Вчера премьер России Владимир Путин преодолел последние 700 км по трассе Хабаровск--Чита, по пути встретившись с сельскими жителями, которые приняли его за своего, и пообедав с журналистами, которые и рады были бы стать ему своими, да не получается. Впрочем, премьер поделился, можно сказать, интимными подробностями о том, сообщает специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ, как намерен решать конфликт между главными акционерами "Норильского никеля", будут ли перемены в высшем руководстве "Единой России" и насколько успешно президент Дмитрий Медведев справляется со своими обязанностями.
Рано утром премьер, в очередной раз свернув с трассы Хабаровск--Чита, встретился с жителями села Аксеново-Зиловское. Мы попали в ту деревню, какая она есть и при виде которой я понимаю, что тут и надо жить приличному человеку среди приличных людей.
Пока премьер беседовал с другими приличными людьми на улице, маленький мальчик залез к нему в Lada. Перед тем как влезть, он оставил на пыльной дороге пляжные вьетнамские полуботинки, потом нагнулся, взял их и переставил на другую сторону дороги, а сам с открытым ртом сидел в машине и смотрел прямо перед собой, и было видно, что он в этой машине куда-то едет, хотя машина, разумеется, стояла. Куда он смотрел? В какую-то желанную солнечную даль. Куда же еще ему было смотреть?
Потом я зашел в дом, где должен был минут через десять оказаться Владимир Путин. На большой стене — ковер с вышитым на нем сине-зеленым львом. В мебельной стенке, за стеклом — фарфоровые собачки с мячиком, лобзающиеся мышки, одинокая русалка с проросшими, как водоросли, черными бровями... обнимающиеся розовые свинки... чашки с блюдцами, поколотые во многих местах... Боль и любовь к людям, живущим в этом доме, заливает сердце, а они, Николаевы Альбина и Владимир, потомственный машинист, чье локомотивное депо закрыли, рассказывают, как были потрясены, когда к ним во двор пришли несколько дней назад люди в штатском и сказали, что им очень понравились цветы в их огороде...
— Что это вы зеленые помидоры с ветки сняли? — спросил я, увидев несколько полных ведер в большой комнате.
— Да вчера,— жалуется Альбина.— Заморозки же были — минус четыре градуса.
Мы, ночевавшие в 20-местных палатках в паре километров от села, тоже обратили на это внимание.
В огороде — деревянный туалет, разрисованный розовыми гусынями и белыми одуванчиками... Забайкальская, всебайкальская, всероссийская Россия.
Рядком на скамейках в огороде сидят человек пятнадцать — ждут премьера. Потом говорят ему, что последний раз из таких людей, как он, только царь Николай Второй мимо проезжал да Брежнев Леонид Ильич по железной дороге лет сорок назад, и вроде даже рукой махнули оба... а такого-то не было. Благодарят премьера за трассу, раньше ехали до Читы 12-14 часов, а сейчас — четыре часа; спрашивают, почему их село не занесли в список ветхого жилья, хотя у них 40% ветхого... интересуются, когда у них настоящие доктора появятся.
— А то,— рассказывает один,— я палец сильно прищемил, пришел к доктору, он спрашивает: "Болит?" Я говорю: "Да есть".— "Ноготь поломался?" — "Полногтя оторвало". Он говорит: "Ты вторую половину оторви, сразу легче станет". Я ему отвечаю: "Все, Коля, до свидания".
— А оздоровительного комплекса у нас не планируется? — робко спрашивает кто-то.
— Пока не планируется,— честно отвечает премьер.— Вот доеду до Читы сейчас — и начнет планироваться.
Ох, как говорится, неспроста все это.
Километров через сто его молодежно-желтая Lada остановится на обед. Обедал премьер с журналистами.
На столе было много мяса — все, которое водится в этих местах, было здесь, за этим столом, представлено, и, может, поэтому разговор долго не начинался по существу.
Потом премьер высказался насчет "Норильского никеля", где идет спор между акционерами. Неделю назад поездка в Норильск уже сорвалась (см. "Ъ" от 23 и 24 августа), теперь все в Норильске ждут второго подхода, вернее, подлета.
— Мне не важно, кто из них (Олег Дерипаска или Владимир Потанин.— "Ъ") контролирующий акционер или не контролирующий. Главное — готовы они решать проблемы предприятия или нет. Кто не будет решать, тот будет выпадать из общего порядка вещей — с тем и будем решать вопрос,— произнес премьер, осторожно пробуя на вкус кусок вареной баранины.
На вопрос, появятся ли на предприятии сами акционеры, премьер пожал плечами:
— Да не знаю. Кто придет, вот и посмотрим, кто готов решать проблемы.
