Правительство готово ввести военную цензуру. Руководителям ведущих телерадиокомпаний уже направлены телеграммы Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и СМИ с жесткой просьбой не давать в эфире слова чеченским боевикам. Дагестанская война становится информационной. И Россия к ней совершенно не готова.
Мины на информационном поле
Война в Дагестане — не просто бои в горных ущельях. С первого ее дня "Коммерсантъ-Власть" отметил, что чеченские полевые командиры готовы и к грядущей информационной войне. Очевидно, что того, кто ее выиграет, назовут победителем. А проигравший потеряет все.
Как когда-то в Чечне, в Дагестане российское правительство потеряло инициативу на информационном поле. И пытается восполнить этот пробел силовыми методами, ставя запреты СМИ. Чеченцы умело используют это в своих интересах.
Когда в эфире ОРТ появились Басаев и Хаттаб, руководство Минпечати отреагировало рассылкой строгих телеграмм. Их отправили не только гендиректору ОРТ Игорю Шабдурасулову, но заодно и руководителям всех других ведущих телеканалов страны. По словам замминистра Михаила Сеславинского, это не официальное предупреждение, а сигнал для журналистов: они близки к нарушению 4-й статьи закона "О печати".
"Правильные и своевременные телеграммы,— считает руководитель временного пресс-центра МВД в Дагестане Евгений Рябцев.— Я не сторонник введения цензуры, но есть определенные этические нормы и нормы, связанные с государственностью. Если шайка головорезов пытается установить свои кровавые порядки, нечего их пропагандировать".
Адресаты телеграмм тоже не в претензии. "Показывать чеченских полевых командиров нельзя вообще,— говорит председатель ВГТРК Михаил Швыдкой.— Бандиты не имеют права на собственную точку зрения". Гендиректор ТСН Александр Гурнов признает, что Минпечати абсолютно право: "Когда наша армия ведет войну, телекомпания, которая дает некомментированные заявления боевиков, распространяемые ими на кассетах, совершает противоправные действия. С другой стороны, СМИ должны давать полную информацию о конфликте. А получить ее от российских пресс-служб в Дагестане часто сложно, либо она неточная".
Проблема в том, что российские власти, в том числе и Минпечати, просто не знают, как направить поток информации в нужное русло. У них нет в этих тонких делах никакого опыта. Даже такой признанный специалист в области PR, как новый руководитель Минпечати Михаил Лесин, не нашел ничего лучше, чем разослать запретительные телеграммы. Хотя трудно поверить, что ему неизвестны другие способы "скорректировать образ войны в СМИ".
Все — вранье
Именно этой беспомощностью российского руководства и пользуются чеченские пропагандисты. Они давно ведут профессиональную информационную политику и прекрасно знают, чем заинтересовать журналистов. В интервью не отказывают, не увлекаются сухой статистикой. Мобильный телефон Аслана Масхадова отвечал до последнего времени круглые сутки любому журналисту. При желании через московских чеченцев можно выйти и на Хаттаба, и на Басаева, и на Удугова. Оперативная видеосъемка боевиков всегда оказывается под рукой выпускающего редактора новостей и в Грозном, и в Москве. По словам одного из сотрудников НТВ, когда другой подходящей картинки нет, она всегда выручает.
С чеченской стороны информационной войной бессменно руководит бывший вице-премьер Мовлади Удугов. Про него в свое время министр внутренних дел Анатолий Куликов сказал: "Этот человек заменяет собой целый отдел пропаганды ЦК КПСС". Еще его называют чеченским Геббельсом. В команде Удугова не более десяти человек. О профессиональных тайнах они не распространяются. Сам Удугов любит говорить, что главное в освещении событий — объективность, а остальное приложится.
Свой вклад в информационную кампанию моджахедов Удугов описывает так: "У дагестанских моджахедов есть своя информационная структура, которую возглавляет писатель Магомед Тагаев. Его информацию мы пытаемся распространить. Я сейчас возглавляю Национальный центр стратегических исследований. Мы делаем аналитические выкладки и раздаем их всем желающим. Мы их не продаем, не делаем из этого товара. Главное, чтобы вся информация с Кавказа была объективной. Даже если это крайне тяжело для одной из сторон".
