странами словно списано с программы НБП 1990-х: и о Прибалтике, и о Севастополе (а если порыться в подшивках "Лимонки", то наверняка и о Грузии) Лимонов 15 лет назад говорил теми же словами, что Кремль говорит сегодня.

Если представить себе невозможное — если бы Лимонов вдруг оказался в лагере на Селигере, окруженный якеменковской "ликующей гопотой", он испытал бы те же чувства, что и Остап Бендер перед вывеской "Гособъединение "Рога и копыта"" над конторой, принадлежавшей когда-то ему. Масштабы, конечно, несопоставимы, у Лимонова был подвал на Фрунзенской, а здесь — огромная территория и огромная толпа, но разглядеть в селигерском лагере черты легендарного уже "бункера" несложно: вождизм, дисциплина вперемешку с пассионарностью, хлесткие лозунги и секс в палатках. Вообще, вся кремлевская "молодежная политика" с трогательной буквальностью срисована со старой НБП, даже дизайнеры молодогвардейских и прочих сайтов, кажется, держали в уме верстку давно уже не существующей "Лимонки".

Когда кто-то сегодня заводит давно надоевший разговор о фашисте Лимонове и вспоминает флаг его запрещенной партии с серпом и молотом в белом круге на красном фоне — это бесспорный признак того, что обличитель руководствуется в своих речах кремлевскими темниками, потому что называть серп и молот фашистской символикой — это уже чистый Оруэлл. В действительности же тот флаг, сочетающий несочетаемое,— это символ государственной идеологии нынешней России, в которой шизофренически уживаются друг с другом большевизм и антибольшевизм, совок и антисовок. Лимонов напрасно стесняется сегодня старой нацболовской кричалки "Сталин, Берия, ГУЛАГ!". Под этим лозунгом нацболы митинговали в те далекие уже годы, когда положительно отзываться о Сталине означало нарушать нормы публичного поведения и никто не оспаривал людоедство Сталина; но только теперь понятно, что та кричалка была всего лишь анонсом нынешних споров, когда "Сталин, Берия, ГУЛАГ" (ну ладно, один Сталин) чуть не стали победителями в конкурсе "Имя Россия" и предметом изображения на праздничных плакатах на московских площадях и улицах.

Сама идея "Другой России" — не партии и не коалиции, а той другой России, о которой Лимонов писал в начале нулевых, маленького территориального очага пассионарности, который должен был утащить за собой в будущее остальную неповоротливую страну,— эта идея под другими, правда, лозунгами, реализуется сегодня в сколковском проекте. Если в Сколково действительно будут действовать другие, отличные от общероссийских, законы и правила, можно будет констатировать, что идея "Другой России" удалась.

Заниматься политикой так, будто это не политика, а искусство, делать партии, больше похожие на арт-проекты, а не на КПСС,— это придумали они — писатель Лимонов, музыканты Летов и Курехин, фрик-философ Дугин. Право же, в этой компании вполне естественно смотрелся бы отвечающий сегодня в Кремле за всю пропаганду и политику автор песен "Агаты Кристи" и предположительный автор "Околоноля"; но во времена старой НБП Владислав Сурков всего лишь пиарил МЕНАТЕП, и не в этой ли человеческой трагедии действительная причина иррациональной ненависти нынешнего Кремля к Лимонову и всему, чем он занимается? И не поэтому ли Лимонова нет в современной российской политике,— а его же в ней нет, правда?