20 ноября Россия сенсационно подружилась с НАТО. Как напоминает обозреватель "Власти" Дмитрий Камышев, подобные вспышки любви к Западу в недавней отечественной истории случались неоднократно, но, как правило, являлись следствием серьезных внутриэкономических проблем.
На прошедшем в Лиссабоне саммите Россия--НАТО действительно царила уже изрядно подзабытая за последние годы атмосфера дружбы и конструктивного сотрудничества между Востоком и Западом. Сначала члены НАТО одобрили новую стратегическую концепцию альянса на ближайшие десять лет, в которой впервые за всю историю этого блока особо отметили, что НАТО "не представляет собой угрозы для России" и ставит своей целью "истинное стратегическое партнерство" с Москвой. Затем готовность к такому партнерству была подкреплена подписанием Совместного обзора общих вызовов безопасности XXI века и ряда соглашений о сотрудничестве в конкретных областях, в том числе и крайне важного для НАТО договора об обратном транзите грузов из Афганистана через Россию. А Дмитрий Медведев в качестве дополнительного бонуса выдвинул инициативу о создании общей системы противоракетной обороны, в рамках которой Россия взяла бы на себя обязательство сбивать любые ракеты, летящие над ее территорией в направлении Европы, в обмен на аналогичные гарантии со стороны стран--участниц Североатлантического альянса.
Поскольку братание с натовцами, с которыми Москва всерьез рассорилась после российско-грузинской войны 2008 года, выглядело весьма неожиданно, некоторые комментаторы постарались отыскать в этом внешнеполитическом событии глубинный внутриполитический смысл. Более других в этом преуспели сторонники версии о нарастающей предвыборной борьбе между членами руководящего тандема: по мнению этих экспертов, лиссабонские договоренности внесли весомый вклад в укрепление имиджа Медведева как полноценного президента, вполне заслуживающего переизбрания на второй срок.
Симпатии советских и российских лидеров к Западу становились особенно сильными, когда на родине экономическая ситуация резко ухудшалась
Фото: ИТАР-ТАСС
Такая трактовка лиссабонских событий вроде бы подкрепляется и другими заметными пиар-ходами, предпринятыми Кремлем на прошлой неделе. Например, 22 ноября глава государства провел видеоконференцию со своими региональными приемными, в ходе которой с удовольствием решал насущные проблемы простых россиян, просивших наладить им уличное освещение, провести горячую воду и включить отопление, и всячески подчеркивал, что является не менее крепким хозяйственником, чем Владимир Путин (см. далее). А вечером 23 ноября Дмитрий Медведев разместил в своем видеоблоге очередное обращение, в котором весьма прозрачно намекнул, что не считает нормальной ситуацию, когда "у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе", а "у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть".
Во внутрироссийских свершениях президента при желании, наверное, можно усмотреть признаки конкуренции с премьером. Ведь в исключительную компетенцию главы правительства, к которой относится и забота о снабжении россиян электричеством, горячей водой и прочими жилищно-коммунальными услугами, Медведев вмешивается не так уж часто. Да и неспособность оппозиции победить "Единую Россию" лидер этой партии Путин вряд ли считает серьезной государственной проблемой.
Но вот итоги лиссабонского саммита в стратегию Медведева по завоеванию симпатий избирателей точно не вписываются. Ведь, несмотря на любые перезагрузки в отношениях с Западом, в НАТО большинство россиян, если верить социологам, по-прежнему видит не партнера, а потенциального противника (см. опрос). И они охотнее согласятся с Геннадием Зюгановым, считающим НАТО волком в овечьей шкуре, нежели поверят, что этот "агрессивный военно-политический блок" реально готов дружить с Россией. А значит, и героические попытки разрушить традиционный образ врага скорее вредят имиджу нынешнего президента, нежели добавляют ему очков в заочном противостоянии с глубоко уважающим советские традиции Путиным. Особенно с учетом того, что по телевидению "компрометирующие" Медведева итоги Лиссабона освещались почти столь же активно, как и благотворная для рейтинга президента видеобеседа с народом (см. график).
