"У нас появляется оружие — препараты, которые спасают людям жизни, и не пользоваться ими мы не имеем права"

Препараты граноцит, таксотер и элоксатин производства "Санофи-Авентис" хорошо известны онкологам. С руководителем Евразийского региона "Санофи-Авентис" и генеральным директором "Санофи-Авентис Россия" ПАТРИКОМ АГАНЯНОМ корреспондент SR НИКОЛАЙ КИРИЛЛОВ побеседовал о новых разработках, доступности лекарств и социальной ответственности фарминдустрии.

SOCIAL REPORT: В какую сторону, на ваш взгляд, движется сегодня фармакология в деле борьбы с раком?

ПАТРИК АГАНЯН: Сейчас разработка инновационных противоопухолевых препаратов базируется на более глубоком изучении механизма развития опухоли. Понимание этого механизма в итоге приводит к созданию узкопрофильных, таргетных препаратов, безопасность которых гораздо выше, поскольку препарат действует направленно. Хотя мы и называем все эти заболевания одним словом, разновидностей рака, к сожалению, очень много. Даже внутри одного заболевания бывают разные подтипы опухолей. Очень много зависит от каждого конкретного случая. Поэтому основное направление развития — это таргетированное лечение, направленное против того конкретного вида рака, который обнаружен у пациента. Этот подход должен дать очень большой сдвиг в борьбе с онкологическими заболеваниями.

SR: Над чем конкретно сейчас работает ваша компания?

П. А: Онкология на сегодняшний день одно из приоритетных направлений деятельности "Санофи-Авентис". Два года назад компания определила пять платформ для дальнейшего роста. И онкология — в их числе. За это время компания хорошо продвинулась вперед. Наш исследовательский портфель на сегодняшний день включает 11 многообещающих онкологических препаратов, находящихся на разных фазах исследования. Это средства для лечения рака молочной железы, рака предстательной железы, рака легкого, рака яичников. У них разные механизмы действия. Это инновационные таргетные препараты, которые позволяют эффективно бороться с опухолями, воздействуя на тот или иной механизм ее возникновения. Небольшое терпение, дай бог, и они пройдут все этапы разработки и будут доступны в клинической практике. Некоторые из этих препаратов могут серьезно увеличить выживаемость и повысить качество жизни пациентов. Вообще прогресс, который мы наблюдаем сейчас в науке, и особенно в онкологии, вдохновляет.

SR: Хотелось бы немного конкретики.

П. А: Как один из таких последних примеров могу привести наш новый препарат Jevtana (кабазитаксел). Он предназначен для лечения рака предстательной железы, в том числе с метастазами. Согласно статистике Минздравсоцразвития РФ, почти 20% пациентов с диагнозом "рак предстательной железы" уже имеют метастазы и нуждаются в проведении эффективной терапии, в том числе химиотерапии. Кабазитаксел действует за счет нарушения сети микротрубочек в клетках, что приводит к остановке деления злокачественной клетки. Он уже зарегистрирован в США, Бразилии и Израиле. И мы ожидаем регистрации Jevtana в России в 2012 году. По новым регистрационным правилам мы здесь можем получить новый препарат примерно через 10-12 месяцев после его регистрации в Европе.

SR: Как вы планируете донести информацию о нем до российских врачей? Ведь фактически сейчас у всех фармацевтов отобрали зарекомендовавший себя способ продвижения новых препаратов через медицинских представителей.

П. А: Это действительно так, в некоторых регионах сейчас существует запрет на работу медпредставителей. И даже в других регионах, где все вроде бы разрешено, есть больницы, в которых этот запрет тоже действует. Это осложняет нашу работу, потому что роль медицинских представителей — это в первую очередь нести новую информацию, которая появляется в мире медицины. Ведь медицина — очень динамично развивающаяся область. Недавно, например, я узнал, что сейчас проходит клинические испытания препарат для лечения рассеянного склероза, который если будет одобрен, станет огромным шагом вперед, поскольку пациенту надо будет принимать этот препарат только один или два раза в год. Или, давайте, приведу другой пример. Сегодня когда мы диагностируем рак, то на очень ранней стадии, когда клетки только появляются, мы иногда не знаем, где находится их очаг. А сейчас появились препараты, которые самостоятельно их находят и уничтожают.

И как, скажите, донести эти новости до врачей? Онкологи, конечно, неплохо владеют интернетом. Но вот если я захожу в Google и в строке поиска ввожу слова "онкология, диабет и кардиология" то знаете, сколько я получаю ссылок? Около 18 млн российских, а иностранных — порядка 90 млн! И это данные прошлого года, сейчас, я уверен, еще больше. Как во всем этом разобраться без помощи посторонних источников?

Поэтому мы озабочены введенным запретом на работу медпредставителей. Ограничение на количество визитов к врачам — это еще понятно, это практикуется в фармацевтическом мире. Здесь возражений и быть не может. Но зачем нужен полный запрет?

Я уже не говорю о фармакобезопасности, потому что еще одна важная функция наших представителей — это сбор информации у врачей о возможных побочных эффектах или нежелательных явлениях.

SR: Но есть ведь и другая проблема: известные своей эффективностью препараты часто не доступны для российских пациентов.

