Что нужно сделать, чтобы чеченцы не смогли больше расстреливать колонны федеральных войск? Об этом корреспондент "Власти" Владимир Павлов спросил замначальника отдела тактико-специальной подготовки Главного управления боевой подготовки вооруженных сил полковника Владимира Парамонова, который в начале 80-х воевал в Афганистане, а осенью прошлого года руководил штабом Особого махачкалинского района обороны.— Как вы думаете, нападения на наши колонны будут продолжаться?
— Естественно, это тактика партизанской войны. Суть внезапного нападения на колонну в том, что подготовленные люди нападают на неподготовленных. В месте постоянной дислокации мы готовы к нападению, система огня отработана, все действия в той или иной ситуации предусмотрены. Здесь все наоборот. Они разбили все по секторам, организовали взаимодействие, определили, кто что делает. К тому же они не дураки — в первую очередь бьют по командирами, по радистам.
— Но ведь эта тактика применялась еще в Афганистане. Как вы там с этим боролись?
— В Афганистане колонны ходили постоянно. И из Союза в Кабул, и между афганскими городами грузы перевозились. Мне приходилось заниматься их сопровождением. Колонны были большие, и для охраны привлекалось большое количество техники — прежде всего бронетранспортеры. Прохождение планировалось в штабе армии, на наиболее угрожаемых участках выставлялись специальные посты — как правило, танковый взвод и местная милиция. И они, поддерживая устойчивую радиосвязь, как бы сопровождали колонну, передавали ее от одного поста другому. Кроме того, вдоль дороги в потенциально опасных районах устанавливались мины. Хотя, конечно, были случаи подрывов, обстрелов. Но отражались нападения быстро и умело.
Проводились специальные занятия. Командир объяснял, кто какие секторы контролирует при движении. Подорвалась на мине первая машина или просто сломалась — кто как действует, кто прикрывает, кто куда выдвигается. Что делать при обстреле. Это надо заранее предусматривать. В бою бывает поздно задачи ставить. Может быть, этого сейчас как раз и не хватает.
Важна каждая мелочь. Например, в Афганистане мы никогда не ездили под тентами. Да, дождь идет, пыль, грязь летит, зато все ведут наблюдение. А под тентом же ничего не видно.
Я не знаю, как было обеспечено прохождение колонны с пермским ОМОНом. Должен был быть выделен дозор, который должен идти на дальности поддержки огнем. Конечно, дозорное отделение, считай, как смертники. Если они наткнутся на засаду, их наверняка уничтожат. Но не главные силы.
— Но чеченцы дозоры пропускают, а потом бьют по колонне.
— Так можно формально пройти вдоль дороги — а что толку? Не вдоль дороги идти надо: по домам, за домами, если рядом гора, дозор должен двигаться по склону. Конечно, это увеличивает время прохождения колонны. А у командира задача — выдвинуться туда-то к такому-то времени. Я не могу никого винить в том, что произошло. Это приходит только с опытом.
В Афганистане я, старший лейтенант, даже командира полка один раз на три буквы послал. Он ставит задачу — выдвинуться. Я стою и жду, пока подразделение, которое должно меня прикрыть, поднимется на гору. Командир полка меня вызывает на связь: "Вы где находитесь?" — "Здесь". — "Почему здесь, вы где должны быть?" — "Потому что охранение еще не обеспечено". Через какое-то время снова: "Вы где?" — "Я здесь". — "Почему?" — "Да не залезли они еще на гору". — "Ах, туды-растуды, я тебя под трибунал". Я говорю: "Вы меня под трибунал, товарищ полковник, отдадите в том случае, если я сейчас пойду и человек десять потеряю в этом ущелье. Пока охранение не выйдет, я никуда не сдвинусь". Все, три буквы и кладу трубку. Еще через полчаса начали движение, вышли на рубеж, я доложил. Комполка мне говорит: "Ты чего горячишься?" "А чего вы мне на мозги капаете?" Я был уверен в своей правоте. Главное было сберечь людей. Там с нас строго не спрашивали за то, что вместо одного дня ты выходил на рубеж два. Был один разговор: сколько ты людей потерял?
Каждая большая колонна сопровождалась вертолетом. В зависимости от ситуации вызывались либо вертолеты из положения "дежурство в воздухе" — это значит, он минут за пять к нам прилетит, либо из положения "дежурство на аэродроме" — через полчаса будет. На наиболее опасных участках вертолеты сопровождали колонны постоянно. В самой колонне обязательно были авианаводчики. — А когда идет маленькая колонна в два-три "Урала"? Нельзя же над каждой машиной вертолет повесить.
— Но и эти два "Урала" должны сопровождать как минимум два БТР, причем они должны идти на приличном расстоянии друг от друга, чтобы сразу оба было трудно уничтожить.