По мнению Удугова, сегодня российские СМИ находятся под жесткой цензурой. И занимаются "абсолютной пропагандой, которую дают им российские же военные". Но эта пропаганда имеет обратный эффект. Например, когда российские лидеры дают информацию о потерях моджахедов: "По их данным, 400 убито, 1000 ранено. Но куда деваются трупы? А по данным самих дагестанских моджахедов, на 19 августа погибло 15 моджахедов: 2 турка, 1 ингуш, 7 дагестанцев, 3 чеченца и 2 араба. Вот вам точные сведения. Ваше право, верить или нет".
Другим примером необъективности российских СМИ главный чеченский пропагандист считает историю с ранением Хаттаба: "По НТВ показывали Хаттаба с перевязанной рукой и сообщали, что вот он ранен. Но все знают, что Хаттаб потерял кисть правой руки 15 лет назад в Афганистане. Это опять ложь".
Бандитов должен озвучивать диктор
Российские военные в работе с прессой не так изобретательны, как чеченские коллеги. Их методы попроще. Но по сравнению с чеченской войной сегодня в Дагестане российская военная машина демонстрирует небывалую открытость. На телеэкранах каждый день мелькают замминистры Зубов, Латышев, Федоров. В Ботлихе полно журналистов, они допущены в район боевых действий. Но им постоянно требуется нечто необычное, и это все портит.
"Сам я никогда журналистам ни в чем не отказывал,— уверяет Евгений Рябцев,— если есть возможность. Но когда вертолет везет туда боеприпасы, а оттуда — раненых, то посадить журналиста я просто не могу и объясняю, что лишнего места нет — там люди истекают кровью. Или прибегает журналист с ОРТ: 'Мне через пять минут нужно интервью главкома внутренних войск Овчинникова'. А у того — совещание. Вот закончится — пожалуйста. Журналист возмущен: 'У меня эфир'. Я вынужден отказать, но цензуры же здесь нет".
Справедливости ради надо сказать, что особых претензий к российскому военному руководству у журналистов нет: "Мы имеем возможность нормально работать в Дагестане. У меня нет ощущения информационной блокады,— признает гендиректор НТВ Олег Добродеев и добавляет: — В своей программе я бы не стал давать синхрон Басаева: объективно он не имел отношения к информации, но нес сильный пропагандистский заряд".
По словам Рябцева, большинство журналистов в Дагестане работают грамотно и честно. Особенно радио: "Маяк", "Радио России", "Эхо Москвы", "Говорит Россия". "А в картинке временами перекос. Показывают изможденных российских пацанов, как они копают траншеи и умирают от жары. И потом довольных экипированных боевиков Хаттаба — ходят вразвалочку, сытые держиморды. Красуются, делают рекламу. Показывать их можно,— считает Рябцев,— но комментарий должен быть другой. Например, выступает Басаев и говорит что угодно, а за его спиной заставкой — Буденновск. И никаких комментариев".
Любой воюющей стране единая информационная политика нужна. Вот только средства для формирования этой политики российское военное руководство и Минпечати выбирают несовременные. Их изобретательности не хватает даже на то, чтобы повторить давно известный в Великобритании прием. Там террористов ИРА показывают, но озвучивает их диктор. Оказалось, что это ставит между зрителем и террористом непреодолимый барьер. Текст, озвученный бесстрастным диктором, не действует даже на сторонников боевиков.
Пока российские военные и примкнувшее к ним руководство Минпечати будут вести информационную войну с помощью циркуляров, пропагандистские кассеты чеченского производства останутся деликатесом на фоне унылой картинки поля битвы с российской стороны. И у жадных до сенсаций журналистов всегда будет соблазн воспользоваться готовым материалом, особенно если кому-то опять не досталось места в вертолете и вся съемка — только копание траншей.
ОЛЬГА Ъ-ПЕСТЕРЕВА, ОЛЕГ Ъ-СТУЛОВ