29 мая военная коллегия Верховного суда слушала "Дело о реабилитации Лаврентия Берии и других". Берия признан "не подлежащим реабилитации". "Другие" — тоже. Но точка в их деле не поставлена.
Берию судят уже не в первый раз. В 1953 году Берию осудили и расстреляли за активную борьбу против рабочего класса и за изнасилование несовершеннолетней. Ему также инкриминировали "захват власти в стране после смерти Сталина и расправу с честными людьми" — так было записано тогда в обвинительном заключении. Кроме того, он был уличен в связях с 14 разведками иностранных государств. С его ведома и по его поручению испытывали яды на незаконно осужденных людях. Кроме того, в 1953 году он был обвинен в сожительстве более чем с 200 женщинами разных возрастов и профессий.
По этому же делу и по тем же статьям, исключая пункт об изнасиловании несовершеннолетней, проходили подчиненные Берии, занимавшие высшие государственные посты,— Меркулов, Кобулов, Гоглидзе, Влодзимирский, Мешик, Деканозов.
В 1991 году по жалобам заинтересованных лиц — сыновей Деканозова, Меркулова и Мешика — материалы рассматривались еще раз. В реабилитации всем семерым участникам процесса было отказано.
И вот Военная коллегия еще раз вернулась к делу. Возврат опять инициировали дети.
На вчерашнем суде председательствовал генерал-полковник Уколов. После заседания я спросил его, насколько серьезно он готовился к этому делу.
— Вы ничего не записываете? — внезапно спросил он.
И убедившись, что не записываю, сказал:
— Я готовился к нему весь последний год и всю жизнь. Делайте выводы, как я готовился к этому делу и как я отношусь к нему.
В начале заседания Уколов зачитал обвинительное заключение, подготовленное Главной военной прокуратурой. По нему выходило, что дело пересмотру не подлежит, поскольку обвинение после тщательного изучения подтверждается по всем пунктам.
Выступил сын бывшего заместителя начальника управления контрразведки СМЕРШ, бывшего министра внутренних дел Украины Мешика. Он сказал, что в избиении подследственных, о котором говорилось в обвинительном заключении, не усматривает измены Родине и подготовки террористических актов, и добавил, что речь в этом деле может идти максимум о превышении служебных полномочий. Он добавил, что тогда, к сожалению, не было такой хорошей процедуры, как сейчас, а именно цивилизованного наследования власти, и от этого происходили все эти беды. В заключение он, как положено, понадеялся на справедливое решение суда.
Выступила адвокат внука бывшего заместителя министра иностранных дел СССР, бывшего министра внутренних дел Грузии Деканозова. Она тоже заметила, что во всем обвинении и речи нет об измене Родине.
— В конце концов, с ними расправились их же методами! — воскликнула она под конец, немного, кажется, запутав этим восклицанием суд.
Обвинение, которое представлял генерал, настаивало на своих заключениях. Так, было сказано, что Берия и в самом деле сотрудничал с иностранными разведками.
Суд удалился на совещание. Я подошел к генералу Кондратову, начальнику управления реабилитации жертв политического террора Главной военной прокуратуры.
— Вы действительно думаете, что Берия сотрудничал с иностранными шпионами?
— Конечно. Это доказанные факты.
— Но ведь их доказали тогда, в 1953-м, за пять дней.
— А мы перепроверили. Берия оказывал покровительство людям, которые были уличены в сотрудничестве с иностранной разведкой. К тому же во время Великой Отечественной войны он вел переговоры о мире с немцами в обмен на территории.
— А измена Родине? — спросил его подошедший сын Мешика.— Разве они изменяли?
— Измена Родине — очень широкое понятие,— сказал генерал Кондратов.— Разве шпионаж — не измена Родине?
Сын Мешика сразу куда-то отошел.
— И на сколько разведок работал Берия? — спросил я.
Кондратов поглядел мне прямо в глаза.
— Не на одну и не на две.
Он еще немного подумал и добавил:
— И не на пять.
Прокурор держался хорошо и не давал в обиду своих предшественников, которые судили Берию в 1953 году.
Я спросил у Кондратова, обращался ли с просьбой о реабилитации отца сын Берии.
— Серго?-- переспросил он.— Никогда, ни разу он не обращался к нам с просьбой о реабилитации своего отца.
Сын бывшего первого заместителя Берии Меркулова стоял в стороне и очень хотел поучаствовать в разговоре, но как-то не решался. Я спросил его:
— Вы считаете, что ваш отец ни в чем не виноват?
— Вообще ни в чем,— спокойно и уверенно сказал он.— Мой отец добросовестно выполнял порученное ему дело.
Вернулся суд. Генерал лейтенант Уколов зачитал определение. Про Берию, Кобулова, Меркулова и Гоглидзе было сказано: "Именно при них и под их непосредственным руководством репрессии в Закавказье и в Грузии стали носить организованный характер и получили массовое распространение. Вследствие развязанного ими террора невинно пострадали тысячи граждан, многие из которых погибли. Их преступная деятельность продолжалась и в Москве, где они служили в качестве высших должностных лиц органов внутренних дел и госбезопасности. Все они являлись организаторами террора, а также принимали личное участие в расправах над людьми... Следовательно, они, будучи прямыми виновниками террора, не могут быть признаны его жертвами, и поэтому не подлежат реабилитации.
Деканозов, Мешик и Владзимирский также не подлежат реабилитации, но действия их переквалифицированы на должностное преступление (злоупотребление властью при особо отягчающих обстоятельствах). Каждый из них в период репрессий занимал подчиненное положение и выполнял указания Берии, Меркулова и Кобулова..."
— Спасибо вам, генерал Уколов! — воскликнул сын Мешика.
— За что? — спросил Уколов.
— За объективность и мужество. Теперь мой отец не изменник.
— Пожалуйста,— ответил Уколов.
Подошел к судье и глава конфедерации репрессированных народов Бешкир Чахкиев.
— Спасибо вам!
— За что? — опять спросил Уколов.
— За то, что Берию не реабилитировали.
— Это не мне спасибо, а прокуратуре,— не принял на этот раз благодарности Уколов.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