Московскую галерею "Дом Нащокина" попытались выставить на улицу. Тема судебного очерка. Но речь идет не столько о рядовом имущественном иске, сколько о смене политических и эстетических предпочтений власти.
Сценарий галереи
Шесть лет назад Наталья Рюрикова открыла свою галерею выставкой графики Михаила Шемякина. Теперь она говорит, что не стремилась к лаврам галеристки, а просто хотела найти деньги для журнала "Киносценарии". Министерство культуры деньги на журнал выделить не могло, а вот на галерею соглашалось.
Увы, министерских денег так и не получили. Замминистра Михаил Швыдкой был готов помочь, но против выступил министерский аппарат.
— Меня стали отговаривать,— вспоминает Рюрикова,— Леонид Бажанов из Управления ИЗО спрашивал: "Кого вы хотите выставлять? Шемякина? Ой, какой ужас! Плавинского? Какой кошмар! Надо выставлять концептуалов". Я ответила: "Это вы выставляйте концепт, а я буду выставлять этот 'ужас', и каждый будет заниматься своим делом". Бажанов сказал свое категорическое "нет".
Тем не менее галерея открылась. Во-первых, Наталья Рюрикова нашла мощного спонсора — банк "Империал". А во-вторых, ей помогло то, что ее муж Дмитрий Рюриков был советником президента по международным делам, и в круг ее общения входили многие "молодые реформаторы". Что здесь "во-первых", а что "во-вторых" — сказать трудно.
Светский салон или политический клуб
Рюрикова быстро поняла, какое искусство она хочет показывать: "Искусство 'шестидесятников', художников, которые все это время работали, но у которых здесь не было персональных выставок: ни у Краснопевцева, ни у Плавинского, ни у Целкова, ни у Неизвестного".
Говорить о том, что "Дом Нащокина" стал заниматься открытием "неизвестных" имен, несколько преувеличено. К 1993 году, когда была основана галерея, уже прошел и шумный "московский" Sotheby`s 1988-го, и огромная ретроспектива советского неофициального искусства "Другое искусство" в Третьяковке в 1991-м. Галерея же занялась тем, что называется на профессиональном сленге "раскруткой" этих художников — Михаила Шемякина, Олега Целкова, Дмитрия Плавинского, Эрнста Неизвестного, Михаила Шварцмана и Юрия Купера. То есть делала им персональные выставки в сопровождении каталогов (что важно: ибо, как говорят профессионалы, нет каталога — не было и выставки).
Кто бывал в последующие шесть лет на выставках в Воротниковском, тот помнит тогдашние вернисажи. Обилие "бетакамов" соперничало с обилием VIPов: от CNN до CBS, от Наины Ельциной до Марии Чубайс, от министра культуры Евгения Сидорова до министра кино Армена Медведева, от помощников президента Дмитрия Рюрикова и Георгия Сатарова до артистической элиты — Эльдара Рязанова, Булата Окуджавы, Василия Аксенова и Андрея Вознесенского.
Галерея приобретала славу не только светского салона, но и политического клуба. Точнее — постоянной точки rendez-vous, места встречи.
— На презентацию я обязательно должна была пригласить своих знакомых, людей кино (ведь как же, галерея фактически в редакции "Киносценариев"), естественно, людей, которые окружали моего мужа. Журналисты же из этого сделали свои выводы: "Ага, здесь плетутся какие-то тонкие политические интриги. Что-то здесь происходит".
Многие связывали успехи галереи именно с правительственной публикой. Наталья Рюрикова с этим до сих пор не соглашается.
— Говорят "правительственная" галерея, ну, может быть, потому, что у нас была Наина Иосифовна — просто Неизвестный лепил бюст Ельцина. И она же была на выставке Шемякина — просто потому, что Шемякин тогда, так сказать, приближался к этой семье. Так что это все досужие размышления. Желтая пресса с равным успехом может назвать галерею и "правительственной", и "президентской", и "яблоковой" (по этой странной логике, почему бы и нет — у нас был и Явлинский). Но все это не соответствует действительности. Я устраивала выставки не для Славы Костикова, которого я хорошо знаю, не для Петрова, не для Шохина, который живет тут же рядом, а для художников и для публики. Моего мужа здесь можно привязать лишь к тому, что благодаря его имени мне удалось открыть галерею. Спонсор дает деньги не впрямую под имя, хотя это подразумевается. Ему важно приблизиться к высшей власти. И вовсе не факт, что он сможет от нее получить что-то конкретное и полезное. Отнюдь нет. Работает магия имени. Я считаю, что я успешно этим воспользовалась, и это не преступление.