В Афганистане у нас не только большие колонны ходили. Вот в зоне моей ответственности стоит отдельное подразделение. Ему нужно подвозить воду, продовольствие, боеприпасы. То есть три машины. Несмотря на то что мы контролировали дорогу, впереди шел танк с тралом, выделялось два БТР как минимум, а чаще целый взвод на трех БТР. Они шли под контролем оперативного дежурного штаба дивизии. При необходимости он вызывал авиацию. Кроме того, у меня был взвод самоходных орудий "Нона", рядом стоял дивизион реактивных систем залпового огня "Ураган", у которого были пристреляны все вершины. Мне было достаточно сказать: "Цель 122". Все, идет команда командиру дивизиона, и наносится удар.
— Омоновцы попадают в засаду уже во второй раз. Почему?
— Эти ОМОНы, СОБРы, спецназы для чего были предназначены? Для обеспечения общественного порядка, разгона митингов. Они могут ворваться в офис, квартиру, захватить кого-то — это тоже искусство, но другого рода. У них и подготовка другая.
В сентябре прошлого года я был назначен начальником штаба Особого махачкалинского района обороны, и мне пришлось в основном сотрудничать с офицерами МВД — как с местными, так и с командированными. К примеру, на охране аэродрома были отряды ОМОНа, где во главе подразделений были офицеры, перешедшие в МВД из вооруженных сил. К ним никаких замечаний по организации охраны и обороны, взаимодействия не было. Совсем иная картина там, где командиры всю жизнь прослужили в МВД. Они некоторых вещей просто не знают.
Расскажу такой случай: несколько лет назад я был на учениях Минобороны и МВД в Северо-Кавказском округе. По замыслу, некую банду должны были блокировать легковооруженные десантники, а после этого внутренние войска, которые на вооружении имели БТР и БМП, должны были их расчленить и уничтожить. Так вот, ко мне подходит замкомандира дивизии ВВ и говорит: "Вы знаете, я всю жизнь прослужил в МВД, я знаю, как организовать сопровождение заключенных, а как организовать бой, взаимодействие — понятия не имею". Пришлось менять замысел. ВВ с бронетехникой в обороне сидели, а десантники в наступление пошли.
Иногда подготовленные лейтенанты боятся применить свои знания, поскольку есть вышестоящий начальник, который не понимает сути происходящего. Вот пример. Обстреляли в Дагестане пункт дислокации батальона морской пехоты. Оперативным дежурным был офицер тыловой службы, которому по графику выпало дежурство. Он дает команду боевому охранению: выдвинуться, прочесать местность и уничтожить противника. Как записано в Уставе гарнизонной и караульной службы. Командир разведвзвода выдвигается, распределяет подчиненных вправо-влево и говорит: пущу осветительную ракету, кто зашевелится — уничтожайте. Одна пара ведет наблюдение справа, а те, кто пошел влево, наткнулись на бугор. Им ничего не видно. Они поднимаются на бугор. В это время загорается ракета, и те, кто справа, открывают огонь по движущимся целям на бугре, по своим то есть. В результате двое раненых. Я потом у взводного спрашиваю: "Ты что, не мог оценить местность — тут батальон спрячется, его не увидишь". Там какие-то карьеры, воронки. А он отвечает: "Мне дали команду прочесать, я же не мог не выполнить приказ".
— Но неподготовленные командиры есть везде, а в засады попадают именно омоновцы...
— Ну, армия же на передовой воюет. Она пришла и ушла. Армия живет чувством боя, а милиция — они вроде как в тылу. Переночевали в цивилизованных условиях, утром умылись, подшились. Бдительность притупляется. К тому же милиция ходит по домам, проводит обыски. Где-то что-то ломается, что-то пропадает. Естественно, у населения накапливается злость. И потом, армейцы крупными колоннами ходят. Попробуй ее разбей. А милиция ездит на двух-трех машинах.
Есть еще одна проблема — у различных подразделений МВД, у армии разные средства связи, которые друг с другом несовместимы. В такой ситуации наладить взаимодействие просто невозможно. Почему МВД закупает маленькие "кенвуды", а армия по старинке работает со своими радиостанциями? Надо уж всех снабдить или одним, или другим, но чтоб связь была.
— Почему же мы в очередной раз наступаем на те же грабли — что с расстрелами колонн, что с проникновением боевиков в Грозный? Ведь, говорят, их там уже всего около 400 человек, хотя на самом деле, наверное, гораздо больше.
— Так людей не хватает.
— Как не хватает, больше 100 тысяч группировка!
— А вы посмотрите, сколько людей на передовой. Вот отводят на роту два километра. А эта рота всего наполовину укомплектована. Так вы что думаете, они ночью поодиночке стоят? Нет, они собираются вокруг взводных опорных пунктов. Это ж только на картах сплошные линии рисуют. А на самом деле тут опорный пункт, там опорный пункт, а между ними да по пересеченной местности — кто хочешь пройдет.
Партизанская война есть партизанская война. Сколько немцы были вынуждены отвлекать сил для охраны коммуникаций в районах нашего партизанского движения! Чтобы с партизанами воевать, нужно очень много людей. Как говорится, у них сто дорог, а у тебя только одна. Цивилизованным путем эту проблему очень трудно решить.
"Армия живет чувством боя, а милиция — они вроде как в тылу. Переночевали в цивилизованных условиях, утром умылись, подшились. Бдительность притупляется"