Впрочем, у лиссабонского прорыва может быть и совершенно другое объяснение, вытекающее из недавней отечественной истории. Ведь периоды, когда наши лидеры вдруг начинали горячо любить Запад, случались в последние 40 лет неоднократно, и, как правило, происходило это в тот момент, когда внутри страны эти лидеры сталкивались с серьезными проблемами, прежде всего экономическими. Когда же жизнь налаживалась, западные партнеры немедленно посылались куда подальше вместе со всей своей дружбой и сотрудничеством.
Скажем, знаменитая "разрядка международной напряженности", случившаяся во времена правления Леонида Брежнева, началась в конце 1960-х годов — вскоре после начала косыгинской экономической реформы, которая сама по себе уже означала, что с экономикой в СССР далеко не все в порядке. Но после нефтяного кризиса середины 1970-х, когда цены на это сырье выросли в четыре раза и в Советский Союз потекли первые нефтедолларовые реки, дружба с Западом стала постепенно угасать. А к концу десятилетия, когда цена за баррель выросла еще втрое, советские власти уже могли себе позволить, не особо задумываясь о последствиях, ввести войска в Афганистан.
Еще более отчетливо эта зависимость проявилась во второй половине 1980-х годов, когда цены на нефть вновь резко упали. Правда, свой курс на новое мышление в международной политике Михаил Горбачев провозгласил, когда в стране, если верить руководящим партийным документам, были еще только отдельные "застойные явления". Но наиболее щедрые подарки (вывод войск из Афганистана, роспуск Варшавского договора, согласие на объединение Германии) Запад получил от Москвы, когда застой в советской экономике уже сменился нарастающей разрухой, а перебои с товарами народного потребления стали хроническими даже в прежде относительно сытой Москве.
При Борисе Ельцине с экономикой в основном было плохо, потому и любовь с Западом крепла год от года. Среди ее ярких проявлений можно назвать досрочный вывод российских войск из Германии, теплые отношения президента РФ с "другом Биллом" и знаменитые слова Ельцина на саммите НАТО в Париже в мае 1997 года: "Все то, что у нас нацелено на страны, которые возглавляются сидящими за столом... снимаются все боеголовки". А короткое охлаждение в отношениях с альянсом после начала бомбардировок Югославии в марте 1999 года, видимо, следует считать исключением, лишь подтверждающим правило.
В путинскую эпоху это правило уже соблюдалось практически неукоснительно. Началось правление нового лидера с $18 за баррель, восстановления сотрудничества с НАТО и ратификации Договора СНВ-2. При $23-24 за баррель Москва стала стратегическим партнером Вашингтона в борьбе с международным терроризмом, соучредила постоянный совет Россия--НАТО и уговорила Эдуарда Шеварднадзе не противиться "цветочной" революции в Грузии. Но потом нефтяные цены резко пошли вверх, а уровень любви к Западу — в противоположном направлении. Итогами первого скачка (максимум — около $80 за баррель летом 2006 года) стали нашумевшая мюнхенская речь Владимира Путина в феврале 2007 года, в которой западные наблюдатели усмотрели возврат к временам холодной войны, и приостановление участия России в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе. Второй же, еще более мощный, скачок нефтяных цен ($147 в июле 2008 года) завершился войной с Грузией и свертыванием всех контактов с НАТО.
Произошло это уже при новом, "либеральном" президенте, который, впрочем, сложившейся традиции следовал не хуже своего предшественника. Еще до августовской войны 2008 года Медведев отметился утверждением новой концепции внешней политики, выдержанной в духе лозунга "Россия встала с колен", и жестким выступлением перед послами, в котором новый глава государства потребовал от сотрудников МИДа агрессивнее реагировать на любые критические выпады Запада.