Думаю, что после этих слов премьера за обедом на открытом воздухе в степи в душные цеха завода придут оба — совещание в Норильске пройдет завтра. Между тем неделю назад на "Норильском никеле" утром, до подлета премьера и посадки его в Хатанге по погодным условиям, на предприятии не было ни Олега Дерипаски, ни Владимира Потанина.
— Они же зависят от господдержки,— на первый взгляд беззаботно продолжил премьер, так и не распробовав мясо.— Им лицензия на сырье нужна, например... Им надо решать проблемы ЖКХ. Другие металлургические компании много вкладывали, и очень приличные деньги последние лет семь, в экологию. А здесь не так. Вкладывать надо, кроме того, и в реконструкцию предприятия. Хотят они обсуждать эти проблемы — одна история. А если не хотят — значит, не хотят там работать. У них там в справках было, что, когда мы отменили в кризисном году пошлины на никель, они продали никеля на 7 млрд руб. Это на 10% больше, чем в докризисный период.
Премьер помедлил. На самом деле он относится к проблеме "Норильского никеля" крайне серьезно — хотя бы потому, что второй раз за неделю летит туда.
— Я не собираюсь устраивать разборки,— продолжил премьер,— кто прав, кто виноват. Надо вместе работать. Надо решать эти проблемы.
Таким образом, господа Потанин и Дерипаска обречены если не жить, то по крайней мере работать вместе, и добро на покупку акций друг друга от государства они не получат. Для господина Путина их разногласия — выигрышная тема: на этих разногласиях предприятие и в самом деле может подняться из руин, в которых мы застали один из его заводов неделю назад.
В конце обеда премьер в очередной раз вынужден был высказаться насчет 2012 года. Эта игра — кто кого переговорит на эту тему — он журналистов или они его — уже перестает быть интересной, причем прежде всего по понятным причинам господину Путину.
— Это болтовня,— сказал премьер,— что я продолжаю руководить страной. Все это делается, чтобы посеять между нами недоверие какое-то. Мне надоело заниматься внешней политикой за восемь лет! (А внутренней, таким образом, совершенно не надоело? — А. К.) Там, во внешней политике, очень много протоколов и т. д.
Если премьер не шутил сейчас, то, значит, просто глумился над журналистами, которых посчитал уже вполне сытыми для этого.
— При этом надо понимать, что внешняя политика настолько крепка, насколько крепка внутренняя,— продолжил он.
А вот это он говорил уже совершенно серьезно.
— Дмитрий Анатольевич качественно делает свою работу,— продолжил премьер.— Зачем туда лезть? Это не хобби, и я не вижу ничего такого, что вызывало бы какие-то опасения или тревогу. Президент все делает взвешенно. Все, что он делает во внешней политике.
Развивать эту мысль премьер не стал, ограничившись много раз воспроизводимым рассказом о том, как часто он с Дмитрием Анатольевичем Медведевым обсуждает насущные проблемы современной России, едва только они остаются наедине, например, после еженедельных заседаний Совета безопасности.
— Думаете ли вы о возможных изменениях в правительстве? — напоследок поинтересовался я.
— Да,— неожиданно согласился господин Путин.— Есть вещи, которые надо будет, вероятно, изменить. Но если сейчас начать менять, то закончишь как раз к апрелю 2012 года (президентские выборы — в марте 2012 года.— "Ъ").
— А оправдала ли себя,— спросил корреспондент "Интерфакса" Вячеслав Терехов,— практика изменения состава правительства прямо накануне выборов?
— Я считаю, да,— ответил премьер.
— Значит, так будет и в следующем году?
— Ну,— вздохнул премьер, допивая свой остывший зеленый чай,— это решение президента. Знаете, когда мы принимали такое решение в прошлый раз, главное отличие было в том, что мы имели абсолютно стабильную обстановку. А сейчас — не так!
То есть, надо полагать, точно так же, как в прошлый раз, не будет.
Между тем, когда я попытался расспросить премьера о возможных изменениях в руководстве "Единой России" (премьер убеждал одного из журналистов стать активным членом этой партии, тот отказывался, а когда я сказал, что Владимир Путин сам не член партии, премьер удивился: "А зачем мне? Я же ее лидер!"), премьер потребовал назвать конкретные кандидатуры, которые мне, например, хотелось бы поменять.
И при этом сам не дал ответить по существу, завалив кучей наводящих вопросов: если бы хоть одна фамилия была названа, она, не дай бог, застряла бы у него же в голове.
А так высшему руководству "Единой России" можно быть спокойным: этих коней пока не поменяют не только на переправе, но и, похоже, после нее.
Потому что есть мнение, что старый конь борозды не испортит.
Премьер сел в свой желтый вазовский лимузин и на скорости 110 км/ч не спеша покатил в Читу, до которой осталось всего 203 км. Дальногонщик заезд закончил.