П. А: Давайте я приведу конкретный пример. Возьмем рак молочной железы. Это социально значимое заболевание. Во-первых, в России женщин больше, чем мужчин. Во-вторых, женщина, естественно, является фундаментом любой семьи. При этом мы знаем, что если это заболевание диагностируется на ранней стадии, своевременно проводится операция и современное лечение, то пациентка может быть излечена. Согласно американской статистике, пятилетняя выживаемость женщин с ранними стадиями рака молочной железы составляет 98%. В портфеле компании "Санофи-Авентис" есть препарат таксотер, который является общепризнанным стандартом химиотерапии рака молочной железы во всем мире и обеспечивает пятилетнюю общую выживаемость у 90% женщин с ранними стадиями РМЖ.

Ежегодно в России десятки тысяч женщин заболевают раком молочной железы. К сожалению, лечение высокоэффективными препаратами, и в частности таксотером, доступно далеко не для всех. В результате, по некоторым подсчетам, из-за этой болезни каждый день 47 детей в России остаются без матерей.

Соответственно, это можно экстраполировать практически на весь рынок. Наши препараты таксотер и элоксатин являются базовыми препаратами для лечения многих опухолей. И, как правило, данные препараты включены почти во все международные стандарты, которые сегодня используются в мировой практике. В нашей стране эти препараты тоже хорошо знакомы и тоже включены в стандарты лечения. Но, к сожалению, финансирование пока не позволяет обеспечить ими всех пациентов. По нашим подсчетам, их получает только около 15% нуждающихся. В Москве, конечно, больше, в сельской местности — меньше.

SR: Как исправить эту ситуацию?

П. А: Мы убеждены, что глубоко неправильно иметь возможность лечить людей и не пользоваться ею. Поэтому мы разработали и внедряем программу, которая называется "Шанс на жизнь". Мы считаем, что у нас, как у большой компании, есть определенная социальная миссия. И мы решили разделить с государством ответственность по лечению женщин с ранними стадиями рака молочной железы. Компания со своей стороны планирует в 2011 году пролечить 2 тыс. российских женщин нашим современным высокоэффективным препаратом таксотер. С начала года в программу уже включены 200 пациенток. За свой счет мы предоставим препарат для нескольких ведущих российских онкологических клиник. Если мы получим поддержку со стороны других компаний, медицинских учреждений и регуляторных органов, то программа будет развиваться.

SR: То есть фактически притом, что у нас Минздрав не способен обеспечить всех нужным лечением, вы берете часть функций государства на себя?

П. А: Понимаете, мы работаем в очень чувствительной, в отличие от других, индустрии. Мы помогаем людям в борьбе с их заболеванием. Когда у нас, как фармацевтической компании, появляется новое оружие — препараты, которые действительно спасают людям жизни, мы не имеем права не использовать его.

Конечно, мы не можем подменять собой благотворительные организации, мы акционерная компания. Но, с другой стороны, когда мы сами внутри компании оценили ситуацию, мы решили по мере возможности внести свой вклад в решение проблемы рака. Это было общее командное решение. Эта инициатива реализуется пока только в России.

SR: А как же существующие государственные программы по закупке онкологических препаратов. Они не справляются?

П. А: Да, есть госпрограммы по финансированию лечения социально значимых заболеваний, одним из которых является и онкология. Но на сегодня только программа "Семь нозологий" получает достаточное финансирование. Однако под нее подпадает только 4% всех онкологических пациентов. Лечение других видов рака, к сожалению, на сегодня недофинансируется. Мы надеемся, что эта ситуация со временем будет меняться. В лечении таких социально значимых заболеваний, как рак молочной железы, рак легких, еще очень многое предстоит сделать.

SR: Насколько я понимаю, в государственных программах обычно используется аукционный принцип закупок лекарств. Как, на ваш взгляд, в этой ситуации обеспечить людей современными качественными препаратами?

П. А: Действительно, на сегодня главный критерий аукционов — это цена. Но в медицинском мире существует практика оценки влияния лекарственного препарата на общую стоимость лечения. То есть насколько уменьшается время госпитализации, затраты на коррекцию побочных эффектов при лечении данным препаратом. Это ведь тоже расходы. И когда мы смотрим на общую картину, тогда цена самого лекарства становится лишь одной из составляющих. Я уверен, что такой расчет со временем будут делать и у нас, что в России тоже будут брать за основу именно общую стоимость лечения.

SR: А как вы вообще видите нынешнее развитие нашего здравоохранения? Как вы смотрите на процессы, которые там происходят, в здравоохранении?

П. А: Могу сказать, что за последние несколько лет мы видим очень большой интерес к здравоохранению со стороны государства. Долгое время к этой отрасли не было должного внимания. Однако в последние годы, особенно последние пять-шесть лет, ситуация изменилась. Российскому здравоохранению предстоит еще долгий путь, но начало положено.

И в этом отношении мы приветствуем программы "Фарма-2020" и "Здравоохранение-2020", ориентируясь на которые мы можем корректировать свои планы и свои инвестиционные проекты. Например, с оглядкой на эти государственные программы мы планируем начать производство в России наших онкологических препаратов. Уже во второй половине года они будут производиться на нашем заводе в Орловской области "Санофи-Авентис Восток". Этот завод сегодня производит высококачественные аналоги инсулина. Между прочим, мы в прошлом году стали первой компанией из "большой фармы", которая сделала такую инвестицию в России.