Не Медведев, так Чубайс
Несмотря на светские успехи, галерея не могла распоряжаться собственным зданием — домом, где со дня его основания располагалась редакция журнала "Киносценарии". Права на особняк принадлежали Госкино и были отданы продюсеру и предпринимателю Исмаилу Таги-заде. В девяностых он из поставщика цветов стал заметной фигурой кинематографической жизни. Рюрикова не может говорить о нем спокойно. Она помнит, как Таги-заде на десяти машинах в составе 40 человек вошел в особняк и объявил, что он здесь хозяин. Но редакцию тогда охраняла президентская охрана.
— Когда Таги-заде торговал гвоздиками и решил заняться прокатом советских фильмов, слабые люди из Госкино пошли навстречу его аппетитам. И Медведев Армен Николаевич сделал тогда выбор в его пользу. И когда я попросила Медведева обеспечить нам спокойствие, он сказал, что это не мой дом и это не в его силах.
Но то, что было не в силах Госкино и Медведева, было в силах Госкомимущества и Чубайса. Памятник истории — а "Дом Нащокина" был признан памятником — по своему статусу принадлежал государству. С помощью Чубайса был оформлен тройственный договор аренды между редакцией, Таги-заде и Госкомимуществом.
— Когда мы заключали этот договор,— вспоминает Рюрикова,— я спросила у Чубайса, может ли он дать устные гарантии, что все будет нормально. И он дал их.
Салон закрыт
Ситуация изменилась вместе с ценой гарантии Чубайса. Весной 1997-го в отставку ушел Дмитрий Рюриков. Москомимущество сделало арендаторам недвусмысленное предложение — перейти из-под опеки государства и Госкомимущества под опеку города.
Рюрикова не согласилась, зато согласился Таги-заде. И не только согласился, но и пообещал отреставрировать дом к 200-летию Пушкина.
— Я не понимаю, в чем собственно спор,— говорит Таги-заде.— Дом по Воротниковскому, 12,— это мой дом, моя собственность. Рюрикова идет по блатным каналам. Это уж ее дела. У меня оформлено все законно. Приезжайте и посмотрите документы.
В документах и доводах сторон будет разбираться суд. Маленькая галерея сыграла заметную роль — если не в художественной, то в светской и политической жизни. Но теперь ее место в Москве занято, у новой политической элиты — новые залы и другие художники. Элита раскланивается в Новом Манеже у скульптур Церетели.
По российской истории известно: кончается та или иная политическая эпоха — с ней кончается жизнь того или иного салона или клуба. Видимо, подобное происходит и сейчас.
— Если бы у меня и вправду была "правительственная" галерея,— говорит Рюрикова,— я бы выставляла Шилова и Глазунова. И тогда бы стояли очереди до Маяковки, и все были бы счастливы. Правительство — тем, что оно видит знакомые лица и фигуративное искусство, над которым не надо думать, а я тем, что такая всенародная слава и безумные очереди.
И это тоже рецепт. Теперь он взят на вооружение — но уже другими людьми.
АНДРЕЙ НАДЕЖДИН
--------------------------------------------------------
Исмаил Таги-заде: вы что думаете, я с гор спустился?
Слухи о том, что я хочу сделать какое-то казино в "Доме Нащокина",— просто бред. Я не могу в памятнике истории сделать изменения или перепланировку. Если бы я хотел сделать казино, я бы это сделал еще лет десять тому назад. Все для этого было. Я же занимался кино, продвигал его, оплачивал. Вы что думаете, я с гор спустился? Я на партийно-хозяйственной работе с 23 лет. Я же все понимаю.
Дом по Воротниковскому переулку, 12,— это мой дом, моя собственность. Рюрикова идет по блатным каналам. Это уж ее дела. У меня оформлено все законно. Приезжайте и посмотрите документы.
Рюрикова для свой галереи разрушила исторический памятник, сделала перепланировку, вставила кондиционеры (кстати, кто их будет оплачивать?). А мне к середине марта нужно сделать ремонт всего здания, в котором был наш великий поэт Александр Пушкин.
--------------------------------------------------------
Наталья Рюрикова: я борюсь с этим как могу
Галерея не закроется. Проблема в том, что у нас могут отобрать здание. Уже полгода мы судимся с Таги-заде. Он хочет отсудить здание, построить здесь типа казино или еще что-то... Я борюсь с этим как могу. Но с той стороны стоят большие деньги.
Таги-заде стал "собственником" дома, который является памятником культуры и по закону не подлежит приватизации. Во-вторых, он стал собственником на основании договора о купле-продаже, который не является законным. Селезнев (бывший тогда начальником Управления зданиями Госкино) выписал ему этот договор в 1989 году, когда никакой приватизации еще не было. И вот теперь Таги-заде вытащил этот нафталинный договор и ведет на нас психическую атаку, грозит выселить, пишет письма, подает в суд. И есть уже решение суда о расторжении договора и нашем выселении. Но мы подали кассационную жалобу, и сейчас идет борьба нервов, и речь идет о сроках выселения.