Россия не выполнила большинство условий, на которых МВФ готов предоставить очередной транш кредита. Однако в Белом доме уверены, что $640 млн будут получены уже в этом месяце. В интервью обозревателю Ъ Константину Смирнову первый вице-премьер Виктор Христенко рассказал, чем объясняется такой оптимизм.
— Даст МВФ кредит в декабре или нет?
— Здесь важна не дата, а сам переговорный процесс. Ведь мы, по сути дела, не берем новых кредитов у МВФ, а лишь реструктурируем наш долг. Так что, когда все это переходит в формат сводок с фронтов боевых действий, это не вполне соответствует жанру наших взаимоотношений, да и их значению.
Если говорить о сегодняшней ситуации, то в принципе все основные противоречия с МВФ сняты. Это касается и выполнения заявления правительства и ЦБ по экономической политике в 1999 году, и выдвинутых "семеркой" дополнительных условий. В декабре вполне может быть созван совет директоров фонда по вопросу о предоставлении нам второго транша.
— Так все-таки $640 млн МВФ выделит в декабре?
— Было бы корректнее переадресовать этот вопрос совету директоров МВФ. К сожалению, в последнее время политические факторы в отношении МВФ к России стали ключевыми. На МВФ оказывается политическое давление, и его сотрудники вынуждены не ограничиваться исключительно профессиональным подходом к вопросу о выделении России кредитных траншей.
— Сколько писем в МВФ подпишут Владимир Путин и Виктор Геращенко?
— Одно.
— То есть это письмо будет отчетом правительства и ЦБ и по общим, и по дополнительным условиям фонда?
— Да.
— Но ведь вначале правительство готовило по крайней мере два отчета для МВФ — по согласованным еще летом условиям и по новым требованиям, выдвинутым "семеркой".
— До определенного момента было достаточно много проектов писем. Затем осталось два текста, которые мы несколько раз представляли и согласовывали и которые теперь объединены в один. Вообще, за последние три-четыре недели в переговорах с МВФ был достигнут очень большой прогресс.
— А что мешало правительству достигнуть этого прогресса еще к началу сентября? Ведь оно и ЦБ сейчас отчитываются перед МВФ о том, что должны были выполнить еще до 30 августа. Например, не допустить, чтобы появились документы, фактически запрещающие экспорт нефтепродуктов, согласовать техзадания по аудиту Сбербанка...
— К сожалению, есть одна общая проблема в наших взаимоотношениях с международными финансовыми организациями. Документы, которые фиксируют обязательства правительства и ЦБ перед МВФ, составляются исходя из достаточно оптимистичных оценок возможностей правительства. В частности, по уговорам Думы. На поверку же сроки часто срываются. Так было и в 1998 году, так и в этом году, к сожалению, продолжается.
— А оргвыводы сделать нельзя?
— Ну вот в какой-то степени оргвыводы и были сделаны, когда я возглавил команду переговорщиков с МВФ. Хотя оргизменения тоже не добавляют оптимизма нашим партнерам — они начинают долго определяться, с кем дальше разговаривать и кто за что будет отвечать. С другой стороны, это сильно расслабляет и наши, российские структуры. Ну это как всегда. Последняя ночь перед экзаменом — она самая важная.
— Один из российских участников переговоров заметил, что МВФ не имеет права смешивать требования ко второму траншу, предоставление которого было запланировано еще на начало сентября, и условия третьего, выполнить которые мы должны были до 1 октября. Все эти сроки уже давно прошли. Так как мы будем отчитываться перед МВФ — за III квартал или только за то, что обязаны были сделать до 30 августа?
— То, что успело сделать правительство и ЦБ, можно разделить на три части. Первая касается денежной и бюджетной программ. Здесь мы полностью выполнили все параметры в оговоренные с МВФ сроки: что-то до 1 августа, остальное до 1 октября. Здесь нет никаких сомнений и вопросов. Вторая часть — структурные меры. Тут всегда масса вопросов, поскольку эти меры связаны с действиями не столько правительства, сколько Госдумы или естественных монополий. И никогда не было так, чтобы заявления правительства и ЦБ в области структурных мер были бы исполнены на все 100%.
