Вчера премьер России Владимир Путин принял участие в работе форума "ВТБ Капитал" "Россия зовет!" и кроме рассказов об инвестиционной привлекательности России, впечатление от которой попыталась испортить напоминанием про дело ЮКОСа одна иностранная миноритарная акционерка, вступил в полемику с Сергеем Тигипко. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ считает, что украинский вице-премьер много раз за время форума успел пожалеть не только о своем заявлении насчет того, что Украина не будет инвестировать в Россию, но и о том, что он вообще приехал на этот форум.
Форум "ВТБ Капитала" получился бурным. Сначала министр финансов России Алексей Кудрин выступил с заявлением о том, что бывший мэр Москвы Юрий Лужков грубо попирал законодательство, принимая много решений без согласования в установленном порядке, чем, видимо, еще больше огорчил Юрия Лужкова, если тот еще не был огорчен окончательно, раз и навсегда.
Потом Аркадий Дворкович, которого глава ВТБ Андрей Костин представил как советника президента, выступил с резким заявлением о том, что он президенту уже давно не советует.
— Я ему помогаю,— разъяснил Аркадий Дворкович.
Должность господина Дворковича и в самом деле называется "помощник президента РФ".
Затем в порядке помощи президенту он добавил, что в ближайшее время повторится инвестиционный бум, то есть "будут приватизироваться разные пакеты предприятий, до 50 %"... В качестве первого пакета он с удовольствием привел в пример 10% акций государственного ВТБ.
Вице-премьер Украины Сергей Тигипко сидел на сцене в президиуме и отчего-то вызывал крайне живую реакцию присутствующих в зале: что бы он ни говорил, они либо покровительственно улыбались, либо смеялись в голос. Так, мало кому удалось подавить хи-хи, когда господин Тигипко заявил, что у Украины сейчас нет второго шанса.
И в самом деле, у Украины всегда только один шанс, и она его никогда не использует.
Впрочем, участники форума перестали смеяться, когда украинский вице-премьер развернул перед ними эпическую картину снижения едва ли не всех видов налогов на Украине, в том числе налога на прибыль и НДС.
Господин Путин в своем выступлении придерживался того, о чем он уже не раз говорил на многих других инвестиционных форумах — последний раз на Краснодарском две недели назад. Если сравнить две этих речи, придется поискать отличия.
После выступления Владимира Путина зал покинули десятка два или три участников. Для них с окончанием вступительной речи премьера форум закончился. Они не подозревали, что главные события впереди.
После премьера выступил аналитик из банка Morgan Stanley Ручир Шарма, который насытил свой доклад немыслимым количеством графиков на слайдах. При этом то, что говорил господин Шарма, к содержанию графиков не имело никакого отношения: они появлялись то раньше его соответствующих слов, то позже.
— Мы будем управлять как-то процессом слайдов? — раздраженно спросил аналитик, и я подумал, что сейчас, по идее, должен появиться график управления процессом слайдов.
— Нет,— со своего места подсказал российский премьер,— вы будете управлять только инвестициями.
Аналитик задумался. Он должен был проанализировать это сообщение. А возможно, по этому поводу следовало составить какой-нибудь график, иллюстрирующий поток инвестиций в процесс управления слайдами.
Потом, махнув рукой как на слайды, так, похоже, и на аналитику, докладчик заявил, что Китай быстро становится страной со средними доходами, и рост его экономики делается более плавным.
Позже господин Костин сделал из этого вывод, что на смену китайскому чуду приходит российское.
Впрочем, если китайское чудо было экономическим, то российское чудо, можно не сомневаться, будет чудом во всех отношениях.
Господин Шарма еще некоторое время учил участников форума, что должна сделать Россия, чтобы совершить решающий рывок. Необходимо, по его словам, бороться с коррупцией, излишним вмешательством государства в экономику страны, активизировать банковскую деятельность, расширить список нестратегических отраслей (в стратегические иностранный капитал либо совсем не вхож, либо вхож с ограничениями, которые делают его участие бессмысленным). Если все первые замечания господин Шарма также взял, похоже, из какого-нибудь своего более раннего доклада на другом инвестиционном форуме, то последнее было криком не души, а разума господина Шармы (хочется, конечно, добавить, что шарма ему это в глазах господина Путина не добавило, но не стоит: лежачего с такой фамилией не бьют).
Наконец, крайне содержательным у премьера получился диалог с Сергеем Тигипко, который продолжал на Российском инвестиционном форуме отчаянно заниматься пропагандой инвестиционной привлекательности своей собственной страны. В какой-то момент он заявил, что рынки России и Украины "настолько совмещены, что украинским компаниям, например, инвестировать в российскую экономику смысла нет".
— Мы можем работать совершенно спокойно у себя,— продолжил Сергей Тигипко, который, похоже, до сих пор находится в некоторой эйфории от своего третьего места на не таких уж давних президентских выборах на Украине,— ... и продавать товары и услуги на вашем рынке.
Он хотел сказать, видимо, что это и можно будет назвать украинскими инвестициями в российскую экономику.
— Мы имели проблемы пять лет, они были вызваны, прежде, всего политикой,— продолжил Сергей Тигипко, политикой Украины, и многие украинские компании из-за этого страдали, буквально серьезно страдали...
