Пожары неожиданно показали: воздух, может быть, последнее, что не делит страну на "мы" и "они"
Вот удивительно. Садясь за этот материал, я попыталась найти старую статью Юрия Карякина "Стоит ли наступать на грабли". Так называлась одна из главных публицистических бомб перестройки. 20 лет назад статью читали и цитировали все. И не нашла. Перестройка пришлась как раз перед информационным сетевым бумом и, что бы вы ни делали, как бы ни переформулировали запрос, нет ее в Сети. Нет тех публицистов, нет материалов, которые рвали друг у друга из рук, нет даже развернутых цитат.
Будто и не было ничего. Будто попало это, теперь уже сходящее со сцены поколение, под сильный ветер истории, тряхнуло его, качнуло, закрутило, открылись какие-то запаянные раньше клапаны, и стало на какое-то время немыслимо жить без правды и возможности называть вещи своими именами, необходимости выговориться и быть услышанным, и — вдруг кончилось. Ветер улетел, смятение прошло, и даже листьев, как после сильной бури, не осталось.
Даже слов не осталось. Даже имен.
Хотите почитать — в редакционный архив, пожалуйста. Если при передаче от собственника к собственнику этот архив в редакции уцелел.
А в той статье Карякин, обращаясь к тогдашнему правящему партократическому клану, взывал — что же вы делаете с экологией, ведь вашим детям и внукам в этой стране жить!
Святая простота!
В этой стране жить, как же!
За эти 20 лет не только исчез, а на самом деле был стерт целый пласт общественного сознания. За эти 20 лет выяснилось, что очень даже можно рулить своим бизнесом так, чтобы дети и деньги находились на безопасном расстоянии и в комфортных условиях. Там, где нет дыма, а значит, вполне хватает для легких кислорода и сердце не болит по ночам, где хорошие дороги и "скорые", или как там называются кареты экстренной медицинской помощи, не стоят в пробках часами. Там чистая вода, которую можно пить из-под крана, кое-где даже не страшно гулять по ночам, и, конечно, целое министерство не выглядит в глазах населения сплоченным многотысячным бандформированием.
Их дети и близкие живут в Лондоне, Париже, Сан-Франциско, Женеве, Нью-Йорке... И в общем-то даже не секрет, где чьи дома находятся, каких они размеров и сколько стоят, в каких заграничных школах учатся дети нашей элиты, где и на каких побережьях расположены их виллы, на каких верфях строятся их яхты.
То есть у них все хорошо.Чего статью искать, смешные призывы Карякина — не про них.
Не про них поликлиники и грядущая реформа медицинского обслуживания. Ой, ребята, лучше, я вам скажу, не болеть. Еще у нас китайский рыночный ширпотреб с невидимым глазу излучением таблицы Менделеева.
Госдума и Совет Федерации — их. Мама дорогая, я еще помню не рейдеров и дешевых лоббистов, а смешных колхозников и передовых рабочих на трибуне Верховного Совета!
Скромные пенсии и тревожные перспективы пенсионной системы — у нас.
У них предприятия, акции и IPO.
А вот безработица и низкая производительность — у нас. Еще у нас очень плохая техника безопасности и высокая смертность, особенно на шахтах.
У нас — плохая милиция. Даже страшно, какая плохая.
Подозреваю, что армия тоже все-таки наша. Потому как большая смертность в небоевых действиях и много поуродованных призывников.
Зато ОМОН — их. Очень хороший, можно гордиться, нужно бояться.
ФСБ — тоже их. Тут без вопросов.
Телевидение — тоже без вопросов, их, понятно. Но — для нас.
Интернет — наш! Несмотря на их попытки понравиться блогерам.
Рок и Шевчук — наш.
Никаса Сафронова и Церетели возьмите себе, плиз.
Москва и Питер — их. Сможешь зацепиться — живи, но без гарантий. Если дом и детская площадка перед ним понадобится родственникам мэра (губернатора) или авторитетным строителям, будь дом хоть трижды архитектурным памятником,— придется собирать вещи.
А вот деревни, особенно без газа и дорог,— наши. И старики, которые там живут, а на самом деле тихонечно вымирают,— наши.
Ой, про газ-то я забыла. Газ, понятно, их. И нефть тоже. И металл. И золото. И никель. И алмазы. Как сказал один известный экономист: приватизация доходов и национализация убытков.
Поэтому убитая экология в местах разработок — наша.
Порты — их.
Морская вода, загрязненная нефтяными отходами,— наша. В Таганроге, к примеру, на территории города купаться нельзя уже давно, ездят за город — порт отравил море.
Помойки в парках и лесах — тоже наши. Народец попался нечистоплотный.
А вот мусорные полигоны — их.
Химкинский лес — наш! Руки прочь от Евгении Чириковой!
Вообще же с лесами — вопрос. Это чьи-то леса горят — их или наши? Убытки, эти самые обозначенные на прошлой неделе в полмиллиарда, которые изымут из бюджета и которые, в свою очередь, не достанутся ни Минздраву, ни бабкам в деревнях, надо думать, наши. Хотя, в принципе, как таковой бюджет — их.
Объединяют нас и их, если вдуматься, две вещи. Дороги. И то не все, а несколько трасс к аэропортам бизнес-авиации. И именно поэтому общественные движения автомобилистов чем дальше, тем сильнее политизируются, становятся все более радикальными, а аварии с участием их автомобилей вызывают общественный резонанс. Полагаю, у них один выход — построить себе отдельные дороги, над чем сейчас и идет работа.
Но что делать с воздухом? Совершенно неожиданно оказалось, что мы дышим одним воздухом. Пока он был средненького качества, так обычный загазованный столичный воздух, этого никто не замечал. Сейчас уникальность ситуации в том, что белого света не видели ни мы, ни президент с премьером, ни, скажем, Потанин, который всех уже перехитрил, а вот с атмосферой и у него ничего не получится. И задыхаемся мы вместе, хотя, конечно, их перебежки от кондиционированных кабинетов до машин с климат-контролем короче, чем наши. Но гарь откладывается в их легких так же, как в наших.
Подозреваю, что у них, может быть, даже щемит по ночам сердце.
Может быть, что-то еще изменится?