Но потом случились глобальный экономический кризис, обвальное падение нефтяных цен и серьезные проблемы с федеральным бюджетом, который впервые за десять лет стал дефицитным (см. график). Правда, к октябрю 2009 года цены на нефть снова поднялись и стабилизировались на неплохом по нынешним меркам уровне $70-80 за баррель. Однако Россию это не спасло: хотя бы частично удержать достигнутый в "тучные годы" уровень социальных гарантий властям удалось лишь за счет постепенного проедания Резервного фонда, уменьшившегося за последние два года в 3,5 раза (см. график). А для дальнейшего поддержания социалки уже запланирован серьезный рост налоговой нагрузки на бизнес, в том числе и нефтегазовый.
На этом фоне решение российских властей вновь подружиться с Западом выглядело совершенно логичным. В апреле 2010 года в рамках "перезагрузки" российско-американских отношений состоялось неоднократно откладывавшееся подписание Договора СНВ-3. В июле на очередной встрече с послами Дмитрий Медведев заявил о кардинальной смене внешнеполитического курса, назвав Евросоюз и США ключевыми партнерами Москвы и призвав мидовцев "отказываться от конфронтации" и "отрешаться от стереотипов". А в ноябре дело дошло и до "исторического прорыва" в отношениях с НАТО. То есть правила "если в России все плохо — надо срочно мириться с Западом" действующий президент придерживался так же твердо, как и его предшественник. Только если Путин, начав с дружбы, дошел фактически до возрождения холодной войны, то Медведев в силу сложившихся внешних обстоятельств двигался в обратном направлении — от войны к дружбе.
Впрочем, из нынешнего эпохального замирения с НАТО, если исходить из той же исторической логики, можно сделать и другой вывод: экономическое положение России, похоже, гораздо хуже, чем могут подумать рядовые граждане, привыкшие получать информацию об окружающем мире из вдумчивого просмотра новостей федеральных телеканалов. Во всяком случае регулярным заявлениям властей о преодолении кризиса и восстановлении российской экономики верить вряд ли стоит, поскольку в таком случае градус любви к Западу, наоборот, должен был бы понизиться. Действия же Медведева скорее наводят на мысль о том, что России вскоре может вновь потребоваться масштабная помощь извне — то ли многомиллиардными кредитами, как в 1990-х годах, то ли, по крайней мере, многотысячным десантом квалифицированных специалистов для проектов типа Сколково.
Если Владимир Путин в годы «стабилизации» иногда демонстрировал прохладное отношение к западным партнерам, то Дмитрий Медведев не может себе этого позволить
Фото: REUTERS/Dominique Faget/Pool
И такой внешнеполитический курс является, судя по всему, согласованным решением членов тандема: пусть даже одни представители власти (команда Медведева), похоже, считают сближение с Западом стратегической целью, а другие (верные путинцы) — лишь временным отступлением. В этом смысле особенно примечательна встреча первого заместителя главы кремлевской администрации Владислава Суркова с главами студенческих сообществ ведущих вузов США, состоявшаяся за пять дней до упомянутого выступления президента в видеоблоге. На ней высокопоставленный кремлевский чиновник прямо заявил, что уже по итогам думских выборов-2011 "Единая Россия" потеряет конституционное большинство и, возможно, даже будет вынуждена "для принятия ряда важных вопросов" вступать в коалиции с другими партиями. Если уж главный идеолог путинской суверенной демократии делится столь сокровенными планами по ограничению всевластия нынешней главной партии не с самими единороссами или их ближайшими соратниками, а с представителями "потенциального противника", то этот факт трудно истолковать иначе, чем желание во что бы то ни стало завоевать доверие этого самого противника.
Правда, если довести исторические аналогии до логического завершения, то ничего хорошего от нынешней смены вех действующему президенту ждать не стоит. Ведь, как известно, "новое мышление" Михаила Горбачева, с которым сейчас часто сравнивают Дмитрия Медведева, в конечном итоге обернулось созданием ГКЧП, пытавшегося вернуть страну в светлое брежневское прошлое. А учитывая, что нынешний Брежнев, как говорилось в одном всенародно любимом фильме эпохи застоя, "жив, здоров и весьма упитан", у нового ГКЧП, вероятно, будет гораздо больше шансов на успех, чем у его незадачливого исторического предшественника.
