Владимир Путин утвердил доктрину информационной безопасности России, одобренную 23 июня на заседании Совета безопасности. Одной из главных целей государства доктрина провозглашает защиту конституционных прав и свобод граждан в информационной сфере. Однако при желании документ позволяет властям оправдать и ограничение этих самых прав — например, для "защиты национальных интересов".
У одобренного президентом документа нелегкая судьба. Первый проект доктрины, подготовленный в аппарате Совбеза в середине 90-х годов, так и остался проектом. У Кремля в то время были гораздо более важные проблемы — президентские выборы, болезнь Бориса Ельцина, и на их фоне вопрос об информационной безопасности казался слишком мелким. Спустя два года специалисты Совбеза подготовили новую доктрину и даже вынесли ее на обсуждение журналистов: второй документ "журналистской цензуры" не выдержал.
Третье рождение доктрины состоялось в прошлом году, когда работу над проектом возглавил первый заместитель секретаря СБ Владислав Шерстюк, до этого работавший гендиректором ФАПСИ. У него получилось лучше, чем у предшественников, и 23 июня СБ проект новой доктрины благополучно одобрил. Даже президент и то его подписал.
Как разъяснил вчера на брифинге замначальника управления информационной безопасности аппарата СБ Анатолий Стрельцов, "главной особенностью этого документа является то, что в нем впервые названы интересы России в информационной сфере, определены угрозы и сформулированы первоочередные мероприятия в сфере обеспечения информационной безопасности личности и государства". А самой первоочередной задачей провозглашено "соблюдение конституционных прав и свобод человека и гражданина в области получения информации и пользования ею".
Действительно, документ буквально пестрит упоминаниями о свободе слова, праве на неприкосновенность частной жизни и свободном доступе к информации. Все это доктрина предлагает всячески укреплять и защищать. Другим лейтмотивом является развитие современных информационных технологий (с акцентом на поддержку отечественной индустрии информации), которые и должны обеспечить гражданам реализацию их прав, а государству — защиту его интересов.
Впрочем, доктрина примечательна как раз тем, что каждый при желании сможет найти в ней то, что захочет. А ее отдельными положениями можно легко обосновать как защиту свободы слова, так и ее серьезное ограничение.
К примеру, желание Кремля отобрать у Бориса Березовского акции ОРТ может быть истолковано как неправомерное "ущемление органами госвласти прав и свобод граждан в области информационной деятельности" или, напротив, совершенно законное противодействие "распространению дезинформации о политике РФ и деятельности органов власти". А замалчивание аварии "Курска" выглядит одновременно и как угроза информбезопасности ("нерациональное, чрезмерное ограничение доступа к общественно необходимой информации"), и как мероприятие по ее обеспечению ("активизация контрпропагандистской деятельности, направленной на предотвращение негативных последствий распространения дезинформации о внутренней политике России").
Как сообщил тот же Стрельцов, для реализации доктрины предполагается пересмотреть всю правовую базу, касающуюся СМИ. То есть нужны новые законы. Доктрина позволяет их сделать какими угодно. Президенту.
НИКОЛАЙ Ъ-ГУЛЬКО