И наконец, третья часть — это те самые дополнительные условия по транспарентности и прозрачности, которые выдвинуты "семеркой".
— А мы их уже выполнили? Например, согласован ли с МВФ график продажи росзагранбанков?
— Россия не брала на себя обязательство продать росзагранбанки. Это принципиальная позиция, которую я отстаивал. Да, российская сторона признала: если ЦБ владеет коммерческими банками, то здесь есть конфликт интересов, причем исторически сложившийся. Да, он должен быть разрешен. А вот в какой форме — это вопрос, что называется, следующий. Не должно быть конфликта интересов, но никто и не сказал, что росзагранбанки должны быть обязательно проданы. А если это все-таки продажа, то должны быть созданы нормальные условия. Во-первых, надо иметь чистый, нормальный, здоровый банк, чтобы были желающие его купить. Во-вторых, надо иметь нормальную конъюнктуру, чтобы были нормальные цены. А в-третьих, надо иметь еще и представление о том, как надзорные органы тех стран, где расположены банки, относятся к таким процедурам. Тут должна быть свобода маневра, и, собственно, на этой позиции мы настаивали и настояли.
— А как вы договорились с МВФ по поводу аудита золотовалютных резервов ЦБ?
— Речь идет только о мониторинге практики управления золотовалютными резервами. И это должен делать сам ЦБ. Но поскольку мы все-таки согласились, что на первом этапе это надо делать с привлечением международных экспертов, то к мониторингу ЦБ будут подключены и внешние аудиторы.
— Кто именно?
— Обычный аудитор ЦБ, который выбирается в соответствии с законом. По сути дела, Дума его уже определила. Это PriceWauterhauseCoopers.
— Итак, вы надеетесь, что главные проблемы с МВФ сняты. А значит, нам предстоит выполнять и дальше макроэкономические и структурные обязательства перед фондом. А собирается ли правительство разработать собственную экономическую стратегию, выходящую за рамки отношений с МВФ?
— Если говорить о стратегии развития страны на достаточно серьезную перспективу — хотя бы на 7-10 лет, то над этим сегодня идет работа. Я думаю, к весне будет и повод для обсуждения. Если же говорить о краткосрочных мерах, многие из них уже выполнены. Это касается повышения пенсий, ненаращивания долгов по зарплате и даже их сокращения.
К тому же заявление правительства и ЦБ об экономической политике на 1999 год — это все-таки достаточно определенный набор мер в бюджетной, налоговой и кредитно-денежной областях, структурные меры и меры по реформированию экономики в целом. Это заявление служит правительству краткосрочной программой действий.
Говорить же, что есть окончательный, принятый и понятный документ о долгосрочных стратегических целях, пока рано.
— Но какие-то базовые принципы экономической стратегии уже выработаны?
— Безусловно. Я думаю, что разрыв, который на сегодняшний день имеется между обязательствами государства перед гражданами, предприятиями, банками и мощью государства в плане его прав и возможностей, слишком усилился. Сейчас скорее можно говорить не о мощи государства, а о его немощности. Тому примеров достаточно. Например, история с льготами для ЗАТО, которые Дума жестко защищает.
Этот разрыв, который ставит под угрозу экономическую и политическую целостность России и в том числе является основной причиной коррупции, должен сокращаться не за счет ликвидации обязательств государства, а за счет наращивания его мощи.
А дальше внутри этой позиции можно выбирать главные направления реформ. Безусловно, это прежде всего инфраструктура — производственная, финансовая инфраструктура — и ряд других направлений. Это то, что сегодня удерживает страну в целостной конструкции. Здесь должна быть очень жесткая и понятная позиция государства. А вот что касается прослоек между инфраструктурными направлениями, то там могут быть достаточно либеральные производственные и финансовые взаимоотношения. Главное, чтобы был жесткий каркас. В противном случае это такая размытая куча чего-то непонятного, с чем жить не очень комфортно и, как показывает жизнь, не очень результативно.