"Я не сказал бы, что НАТО — это смердящий труп холодной войны"
Отношения президента Владимира Путина с НАТО начались с медового месяца и закончились на грани холодной войны. Его преемник Дмитрий Медведев, очевидно, движется в обратном направлении.
ВЛАДИМИР ПУТИН
"С трудом представляю себе и НАТО в качестве врага... Мы стремимся к равноправному сотрудничеству, партнерству. Мы полагаем, что речь может идти о более высоких степенях интеграции с НАТО только в том случае... если Россия будет равноправным партнером" (5 марта 2000 года в интервью BBC).
"Что касается отношений России и НАТО, то мы намерены идти по пути развития равноправного сотрудничества с этой организацией... настолько далеко, насколько к этому будет готов сам Североатлантический альянс" (15 ноября 2001 года в ходе визита в США).
"Мы никогда не рассматривали НАТО как враждебную организацию. Другое дело, что мы считали раньше — и сейчас придерживаемся той же точки зрения,— что просто расширение НАТО не отвечает на вызовы сегодняшнего дня... Есть и много других вопросов, на которые нет ответов. Но мы не собираемся нагнетать здесь обстановку" (22 февраля 2005 года в интервью накануне встречи с Джорджем Бушем в Братиславе).
"НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам... Думаю, очевидно: процесс натовского расширения не имеет никакого отношения к модернизации самого альянса или к обеспечению безопасности в Европе. Наоборот, это серьезно провоцирующий фактор, снижающий уровень взаимного доверия. И у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение?" (10 февраля 2007 года на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности).
"Я не сказал бы, что НАТО — это смердящий труп холодной войны. Но это, безусловно, то, что досталось нам из прошлого" (19 декабря 2007 года в интервью западным СМИ).
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ
"Мы с НАТО старались развивать партнерские отношения. НАТО в последнее время пытается их пересмотреть. Я вчера сказал: хотят пересмотреть — пусть пересматривают. Можно друг другу и "до свидания" сказать" (26 августа 2008 года в интервью телекомпании "Аль-Джазира").
"Расширение НАТО осуществляется с каким-то особенным азартом. Сегодня активно обсуждается прием в НАТО Грузии и Украины. Причем вопрос ставится следующим образом: принять эти страны, по сути, означает одержать верх над Россией..." (8 октября 2008 года на конференции по мировой политике в Эвиане).
"Актуальность заключения большого европейского договора после событий на Кавказе становится все более высокой. И это понимают даже те, кто в кулуарных беседах, в личных беседах со мной говорил, что не надо этого ничего: НАТО все обеспечит, НАТО все решит. Что решило НАТО, что оно обеспечило? Только спровоцировало конфликт, не более того" (19 сентября 2008 года на встрече с представителями общественных организаций).
"В России есть ощущение того, что НАТО является неким агрессивным составляющим по отношению к России. Наверное, во многом это заблуждение... Надо это преодолевать" (20 октября 2010 года на Мюнхенской конференции).
"Мы констатировали, что действительно период охлаждения и претензий завершился... Мы продвинулись вперед, мы говорим о партнерстве... Если Североатлантический альянс изменится настолько, что встанет вопрос о нашем более тесном сотрудничестве с ним, то я считаю, что здесь не может быть никаких закрытых тем" (20 ноября 2010 года на саммите Россия--НАТО в Лиссабоне).
"Образ страны, которую нужно уважать"
В 2010 году Институт современного развития, попечительский совет которого возглавляет Дмитрий Медведев, опубликовал несколько докладов о перспективах развития России в XXI веке. По представлению президентских экспертов, страна должна занять одно из ведущих мест на мировой арене и вступить в НАТО. "Власть" публикует избранные отрывки из документов.