Господин Путин все это время задумчиво смотрел на господина Тигипко, а тут наконец произнес:
— Прежде всего страдали российские компании, а потом уже украинские. Это первое замечание,— заявил российский премьер.— Второе замечание: позволю не согласиться с коллегой и хорошим товарищем, но мне кажется, смысл инвестировать в российскую экономику со стороны украинских партнеров все равно есть, и не только в нефтегазовый сектор.
Господин Тигипко выглядел удивленным. Он ведь, казалось, все исчерпывающе объяснил российским коллегам по этому поводу.
— Вы все-таки подумайте,— продолжил господин Путин,— куда украинские компании могли бы вложиться: в строительный сектор например.
После некоторой паузы господин Тигипко, поглядев на господина Путина, медленно и верно произнес:
— Все-таки вы к нам больше придете.
Незалежность бушевала в голове Сергея Тигипко и делала его плохо управляемым собеседником.
— А вы знаете, что даже в условиях кризиса в строительном секторе мы осуществляем крупномасштабные программы? — спросил его премьер.— Мы таких денег никогда не вкладывали в обеспечение жильем военнослужащих, например 50... 60... 80 млрд...
Причем Владимир Путин уже даже не считал нужным уточнять, рублей или долларов. Упертость украинского вице-премьера делала свое дело и с российским премьером.
— Вот если бы вы присутствовали на нашем рынке, были бы инвестором, то получили бы эти заказы,— сказал господин Путин, который, похоже, если бы понадобилось, прибавил бы к этим цифрам еще 20... 40... 60 млрд...
— С этим согласен... — очень тихо промолвил господин Тигипко, чей экс-банкирский разум не справился с этими цифрами.
— Спасибо большое! — обрадовано произнес российский премьер под хохот зала.— Это было очень сложно: добиться согласия от украинского партнера. Спасибо, Сережа!
Больше до конца форума Сергей Тигипко не произнес ни слова.
После драматичного рассказа Андрея Костина о том, как трудно быть главой такого банка, как ВТБ, Андрей Костин, в ответ на просьбу Владимира Путина рассказать, как будет происходить приватизация 10% ВТБ (при этом премьер оговорился, что государство не вмешивается в коммерческую деятельность банка, определяя только стратегические направления его развития), произнес:
— Дальнейшая приватизация будет происходить так, как вы скажете!
— Все испортил... — засмеявшись, покачал головой премьер, который, видимо, хотел дать понять, что инсценировка с коммерческой самостоятельностью госбанка не удалась.
Тем временем одна иностранная акционерка, представившаяся миноритарием ВТБ и "Газпрома", спросила, будет ли государство вмешиваться в деятельность последнего так, как вмешивается сейчас.
Господин Путин не согласился с ней. Он рассказал, что у "Газпрома" грандиозные планы, что запасы Ямала — триллионы кубометров газа, что государство хочет выйти на равнодоходные цены внутри страны и что при этом цены для российских потребителей все равно будут ниже, чем для западных, потому что "Газпрому" не надо тратиться на транспортировку.
— Государство,— добавил Андрей Костин,— определяет базовую стратегию, но коммерческую деятельность определяет сама компания. А то говорят: вот вам дадут другое задание, и вы будете работать в другую сторону. Этого не происходит.
Господин Костин исправлялся на глазах.
— Государство заходит в Новороссийский порт,— продолжила акционерка на русском языке, при этом акцент выдавал в ней немку,— и акции падают в никуда!.. ЮКОС-кейс существует достаточно давно, и он очень презенс...
— У нас не было никакого желания заходить в Новороссийский порт (имеется в виду покупка части его акций государственной компанией "Транснефть".— А. К.),— заявил премьер.— Это у частных инвесторов было желание продать, я даже уговаривал их не делать этого...
— Они вас боятся?! — выкрикнула немка.
— Да нет,— сказал премьер.— Чего боятся? Они, кстати, сейчас хотят зайти в Приморский порт... а от прихода "Транснефти" в Новороссийск они только выиграют, потому что объем перевалки увеличится, стоимость компании вырастет. Это медицинский факт.
— Вы гарантируете, что ЮКОС-кейс никогда не повторится? — в упор спросила его немка.
— Это особенный случай,— пожал плечами премьер и произнес все то, что он обычно говорит по этому поводу: что люди по этому делу осуждены за убийство, что "на них трупы висят" и что за это осуждены сотрудники охранных структур ЮКОСа, а также что трудно представить, что они действовали без распоряжения вышестоящего начальства, но что это криминальная тема, она оспаривается в суде, и это законно, но что судом это доказано...
Он предложил "вывести ЮКОС за скобки обсуждения". Все, кроме немки, согласились.
Напоследок добили бедного господина Тигипко. Министр финансов Алексей Кудрин сказал, что очень ценит программу модернизации законодательства на Украине, но российское законодательство во всех его видах ушло далеко вперед по сравнению с украинским. Господин Кудрин заметил, что тот же ВТБ имеет портфель кредитов предприятиям Украины на $3,5 млрд и еще на два с лишним миллиарда — правительству Украины.
— Впечатлили, видимо, планы по снижению налогов в Украине,— вздохнул российский министр финансов.— Но этот путь еще надо пройти... Я хочу пожелать успеха украинским коллегам.
— Украина,— не удержался и добавил господин Путин,— является крупным заемщиком МВФ, а мы сдаем туда деньги. Только что дали $10 млрд... Да, будучи заемщиком, трудно снижать налоги... Но успехов вам!
Впрочем, Сергей Тигипко уже никак не откликался ни на чьи слова.