Экстремальный балет

В последние годы петербургский балет "Спартак" получил репутацию спектакля впечатляющего. В Михайловском театре на сцене присутствует живая амурская тигрица, смачно облизывающаяся на накачанные мужские ляжки. Один из спектаклей Театра балета им. Леонида Якобсона, посвященный легендарному гладиатору, прошел зажигательно в буквальном смысле слова: разбрызгивавший языки пламени софит вызвал легкий переполох в зале и спешное бегство наиболее взволнованных зрителей. О чем говорить, если и история создания спектакля началась с рукоприкладства! Прямо на Невском проспекте больше 50 лет назад поссорились Арам Ильич Хачатурян (композитор) с Леонидом Вениаминовичем Якобсоном (хореограф). Не то Арам Ильич обиделся на купюры, сделанные Леонидом Вениаминовичем, и замахнулся. Не то Леонид Вениаминович не так понял страстный монолог Арама Ильича, подкрепленный соответствующим жестом. Но поссорились они знатно. И осадок в душе остался у каждого. Обиду на Леонида Вениаминовича затаили и балерины — им отказали в танце на пуантах. Были, конечно, и обиды по мелочам — тяжело, например, было десяткам ленинградских "африканцев" смывать морилку, которой они обильно покрывали тела (как всегда, мыло выдавали очень экономно). Впрочем, любые обиды искупались гениальной хореографией.

Несомненно, в период экономического кризиса, когда нестабильна не только мировая экономика, но и эмоциональное состояние отдельно взятого индивидуума, решение Мариинского театра восстановить якобсоновский "Спартак" поспособствовало снятию стресса и эмоционального напряжения. Ничто так не умиротворяет взвинченную психику артиста, как тыканье холодным оружием налево и направо. Настроение так и улучшается, когда представляешь себе перепуганную тещу, вконец обнаглевших соседей или распустившихся за зиму сотрудников жилищно-коммунальных служб.

"Спартак" восхитительно роскошен, до античной расточительности. Декорации — так в масштабе 1:1. Бутафория — так чрезвычайно верная копия эрмитажных раритетов. Количество артистов и статистов вообще учету не поддается. Эпизод народного восстания должен остаться в танцевальной хрестоматии и награжден "Оскаром" за пугающую кинематографичность на балетной сцене. В полной темноте "змейкой", цитируя знаменитый ход теней в "Баядерке", несется стихийный людской поток, каждый исполнитель держит в руке зажженный факел — эта пылающая, мчащаяся лава словно накрывает весь Апеннинский полуостров. Элементарный прием, многократно повторенный и экспрессивно усиленный, создает невероятный эффект объемности и грандиозности, словно действие транслируется на множество видеокамер (числом поболе, нежели на инаугурации президента), а бегает по меньшей мере голливудская массовка. Да и вообще, ощущение такое, что Голливуд многое позаимствовал из этого балета-пеплума — между прочим, знаменитый фильм "Спартак" с Кирком Дугласом вышел на экраны через четыре года после премьеры в Ленинграде — Стэнли Кубрику было где искать вдохновение.

Сексуальная революция в СССР совершалась на подмостках Кировского театра, когда там давали "Спартака" — тоже непреложный факт. Разврат во всех видах, во всех категориях и любых сексуальных пристрастиях — как в старом анекдоте советской эпохи (только без любви к партии и правительству), ассортимент не хуже, чем в секс-шопах. Чувственные дуэты, сладострастные танцы, оргиастическая истома, разнузданные содомиты — смелость и решительность Якобсона в стране воинствующего ханжества не имеют аналогов в хореографическом театре. Никто еще так не изображал (и не изобразит!) "про это".

Реконструкцию "Спартака" Мариинским театром, являющимся уже чемпионом по архивным восстановлениям, вряд ли можно назвать "реконструкцией": научно обоснованными трактатами эту июльскую премьеру 2010 года не подкрепляли. Собрались все, кто помнил спектакль (благо приличная часть хореографического текста сохранилась в эксплуатации Театра им. Леонида Якобсона). Современные танцовщики много сил и энергии отдали чувственным эпизодам — покровы стыдливости и приличия, натянутые в 1956 году, спустя полвека растерзаны в клочья — эпоха "Плейбоя" и "Калигулы" дала свой обильный урожай. А вот "революцьонный" шаг римской армады пока еще нестроен: здесь видна гуманность государства, давшего право на отсрочку от военной службы труженикам творческих специальностей.

Главные приманки петербургского "Спартака" — полысевшая легенда 90-х Игорь Зеленский в статичном образе античного героя; "пешеход" Владимир Пономарев — артист, разменявший седьмой десяток, в роли сокрушителя Спартака Красса; и Екатерина Кондаурова, одна из немногих балерин, танцующая в одном спектакле жертвенную Фригию, в другом — коварную Эгину. (Кстати, на морилке Мариинский театр в этом "Спартаке" сэкономил: петербургские жители Апеннин отличаются изысканной романтической бледностью, так свойственной жителям города белых ночей.)

Екатерина Кондаурова — центр притяжения и другого спектакля Мариинского театра: "Анны Карениной" Алексея Ратманского. Размноженный на европейских сценах спектакль вполне уютно прижился на сцене театра. Кинобалет — такие ассоциации возникают от режиссерского принципа монтажа хореографических сцен, подкрепленных визуальным рядом,— имеет успех и понимание у широкой категории зрителей. Принятию спектакля способствуют понятность изложения, динамичный ритм хореографического повествования, наконец, "взаправдашний" вагон первого класса Николаевской железной дороги: малоподготовленному к встрече с искусством прекрасной нимфы Терпсихоры невероятно польстит внезапно обнаружившаяся неведомая прежде у себя способность следить за танцевальным действием и, что называется, "быть в курсе". Свое доброе дело делает и насыщенность мультимедийными "вставками" — архаический отечественный балет наконец-то снизошел до компьютерных технологий. Три исполнительницы заглавной партии даже и не думают соперничать между собой: Диана Вишнева, Ульяна Лопаткина и Екатерина Кондаурова, каждая танцует вечную женственность, материнскую любовь и пылкую чувственность. Госпожа Лопаткина — единственная из этого триумвирата познала счастье материнства. Госпожа Вишнева — словно сублимирует активное женское начало. Госпожа Кондаурова, счастливая жена в реальной жизни, более проникновенно доносит драму несчастной супруги и страстной любовницы. Несчастное супружество и страстность на конкурсах всегда номинируются выше добродетелей.

Расписание см. дальше