"Россия XXI века: Образ желаемого завтра"
...Россия — один из лидеров в строительстве миропорядка XXI века, полноправный участник всех ведущих глобальных организаций. Как одна из ведущих экономик мира, она занимает видное положение в ВТО и ОЭСР. Статус России как стратегического союзника Евросоюза в обозримой перспективе может переформатироваться в постоянное членство. А с существенно изменившейся НАТО Россия успешно завершает переговоры о своем вступлении в альянс, что будет стимулировать его дальнейшую позитивную трансформацию. Уже созданная качественно новая договорная база партнерских отношений Россия--НАТО обусловила и значительные реформы ОБСЕ...
Быстрая, мощная внутренняя модернизация позволила России радикально сократить отставание от ведущих мировых держав... Реальные успехи в преодолении кризиса без социальных потрясений и выходе из него на новый уровень социально-экономического развития на базе инноваций и высоких технологий, успешная борьба с коррупцией, развитие подлинных институтов демократии и гражданского общества, продвижение в решении демографических и экологических проблем, в возрождении Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, осуществление эффективной военной реформы и др.— все это было воспринято за рубежом как выраженная политическая воля России к модернизации и принесло стране не только уважение в мире, но и ощущение вступления в пространство общих ценностей... Россия обрела на Западе образ страны, которую нужно уважать — как за военную и экономическую силу, так и за успешную модернизацию и конструктивный подход к кооперативному решению глобальных проблем. Это позволило решить задачу изменения отношения к России в мире...
Россия связана с Европейским союзом статусом стратегического союзника... Перспективы ее полного членства в ЕС прорабатываются... Россия и США связаны отношениями стратегического партнерства... Сохраняется СНГ — в составе всех 12 бывших советских государств (Грузия вернулась в его состав)... Россия воспринимает "ближнее зарубежье" как общий для живущих в нем народов цивилизационный ареал и не отождествляет исторически обусловленные взаимовыгодные и привилегированные отношения с этими странами как "сферы влияния"...
"О перспективах развития отношений России с НАТО"
...Мы исходим из сложившихся реалий: альянс остается ключевым геополитическим и силовым фактором, который влияет на ситуацию у наших границ и на нашу безопасность. И отношение России к НАТО, которое было противоречивым и непоследовательным, должно быть основано на прагматизме и политической целесообразности, на национальных интересах... При этом и на Западе растет понимание того, что возможность такого сценария зависит от серьезной трансформации НАТО, ее "обновления". Что касается России, то в экспертном сообществе существует консенсус о перспективах вступления в НАТО: альянс должен качественно отличаться от нынешнего; наша страна, имея статус великой державы, может присоединиться к НАТО только на особых условиях...
В настоящее время под идеей самого процесса интеграции понимается следующее: без нашего участия невозможны ни полноценная система евроатлантической безопасности, ни дееспособность альянса в деле сохранения стабильности на этом пространстве и в Евразии. Без тесного и равноправного сотрудничества с Россией стратегический смысл в "необновленной" НАТО появляется лишь в случае, если удастся восстановить прежнюю линию противостояния времен холодной войны, хотя и смещенную дальше на восток...
Сценарий членства России в НАТО целесообразно рассматривать в долгосрочной перспективе... В настоящее время приоритетный и более реалистичный вектор развития отношений сводится к созданию "союза с союзом", то есть к формированию действительно союзнических отношений между РФ и НАТО...
При оценке дальнейшего развития отношений Россия--НАТО существуют различные позиции относительно его временных этапов... В краткосрочной перспективе центральная задача — получить очевидные результаты в появившемся "окне возможностей" на определенных направлениях, отработать взаимосогласованные приоритеты взаимодействия, по которым мы оперативно можем продвинуться дальше. В ее рамках приоритетом должно стать постепенное преодоление сложившихся стереотипов и недоверия... В качестве среднесрочной перспективы, как правило, рассматривается период еще примерно в 5 лет... Главная же задача этого этапа — формирование новой архитектуры евроатлантической безопасности... Что касается долгосрочной перспективы, то временные рамки или сужаются до 2020 г., или вообще неограниченны — в зависимости от понимания задач и развития ситуации в мире и евроатлантическом регионе...